Стальной кошмар
Шрифт:
– Не может быть!
– воскликнул Чиун. Он много раз слышал, как белые дикторы неодобрительно произносили это слово.
– Расисты?!
Римо мрачно кивнул.
– Это самое настоящее расистское логово?
– Но расизм достоин только презрения. Это настоящая чума среди низших народов, особенно соседей корейцев. Почему американцы каленым железом не выжгут этот грязный расизм?
– Потому что эти люди тоже американцы. У них те же права, что и у остальных граждан Америки, только они используют их для пропаганды ненависти к другим американцам.
–
– Они считают, что в нацистской Германии существовали верные взгляды на некоторые вещи. А может, им нравится поддерживать проигравшую сторону. Большинство из этих людей уверены, что крах южан-конфедератов означал конец света. Не знаю, папочка. Для меня это такая же загадка, как и для тебя.
Они подошли к входу в большой дом, но дверь оказалась заперта. Римо хотелось еще немножко поговорить, поэтому он постучал, вместо того чтобы просто сломать замок.
– Тогда почему они не переедут в Германию?
– спросил Чиун.
– Трудно сказать, - ответил Римо, терпеливо ожидая, пока откроют. Они считают, что только они стопроцентные американцы, а остальные - низшие существа.
– Все без исключения?
– В основном негры и евреи. Ну, еще некоторые народы, религия которых их не устраивает.
– Что, и корейцы? В это трудно поверить. Я с недавних пор считал американцев весьма просвещенными людьми.
– Спроси у него, - предложил Римо, когда в дверях показался человек с красным квадратным лицом и стрижкой "ежиком".
– Вы одеты не по форме, - заявил он. Потом, указывая на Чиуна, обратился к Римо: - А он что здесь делает?
– Мы проводим опрос общественного мнения. Выясняем, какие ассоциации у людей вызывают определенные слова. Я называю слово, а вы говорите первое, что приходит на ум. Приготовились, начали! Китайцы.
– Подонки!
– Вот видишь, - обратился Римо к Чиуну.
– Попробуй теперь ты.
– Японцы, - сказал Чиун.
– Подлецы!
– Вьетнамцы.
– Еще подлее!
– На самом деле, - заметил Чиун, - они не столько подлые, сколько грязные, но в общем верно.
– Обернувшись к Римо, Чиун сказал: - Как можешь ты называть расистом этого умного человека, истинного американца?
– Лучше спроси его про корейцев, - предложил Римо.
– Корейцы, - сказал тогда Мастер Синанджу.
– Еще хуже япошек. И к тому же тупее.
Чиун так и задохнулся от негодования.
– Расист!
– выкрикнул он.
– Грязный, презренный, круглоглазый расист! Все вы белые - тупицы! И невежды!
Неожиданно охранник приставил к голове Чиуна пистолет.
– Не люблю, когда обзываются.
– Да он и правда совсем тупой, - обратился Чиун к Римо.
– Боюсь, он просто не знает, кто ты. Почему бы тебе не объяснить?
– Я Мастер Синанджу, - гордо сообщил Чиун.
– Правда в настоящее время действую инкогнито.
– А что это значит?
– Это значит, что я кореец, самое страшное и безжалостное существо, какое ты когда-либо встречал.
– Красиво поешь!
– ухмыльнулся громила, взводя курок.
– Зато эта пушка делает из меня супермена.
– Какие основания у тебя заявлять такое?
– поинтересовался Чиун.
– А такие, что я могу отстрелить твою косоглазую башку за то, что ты меня обозвал!
– Ничего подобного. Твои слова доказывают только одно: оружие, если из него хорошенько прицелиться, может убивать. Это каждый дурак знает. Но это вовсе не доказывает, что с оружием ты становишься непобедим!
– Прощай, желтопузый, - сказал охранник, спуская курок.
– Прощай, расист, - сказал Чиун, выставляя вперед ладонь. Дуло оказалось под челюстью охранника, пуля прошла сквозь язык и вылетела через макушку вместе с фонтаном крови и перепутанных мыслей.
Римо и Чиун перешагнули через труп.
– Давай скорей отыщем Ферриса и уберемся из этого гнезда тупоголовых расистов, - сказал Чиун. Он был огорчен, потому что Римо наглядно доказал, что не все американцы настолько образованны, как он предполагал.
Илза Ганс просматривала собранные видеокассеты одновременно на трех мониторах (одна из камер была расположена на уровне головы, две другие вмонтированы в потолок). Все экраны показывали одно и то же, а именно: шпионы, которых звали Римо и Чиун, были неуязвимы.
Илза напряженно следила за ними. Пленки, заснятые камерами в потолке, давали ясно понять, почему растерялись стрелки. Во-первых, эти двое двигались так быстро, что камера не могла за ними уследить. Илза попыталась прокрутить пленки в замедленном режиме, но все равно были видны лишь неясные очертания движущихся фигур. Все это выглядело так, будто фигуры находились под перекрестным огнем водяных пистолетов, хотя вокруг них свистели настоящие пули. Илза отчетливо видела, как пули оставляли следы на противоположной стене.
Эти двое были суперменами. Оба! Они были в большей степени суперменами, чем сам Конрад Блутштурц, который как считала Илза, обладал сверхчеловеческими энергией и волей. Но превосходство Конрада Блутштурца над другими людьми было результатом того, что ему постоянно приходилось преодолевать нечеловеческие трудности, а сверхчеловеческие качества этих людей казались чем-то обыденным, чем-то само собой разумеющимся, как ходьба или дыхание.
Илза вновь и вновь просматривала пленки. У нее горели глаза. Движения высокого странно возбуждали - словно тигр пробирался по джунглям. Только этот тигр пробирался на большой скорости.
От одного взгляда на его симпатичное, но немного жестокое лицо, у нее екнуло сердце. Возникало ощущение, будто он видит ее, хотя был всего лишь изображением на видеопленке. Заглянув в его глаза, она почувствовала себя жертвой. Илза вздрогнула от сладкого предчувствия.
Она силой заставила себя оторваться от экрана. Вытащив кассеты, она побежала в конференц-зал, на время превращенный в операционную, и, задыхаясь, ворвалась туда.
Конрада Блутштурца на каталке вывозили из дверей.