Стальной кит - повелитель мира
Шрифт:
– Умер, умер, некого больше в больницу везти.
– И давайте тему о жмуриках мы с вами закроем, - строго сказал Флажолет.
– Нужно о живых думать, то есть, ребятушки дорогие, о нас с вами. И я очень вас прошу: бросьте-ка смотреть на нас как на бандитов, которые вломились на ваше судно и захватили его. Нет, ничего подобного. Конечно, мы без вашего разрешения залезли на субмарину, но и вы наше положение оцените - разве вы нас пустили бы к себе? А нам очень-очень в Рашу нужно было попасть. Теперь же мы постараемся разыскать золото Цыгана, а когда найдем его, то поделимся поровну: все разделим на пять частей, и каждому достанется неслабое количество рыжиков, то есть золота. Ну как, идет?
Странно - одно лишь молчание явилось ответом Флажолету, считавшему дело решенным, ведь он предлагал честный расчет.
– Ну, что вы молчите, будто по огурцу проглотили?
– насупился Флэг. Или вам мало трех пятых частей всей добычи? Или вы опять будете говорить мне всякую чушь о том, что некрасиво брать чужое? Так ведь Цыган мне сам адресок назвал, и я стал как бы его наследником. Не я ли закрыл ему глаза, когда он скончался прямо у меня на руках? А, Володя?
И снова Володя кивнул в знак согласия, хоть и ненавидел себя за то, что молчаливо подчинялся влиянию этого хитрого, алчного человека.
– А я не знаю, почему ребята такие нерешительные?
– вдруг подал голос Кошмарик, до этого только сопевший в сторонке да поглядывавший то на одного, то на другого незваного гостя "Стального кита".
– Я лично согласен поискать золото Цыгана. Чего мне терять? И если Володька вам не поможет проплыть мимо берега да и поискать ту пещеру под храмом, как ты, Флэг, сказал, то я сам буду управлять субмариной - умею!
– Ты гад, Кошмарик, предатель!
– выкрикнула Иринка, которая чуть не плакала оттого, что поспешила сообщить Флажолету о церквушке.
– Глохни там! Не твоего ума дела!
– тоже прокричал Кошмарик, словно готовый к тому, чтобы отразить обвинение в предательстве.
И тут заговорил Володя:
– Ладно, Кошмарик, раз уж ты так решил, то поступай как задумал - будь шестеркой и холуем у этих... Ты поведешь "Стального кита", но уж ко мне, если страшно станет, не обращайся.
– Не бойся, не обратимся, - махнул рукой Ленька, полностью, казалось, порывая с Володей. Он ещё добавил вполголоса, но только для того, чтобы его могли услышать Флажолет и Смычок: - Можешь вообще катиться отсюда подальше, на берег...
Звонкий мешочек Флэга исчез в кармане его куртки. Мужчина с чувством великого довольства хлопнул в ладоши и сказал:
– Ну, ты ништяковый мэн, Кошмарик! С тобой мы будем крепко френдать, а Вол на самом деле пусть поступает так, как ему хочется: пусть отправляется на берег вместе со своей Иринкой или, на худой конец, сидит себе в углу да молчит, прикусив язык. Давай, Кошмарик, занимай капитанское место! Мы будем править к берегу!
Кошмарик, всем своим видом изображая удовольствие от того, что ему наконец удалось стать капитаном подлодки, потирая руки, прыгнул на капитанское кресло. С минуту посоображал, за какие рычаги ему дергать в первую очередь. За его манипуляциями внимательно следили Флажолет и Смычок, желая проверить, на самом ли деле Ленька владеет навыками вождения "Стального кита" или только кривляется и берет на себя непосильную ношу. Однако дизель скоро действительно затарахтел, субмарина медленно двинулась, проскрежетав бортом о борт так и не отплывшего в сторону катера Цыгана, ставшего гробницей для лихого хозяина одного из квадратов Лужской губы.
ГЛАВА 16
ПЕЩЕРА СОКРОВИЩ
"Стальной кит", казалось, повиновался воле Кошмарика ничуть не хуже, чем прежде он слушался Володю. Скоро Ленька сидел в капитанском кресле почти развалясь, не обращая внимания на подсевшего к нему Смычка, который с интересом наблюдал за гладью залива, лишь немного взморщенной легкой волной. Смык даже приоткрыл по-дурацки свой губастый рот, до того интересно было ему следить за приближающимся берегом. Флажолет же в это время наполовину высунулся из люка субмарины, навел на берег бинокль и внимательно выискивал то, что хоть отдаленно могло напоминать купол церкви.
– Ирина, Ирина!
– нетерпеливо кричал он девочке время от времени.
– Ну напряги ты свой мозг, вспомни, где видела ты церковь? Какая она хоть с виду?
– Обычная, православная...
– отвечала девочка вначале, а потом и вовсе перестала реагировать на нервные вопросы Флажолета.
– Православная!
– слышали все, кто находился в трюме, как скрежетал зубами Флажолет.
– Нет на берегу ни православной, ни римско-католической, ни китайско-японской! Неужели Цыган на самом деле рехнулся перед тем, как концы отдал?
Володя, сидевший в кормовой части "Стального кита", рядом с работавшим двигателем, не слышал этих восклицаний. На душе у него было так противно, так мерзко, будто он нечаянно поскользнулся на куче, оставленной какой-нибудь коровой или собакой, да ещё и сел в эту кучу. "Как же мог Кошмарик, - то и дело вспоминал Володя, - согласиться служить этим негодяям, когда я отказывался?" Но вскоре появлялась другая мысль: "Но ведь и я сам не отказывался вести "Стального кита". Я только медлил, выкобенивался, хотя обязательно бы согласился - куда мне деваться? Я просто злюсь на Кошмарика за то, что он занял мое место. На это он не имел никакого права! Эх, как же нас крутит судьба, все эти обстоятельства! Вчера, да нет, ещё час назад я уважаю себя, люблю своего друга, а теперь я просто ненавижу самого себя, презираю и завидую товарищу! Какая же это свобода? А я ещё при помощи "Стального кита" хотел более свободным стать!"
– Я вижу, вижу!! Я вижу ее!!
Это Флажолет прокричал так громко, что даже Володя услышал его.
– Чего, чего ты там увидел?
– кинулся Смычок к Флажолету, но в узком люке застрял, потому что вдвоем там было тесно.
– Да пусти ты, пусти! барахтался Смык, и наконец ему удалось высунуть наружу верхнюю часть своего тела, и внутри корпуса субмарины теперь болталось две пары ног, отчаянно пытавшихся уместиться на одной перекладине трапа.
– Гляди, гляди по направлению моей вытянутой руки!
– было слышно в трюме.
– Ну чего там?
– спрашивал Смык.
– Ничего не вижу, только какая-то труба высокая торчит. Ты что, шизанутый? Обдолбался, что ль?
– У тебя самого глюки!
– без злобы откликался Флажолет.
– Пускай правее от этой самой трубы. Ничего не видишь?
– Ну, сосну вижу, - отвечал Смычок, - а больше ничего.
– А купол церкви разве не видишь? Не видишь? Вот это и есть тот храм, о котором Цыган говорил. К нему и будем править!
– Откуда ты знаешь, что это тот самый храм?
– недоверчиво восклицал Смычок.
– На нем что ж, написано: храм, под которым лежат рыжики, а?