Старая ратуша
Шрифт:
— Если Пэриш когда-либо узнает, что мы… — Голос Каттера уже едва доносился.
Фернандес попытался слегка отпрянуть от Мариссы, чтобы расслышать, о чем они говорят, но их голоса уже растворились в шуме работающего возле офиса Гилд сканера.
— Что случилось? — прошептала Марисса, наклонившись к его уху.
«Я и сам бы хотел знать, — подумал он, — что задумали Каттер с Гилд…»
— Бедный Альберт! — Супруга погладила его по голове. — Слишком много работа.
Прикосновение Мариссы к лицу вернуло его к действительности. Вскоре после того как они
— Слишком много работы, — поправил он.
— Нет-нет. — Марисса вновь опустила руку вниз и нежно взяла его. — Недостаточно кормления.
Глава 33
Отвратительный запах — первое, на что обратил внимание Грин, проходя мимо «стойла» — большой тюремной камеры для заключенных мужского пола в здании старой городской ратуши. Из ста пятидесяти человек, шаркающих казенной обувью по цементному полу, в основном в оранжевых комбинезонах, минимум половина уже давно не принимали душ. Несколько человек в уличной одежде, задержанных полицией накануне и переночевавших в полицейских участках, ожидали решения суда по делу об освобождении под залог. Остальные были доставлены из тюрьмы «Дон» или других загородных тюрем.
Грин намеренно прошел мимо, не останавливаясь и не замедляя шаг. Для любого из оказавшихся в «стойле» заключенных он должен был выглядеть просто как очередной полицейский «по ту сторону» решетки.
В самом конце находилась маленькая комнатушка без окон со стальным столом и двумя стульями, прикрученными к полу, — помещение для бесед с заключенными, содержащимися под предупредительным арестом. Подобные условия предусматривались для тех, кто нуждался в охране от тюремного контингента для собственной безопасности. Обычно это были люди, обвиняющиеся в совершении преступлений, связанных с сексуальными надругательствами над детьми, а также полицейские констебли. Остальные заключенные встречались с адвокатами в общей застекленной галерее, где им приходилось, подавшись вперед, кричать друг другу сквозь маленькие окошечки.
Грин занял дальний от двери стул и стал терпеливо ждать. Прошло около десяти минут, прежде чем привели Фрэйзера Дента. Грин уже встречался в этой комнате с Дентом трижды, после того как они познакомились на вечере авторской песни. Дент молча кивнул Грину. Оранжевый комбинезон сидел на нем точно старая пижама, на ногах были синие тюремные кроссовки со стоптанными для удобства задниками. Он выглядел как настоящий зек.
Охранник вытащил ключи. При звуке металлического бряканья Дент повернулся спиной и послушно подождал, когда с него снимут наручники.
После ухода охранника Дент, развернувшись к Грину, пожал плечами. Он выглядел как человек, который провел
— Доброе утро, детектив, — мрачно произнес он.
— Как дела, мистер Дент? — Когда Дент входил, Грин в знак приветствия встал. Теперь он вновь сел и вытащил из пиджака пару сигарет.
— Бывает и хуже. — Дент сел на противоположный металлический стул и опустил голову. — Я добился, чтобы нас с Брэйсом перевели на пятый этаж, в больничное крыло. Подальше от всех этих панков и шума. Убирать судна не так уж сложно. Там есть телевизор со спортивным каналом. Вот чертовы «Листья», а?
Грин улыбнулся. В начале января «Листья» провели невероятную серию победных матчей и вновь включились в борьбу за первенство. Город был вдохновлен игрой своей команды, и радио буквально разрывалось от звонков полных оптимизма болельщиков, заявлявших, что они от радости чуть ли не «писают сине-белым». Даже отец Грина стал поговаривать, мол, неплохо бы сходить на один из матчей.
Не вышло. Как и следовало ожидать, в середине января команда вновь сдала позиции, чем вызвала бесконечную горечь у отца Грина. Разговоры о походе на хоккей стихли. По новой папиной теории, главной проблемой команды был слишком молодой вратарь, в то время как в воротах должен стоять опытный ветеран.
— Ну почему команды из какой-то Тампы или Каролины должны выигрывать Кубок Стэнли? — с досадой воскликнул он несколько дней назад после четвертого подряд поражения «Листьев». — У них там даже и катков-то небось нет.
— Да брось ты, пап, — отозвался Грин. — «Листья» ничего не выигрывают уже с 1967 года.
— Знаю, знаю, — отозвался отец. — Но я все жду. Я умею ждать.
— Мой отец ярый болельщик «Листьев». — Грин передал Денту спички. — С ума сходит, когда они проигрывают.
— Тренера надо менять, — заметил Дент. — Видели вчерашнюю игру? Остается две минуты, а он ставит третьего центрального на вбрасывание.
Грин кивнул, подвинул Денту пенополистироловую чашечку в качестве пепельницы, намеренно оставив на дне немного воды. Дент зажег сигарету и сделал несколько глубоких затяжек. Грин терпеливо ждал.
— Брэйс так ни черта и не говорит. — Дент выдохнул дым в сторону. И уставился на стену. — Словно язык проглотил. Поначалу было жутковато, а теперь я привык. Даже не знаю, что делать, если он вдруг возьмет да заговорит.
— По-прежнему пишет записки? — поинтересовался Грин.
— Да. В своей тетради. Уже всех нас приучил. Пишет нам маленькие записки. А когда играем в бридж, просто делает знаки руками.
— Вами как-то интересовался?
— А зачем ему? Я следую вашему совету, детектив. Сам рассказываю о себе, когда есть настроение. Словно на приеме у психотерапевта. Я даже на койке лежу почти все время. Будто хожу к настоящим психотерапевтам, куда меня в свое время направляли. — Дент расхохотался гортанным смехом, который прервался приступом кашля. — Пока все не полетело в тартарары.