Старосветские убийцы
Шрифт:
«Лучше останусь, прослежу за починкой телеги», — уговорил сам себя Павел Павлович.
Рухнов, не пройдя со всеми и пятидесяти шагов, схватился за больную ногу и, виновато улыбнувшись, повернул назад. Его проводили сочувственными взглядами. «Мучительно преодолевая» якобы возникшую боль, Михаил Ильич с трудом доковылял до круга, где сходились перед домом Северских три аллеи. Обернувшись, убедился, что никто за ним не наблюдает, и как мог резво двинулся влево.
«Если Угаров задерживается, значит, что-то
За купцом тоже присматривала сиделка, благо у княгини Северской их служило несколько. Девушка громко доложила, что больной всю ночь пребывал в забытьи, однако утром очнулся, выпил микстуры, после чего задремал. Как ни прикладывал Тоннер палец к губам, мол, не глухой, говорить тихо сиделка не умела и купца разбудила.
— Как себя чувствуем? — поприветствовал его доктор.
Пантелей снова закрыл глаза, а чуть погодя ответил слабым голосом:
— Мухи перед глазами летают, серебряные…
— Ну, мухи не ангелы, пусть себе летают, вскоре это пройдет.
Доктор обследовал купца так же, как и Северскую: кожные покровы, глаза, язык, конечности.
— А нападавшего видели?
Пантелей помотал головой.
— Спали?
Кивнул в знак согласия. Купца мутило, и доктор есть ему не разрешил, только пить, но побольше.
Сделав перевязку, Илья Андреевич направился обратно к княгине, но в дверях налетел на Сочина.
— Как здоровье, старый солдат?
— Лучше, вчера голова шибко болела, боялся, помру, а сегодня отпустило. Хотел князя в церковь проводить, но чувствую, силенок маловато. Решил к вам зайти, показаться.
Синяк уменьшился, но заплывший глаз смотрителя ничего не видел, и Илья Андреевич порекомендовал Сочину примочки из спитого чая.
— Как ваше-то самочувствие? — поинтересовался смотритель.
— Я и запамятовал про болячки, — махнул рукой Тоннер. — После твоего отъезда столько событий произошло: нападение на Пантелея, убийство Савелия…
— Уже слыхал! А княгиня Елизавета не сыскалась?
— Нет, — развел руками Тоннер.
— Жаль, хорошая барыня! Приветливая!
— Некоторые уверяют, что она на Катю Северскую похожа.
— Кто? Елизавета Петровна? Что вы?! Я Катю хорошо знал. Меня Александр Васильевич, ее отец, сильно уважал, говорил: «Один суворовский солдат трех ахвицеров стоит!» Во как! И заезжал частенько! Поедут с Катюшей верхом кататься — и ко мне заглянут, чайку попить. Не то что евонный брат, царствие небесное, тот и не здоровался.
— Так я и думал, не может Элизабет быть Катей, — в задумчивости протянул Тоннер. — Но откуда у нее ожерелье?
— Которое у генерала украли?
— Оно самое.
— Купила, наверное.
— Купила? Понимаешь, какое дело: его твой добрый знакомец князь Александр Северский
— Хм, — усмехнулся смотритель. — Не поведал, говорите?
Тоннер уставился на Сочина:
— Знаешь, куда спрятал?
— Знаю, кому поведал.
— Что же раньше не сказал?
— Я, Илья Андреевич, в чужие дела не лезу. Оттого долго и живу.
— А ну-ка выкладывай!
Пройдя полверсты, Рухнов обнаружил Угарова сидящим на пеньке.
— Зря бегал, только ногу подвернул! — пожаловался Денис.
— Оступились?
— Нога в ямку попала. А Митя к егерю бегал, на заимку. Вошел в дом, пробыл с полчаса, потом они вместе куда-то отправились.
— Князя с Настей в церковь проводить, — сообщил Михаил Ильич. — Дайте-ка посмотрю!
— А вы понимаете? — с недоверием спросил Денис.
— Чего там понимать? Либо перелом, либо вывих, либо растяжение…
— Легко вам говорить!
— Чрезвычайно легко! Я, если вы заметили, хром. Однажды оступился на ровном месте, прямо как вы сегодня, а нога сломалась. И зажила неудачно. Всю жизнь маюсь. Снимайте-ка обувь, закатывайте штанину — и поглядим!
Рухнов, присев перед юношей, принялся за осмотр. Щупал сперва больную ногу, потом здоровую, потом снова больную — сравнивал.
— Я близко к дому не подходил! — поскуливая от нажимов, продолжил Денис. — Там кабан злобный бегает!
— Ванька-то? Он ручной.
— Не уверен, — с сомнением ответил Денис. — Клыки здоровые, пасть как у чудища. Даже Митя его боится. Подходя к дому, пистолет вытащил.
— Пистолет?
— Ага, с ним в руке в дом и вошел.
— А говорите, ничего странного не видели.
— Что тут странного, когда такой кабан! Ой, вот тут больно! — чуть не подскочил с пенька Угаров. — А вышел без пистолета! То есть они вместе вышли.
— С кабаном?
— С Никодимом. Егерь что-то рассказывал, а Митя слушал. Я, дурак, решил поближе подобраться, послушать, о чем говорят, и оступился… Ай!
Михаил Ильич резко дернул вытянутую ногу, и Денис громко закричал:
— Вы с ума сошли! Зачем дергать больную ногу?
— Простите, Бога ради! Обуйтесь-ка!
— Да у меня в глазах темно!
— Встаньте и попробуйте пройтись. Судя по хрусту, вывих я вправил.
Угаров осторожно сделал шаг, другой — боли не было! Даже подпрыгнул — то ли от радости, то ли хотел проверить, действительно ли все в порядке.
— Что я говорил? — Рухнов уселся отдохнуть на освободившийся пенек.
— Вы кудесник! Любимец богов! Спасибо! — Угаров обнял Михаила Ильича.
— Будьте впредь осторожней, смотрите под ноги.
— Буду, жаль только, что зря бегал.
— Странно, что Митя к Никодиму ходил.