Старшая школа Йокай 2
Шрифт:
Уэно ради пешей прогулки достала легкие брюки-карго. Недзуми был ровно в том же виде деревенского раздолбая. Вчера он все-таки обгорел по открытым участкам и всё утро потратил на смывание сметаны с груди.
— Смотри, шерсть выгорит, будешь стильный, — выговаривал ему я за непотребный вид.
— Буду, — согласился он, срывая по пути травинку.
Томоко с небольшой сумкой на плече шла по дорожке, наслаждаясь видами. В сумке лежали скатерть-самобранка и несколько компактных складных ведер.
— Костик, а поясни, куда мы вообще идем и чем там будем заниматься, — попросила она.
— Я начну отвечать не совсем на заданный вопрос. Вам известно, что такое файтер, клирик, маг и вор? — поинтересовался я. Все кивнули.
— Ну так самое время разбирать роли. Томоко-тян!
Она посмотрела на меня заинтригованно.
— Будешь файтером?
— А когда начинаем?
— Понятно, — поставил я галочку пальцем в воздухе. — Как будем приближаться к садику с вишнями, начнется полная хтонь. Тогда пригодятся твои боевые навыки. Если их окажется недостаточно, бомбардируй врага пирожками из скатерти.
— Осу! — она нехорошо улыбнулась.
— Дальше. Кавагути-кун!
— Ну тут ежу понятно, я вор. Какого ж черта я не ниндзюк? Что за дискриминация? — он начал громко причитать о настоящем призвании и эфемерности выбора. Мы терпеливо слушали.
Через минуту его попустило.
— Так возьмешь? — я не получил ответа на незаданный вопрос.
— Да конечно, возьму, — он шумно вздохнул. — Когда нужно будет куда-то залезть и что-то слямзить — просто поставь меня в известность.
— Уэно-тян, тебе придется быть магом.
Уже поняв, к чему я веду, она начала загибать пальцы:
— Лисий огонь, иллюзорная магия, сокрытие, небольшие барьеры — что из этого сгодится?
— Понятия не имею, — честно ответил я. — Возможно, что всё.
— А ты, видимо, клирик? — недзуми перебрал все возможные варианты, но в любом случае оставался только один.
— Конечно, — я тоже сорвал себе травинку и воткнул ее в зубы. — Моя главная задача — не мешать друзьям развлекаться.
— Очень великодушно, — заметила великанша.
— Теперь о нашем занятии на этот день, — вопросы требовали ответов, а травинка была сгрызена до логического завершения. — В истории известны молодильные яблоки. Они росли у греков в саду Гесперид, и за ними отправляли Геракла. Если вкратце, сад принадлежал Гере. Потом в русские сказки он перекочевал поближе, и Иван таскал плоды не то у Василисы Премудрой, не то у Василисы Прекрасной.
Я подыскал себе следующую травинку. Уэно шутливо хлопнула меня по руке:
— Потом пожуешь! Мы от любопытства тут чуть не вымерли!
— А, да, простите, — спохватился я. — Так вот. Если внимательно проследить эти сказки, то обнаружится, что они полностью заимствованные. Во-первых, у Василис вы можете узнать, что обе никогда не занимались культивированием чего бы то ни было, от капусты до груш. Во-вторых, желтые яблоки в те времена не выращивались даже в Центральной России, они могли быть только на юге, причем не севернее Турции. А в-третьих, и это самое важное, сказка настолько дословно содрана с эллинского аналога, что при ближайшем рассмотрении окажется: Иван тырил яблоки непосредственно у Геры. Ну, сказка ложь, здесь уж точно.
— Мы самое главное-то уже поняли, — Томоко распробовала жевание травинок и тоже потихоньку начинала увлекаться этим бесполезным занятием. — Сказочные яблоки к молодильным плодам имеют примерно нулевое отношение.
— Верно, — кивнул я. — Так вот. Те вишни, за которыми мы собрались, растут в Монголии.
— Там вообще есть хоть что-то живое? — изумилась кицунэ.
— Да я сам офигел, — признался я. — На границе с Монголией есть еще одно «тонкое место». То есть нам до туда сравнительно недалеко, по Нави часа четыре идти, может, чуть больше. Там стоит усадьба Ван-Хана.
— Поэтому вы этого хана зовете дядей Ваней? — спросила Томоко.
— Он даже не хан, — махнул я рукой. — У монголов всё очень весело с именами. Их слова похожи на конструктор, в который они постоянно вбрасывают новые элементы и из них клепают имена. Например, родился мальчик. Его назвали Тумурхуяг, потому что отца зовут Тумур, в переводе «железный», а дядю — Хуяг, то есть «броня».
Недзуми захихикал.
— Это ты, Хана-кун, еще не знаешь исторические забавные моменты. Вот тебе один. Сибирские казаки в своих донесениях сообщали о местных племенах, которые выходили на битву, цитирую, «конно, оружно и хуячно». Были отчеты о встречах с отрядом «охуяченных калмыков».
— У них должны быть еще веселые слова, — Уэно весело поднимала брови, представляя, что я сейчас выдам.
— Они есть, но я наизусть не помню, покажу дома, — в голове всплыло, что в переводе с монгольского «хуйхуй» означало «синяя сорока», и искренне надеялся, что о разговоре забудут в силу насыщенного графика.
— Так вот, о Ван-Хане. Он савдаг, что-то вроде мелкого ками. То есть одно из порождений земли, живет на ней и владеет каким-то участком. В его саду-то и растет так называемая войлочная вишня. Ее родина — Монголия. Деревца неказистые, по пять штук в одной посадке, иначе не плодоносят. Еще формально это слива, а не вишня, но на вкус неплоха. Благодаря тому что ее выращивает савдаг, она обладает особыми свойствами.
— Насколько особыми? — навострил уши крысюк.
— А как ты думаешь, сколько лет Лиху, псу бабушки Яги? — задал я встречный вопрос.
Кавагути наморщил лоб.
— Старый совсем, лет пятнадцать ему, наверное.
— Четыреста восемьдесят, — коротко ответил я. Компания присвистнула.
— Это, получается, полтысячи лет назад бабуля Яга завела себе собаку, а раз в пятнадцать лет берет вишню, достает из нее косточку и запихивает в пса ягоду вроде таблетки? — уточнила Уэно.
— Именно так, — подтвердил я. — И горе тому, кто этого пса обидит. Но у вишен есть и еще одна особенность, весьма малоприятная. Если их передавать «из рук в руки», фокус не получится, молодить они не будут. Их нужно именно красть. А еще до Ван-Хана надо добраться, и по пути точно будут сюрпризы. Холм, на котором стоит его усадьба, охраняется.