Становление личности. Избранные труды
Шрифт:
У девочки двенадцати лет была очень неприятная привычка шлепать губами несколько раз в минуту. В конце концов анализ обнаружил, что восемью годами раньше мать сказала ей, что когда она вдыхает воздух, он «хороший», а когда выдыхает его – воздух «плохой». Эти моралистические понятия огорчили четырехлетнюю девочку, так как из них она поняла, что виновата в том, что делает воздуха «плохим». Глубоко встревоженная, она пыталась совсем не дышать. Потерпев неудачу в этих героических усилиях, она изобрела ритуал целования воздуха, который выдыхала, чтобы «снова сделать его хорошим». Привычка сохранилась, отрицательные эмоции
В этом случае поведение в двенадцать лет по существу представляет собой отреагирование нерешенного конфликта четырехлетнего возраста.
Проницательный читатель может спросить: «Не имеем ли мы здесь дело со случаем персеверативной функциональной автономии? Похоже, девочка страдает от диссоциированной самоподдерживающейся мотивационной системы». Это хорошее наблюдение. Навязчивые действия типа мытья рук, лицевых тиков, грызения ногтей, чесания, сосания пальца, конечно, действуют как питающие себя системы. Импульсивный акт не завершается, пока не вызовет повторение этого же навязчивого акта. Стоит дать концепции персеверативной функциональной автономии место в теории навязчивых неврозов.
Но есть и серьезная разница. Мы замечаем, что маленькую девочку вылечили , когда устранили конфликт восьмилетней давности. Следовательно, ее невротическое поведение не было первоначально самоподдерживающимся.
7. Некоторые неврозы. Как показывает наш пример, проблема невротического поведения с точки зрения функциональной автономии усложняется. Главное, что нам бы хотелось утверждать – это то, что невротические мотивы не являются функционально автономными, ибо актуальные действия невротичного человека изначально нагружены прошлым. Его поведение преследует эхо прежней жизни. Невротик оказывается не способным адекватно сосредоточиваться на настоящем или будущем. Фрейд научил нас, что корни невроза часто лежат в первых годах жизни.
Но есть и другая сторона картины. Любой невроз – это сложнопереплетенная система маневров, предназначенных для поддержания жизни в сложных условиях [473] . Это выученный стиль выживания, и он может рассматриваться без ссылок на прежние неосуществленные потребности. Невротический стиль жизни может жестко установиться и больше не таить в себе прошлых конфликтов. В особенности так называемый «невроз характера» отражает образ Я, плохо соответствующий реальности, но тем не менее стойкий и сохраняющий стилистическое постоянство. Так не является ли он функционально автономным?
Существует по крайней мере теоретическое отличие, которое поможет нам дать ответ. Если в процессе психоанализа пациент оживляет в памяти прошлое (как сделала наша двенадцатилетняя девочка) и узнает, какие вытесненные события создавали проблему, и если это прослеживание назад обеспечивает исцеление (потому что пациент видит, что вызвавшему проблему элементу нет места в нынешней мотивационной системе), то невроз не был функционально автономным. С другой стороны, если «невроз характера» столь жестко структурирован, что теперь составляет паттерн жизни, и ничто не может устранить его, то у нас нет иного выбора, как признать, что он является приобретенной, функционально автономной мотивационной системой.
Отсюда мораль для психотерапии. Было бы мудро со стороны терапевта научиться определять, облегчать ли симптомы пациента через «движение к корням проблем» или примирять пациента с его собственным сформировавшимся стилем жизни. В первом случае терапевт полагает, что невроз не является функционально автономным. Во втором случае он полагает, что невроз является таковым и с ним лучше справляться посредством переучивания, а не оживления в памяти.
На психозы можно посмотреть с той же точки зрения. Некоторые психотические расстройства временны и отражают неуравновешенность в существующих системах мотивации. Нарушение не является функционально автономным. Однако некоторые психически больные полностью не способны справляться со своим существованием и постоянно «переходят в другой мир». Такой пациент принимает иллюзорный паттерн и усеченный диапазон поведения как постоянный стиль жизни, и для него этот новый уровень существования становится функционально автономным. Он «привыкает» к своей болезни и выстраивает свою жизнь вокруг нее.
Наконец, вернемся к случаю политика, идущего по стопам своего отца. Когда мы говорили об этом, то подняли вопрос, является ли его взрослый профессиональный интерес простым невротическим «выражением» его детской идентификации с отцом. Если это так (о чем мы судим по наличию у него компульсивности и ригидности), то этот интерес нельзя рассматривать как функционально автономный. Однако если он уже давно проработал свою юношескую зависимость и теперь интересуется политикой ради нее самой, то мотивация функционально автономна. Мы упоминаем этот случай, чтобы подчеркнуть, что необходимо исследовать каждый конкретный пример, чтобы определить, в какой степени и как в нем может присутствовать функциональная автономия.
8. Сублимация . Привычная теория Фрейда считает, что все взрослые мотивы (даже наиболее социально ценимые и идеалистичные) – это «очевидные сублимации» примитивных мотивов секса и агрессии. Врач, художник, миссионер вытесняют свои «желания с отторможенной целью»; они находят замену тому, чего реально хотят в жизни. Несомненно, «очевидная сублимация» действительно иногда существует, но мы решительно не согласны, что она объясняет все мотивы взрослых.
Для доказательства своей точки зрения критики функциональной автономии приводят особые случаи. Один исследователь пишет:
Мой уклон биологический, механистический и фрейдистский. Позвольте мне описать случай, соответствующий моему уклону и, видимо, отрицающий функциональную автономию.
У меня есть друг, который, похоже, сильно мотивирован эстетическими ценностями. Все, что он делает, кажется соответствующим этой хорошо интегрированной мотивационной системе. Он поднимает глаза от внимательно рассматриваемой фотографии безрукой Афродиты и вздыхает: «Ах, если бы нынешние люди были такими». В поисках совершенной подруги он каждый уик-энд проводит с новой девушкой. Как-то, возвратившись с одного такого свидания, он сказал: «Она в порядке, но у нее нет бюста ». Он любит поэзию. Когда он читает стихи, слова падают из его рта подобно кусочкам мрамора. Он цитирует Ноэля Коуарда. И во многих других отношениях он – эстет высшей пробы. Составляет ли его любовь к прекрасному функционально автономный мотив? Я думаю, нет.
Его зовут Ларс. Его разведенная мать и он крайне преданы друг другу. В конечном счете, его «идеальная девушка» – его мать. Его озабоченность грудями, его «пережевывание и сосание» прекрасных поэтических строк, – все это демонстрирует его желание обладать своей матерью (или вернуться в нее). Эстетизм Ларса невротичен, это просто очевидная сублимация его истинных мотивов.