Старая Земля
Шрифт:
— Больше никакой скрытности, — негромко пробормотал Медузон в тот момент, когда замерцали готовые к бою щиты.
Ему вспомнились слова Ауга:
«Легион должен выжить».
— Военачальник! — окликнул его Мехоза, заставив повернуть голову.
Медузон окинул взглядом заднюю часть рубки и мгновенно понял, что хотел ему сказать капитан клана Сааргор.
Вулкан исчез.
Глава 20
ПРИНЦ–ЧУЖАК
ОБМАНЧИВЫЙ
Принц–чужак нежился в лучах умирающего солнца. Он пришел в храм почтить богов и поклониться в тени статуи, высеченной в их честь. Он преклонил колени в широком багряном бассейне, наполненном жидкостью вроде вина, но слишком густой и темной. Медлительными яркими ручейками она сочилась из пор каменной статуи и собиралась в мелком бассейне. Над поверхностью дрожали волны слабого, но ощутимого тепла.
Сам храм представлял собой холодное гулкое сооружение из светлого камня, с колоннами, расписанными неярко мерцающими рунами. Они напомнили принцу–чужаку о его цели, о его пути, а он в свою очередь задумался о пути Вселенной.
Он и его единомышленники, составляющие Кабал, знали, что война уничтожит Галактику. Они намеревались предотвратить эту судьбу, заменив ее другой. Это требовало определенного влияния. Кроме того, в каждой расе, которой они намеревались пожертвовать, чтобы не позволить развала Галактики древними первобытными богами, требовались соучастники.
Человечество.
Люди и их отвратительный, жалкий эгоизм. Смертность. Бесконечное требование чего–то большего, смысла, цели… Все это следовало прекратить.
Человечество должно погибнуть, стать жертвоприношением древним богам и насытить их душами до полного угасания. Слово «древние» показалось забавным принцу–чужаку, поскольку он был свидетелем Грехопадения и в свое время испытал истинный ужас его последствий.
Даже при одном воспоминании об этом в уединении храма, в присутствии охранника, он невольно потянулся к мерцающему камню, висящему на шее.
Та–что–жаждет поглотит все их души, если только…
«Да, — подумал он, — человечество должно погибнуть». Это обеспечит выживание других рас Галактики, тогда как человечество будет забраковано как ошибка, как досадное недоразумение.
Принц–чужак, хоть и ненавидел связываться с мон–кеями, тем более худшими из них, признавал их полезность и знал, как легко можно ими манипулировать. Подобные ему существа принимали бессмертие как должное, но эти люди… Они цеплялись за жизнь и были готовы на все, лишь бы ее продлить.
И тем большую досаду вызвала у принца новость, что некто, кого он считал единомышленником, если не преданным союзником, повернулся спиной к великому делу ради другой цели.
— Ты уверен? — спросил он хорошо поставленным голосом.
Посланец поклонился так низко, что его подбородок почти коснулся пола.
— Гахет мертв?
Посланец склонился еще ниже, его пестрый наряд и широкие театральные жесты
Принц–чужак слегка повернул голову. Он был полностью обнажен, если не считать набедренной повязки, и излучал угрозу, хотя и не из–за крови, омывшей его худощавое мускулистое тело. Взгляд его прищуренных глаз остановился на поднятом пальце посланца.
— Не только Гахет…
Указательный палец сменился большим.
— Он охотится за мной?
Энергичный кивок подтвердил догадку, но посланец так и не выпрямился.
— Встань, клоун, я не твой зритель.
Ему ответил сладкозвучный голос:
— Я жду твоих аплодисментов, мой принц.
— Я не твой принц.
— Ты Слау Дха, — сказал посланец, словно одного названного имени было достаточно, и поднял голову.
Прекрасная белая маска, гладкая, как полированная кость, и тонкая, словно фарфор, закрывала его лицо. Выпуклые брови и изогнутый в усмешке рот придавали ему выражение веселья, что никак не сочеталось с рожками и тремя кровавыми слезами, нарисованными на левой щеке. Одет он был в черный жакет с яркой многоцветной подкладкой, остроносые туфли и гамаши, разрисованные красными и зелеными ромбами. Настоящий шут.
Слау Дха пробормотал молитву Кроваворукому богу, поднялся на ноги и вышел из мелкого бассейна.
— Да, это я, — сказал он, — и сейчас ясновидец положит конец моему царствованию.
Он жестом позвал своего охранника, устрашающего вида воина в сегментированной черной броне и увенчанном плюмажем шлеме.
— Подготовь мой корабль.
За незастекленной аркой простирался рай, пышная зеленая утопия, созданная эльдарами до Падения.
Дха знал это место как Лилаэтан, девственный мир, на который его раса когда–то возлагала большие надежды. Падение развеяло надежды, и их сменил прагматизм. Стоя перед аркой и обозревая все, что было утрачено, Слау Дха заметил, что его охранник еще не двинулся с места.
До сих пор разгоряченный молитвами Кхаину, убийце Эльданеша, Слау Дха мгновенно пришел в ярость.
— Ты что, оглох, слуга? — крикнул он.
Он внимательно посмотрел на воина в черном, и на губах появилась улыбка.
— Отлично, — сказал он, — просто отлично.
Слау Дха пошевелил только губами, но уже ощутил, как напряглись его мышцы, готовые к действиям.
Он показал рукой в тень позади воина в черном, где рядом с колонной появилась вторая фигура. Сразу двое дерзнули нарушить священный покой храма? Неслыханно.
— Я знаю, как ты пробрался сюда, — обратился он к охраннику, — но я удивлён, что ты взял с собой еще и это. Недоволен, но удивлен. — Он нахмурился. — По правде говоря, я испытываю отвращение. Ты предатель по отношению ко мне и всей своей расе.
Охранник шагнул вперед, одной рукой отстегивая нагрудник, а второй снимая шлем. Как только доспехи были сняты, они начали таять, стали полупрозрачными, а потом и вовсе исчезли, оставив только ясновидца с Ультве в его черном одеянии.