Старшая школа Йокай
Шрифт:
Через половину квартала следующая ученица показала рукой, куда идти. Знакомый запах защекотал ноздри. Женский голос распевал: «Яки-имо! Яки-иииимо!». Обладательница голоса, названная тетушкой (снова родственники, наверное), показала нам крупную сырую картофелину сацума-имо, а также печь, где корнеплоды выпекались на дровах. Увидев, что в числе гостей есть гайдзин, она подозвала меня, научила разламывать коричневую кожуру и отдельно пояснила для истории: печеный картофель здесь считался зимним перекусом, поэтому скоро, когда будет совсем жарко, яки-имо больше не будут продавать. Мне почему-то стало грустно,
Наша прогулка закончилась закрытой кондитерской, где готовили рыбок тайяки. От вида чугунной сковороды я впал в священный ступор, а потом вспомнил слова Изаму про вежливость и обходительность и вместе с прочими участниками клуба облазал всю кухню, записал процесс приготовления печенья, достал поваров горой вопросов и вообще развлекался здесь как мог. Наконец-то я чувствовал себя достаточно наевшимся. Поварам гайдзинский интерес был приятен, поэтому мои карманы вскоре оказались набиты тайяки. Разве не прекрасно? Учитывая нескольких кальмаров, остывавших в сумке рядом с запакованной картофелиной, вечером можно было не готовить. И утром тоже.
Кажется, странные ситуации, которые случались со мной вне комнаты, не думали заканчиваться. Потому что дальше был щенок.
Точнее, всё началось с местных гопников. Те собрались кружком и почему-то громко смеялись, тыкая пальцем куда-то в центр компании. Нехорошее ощущение поднялось к горлу. Я почему-то не к месту вспомнил слова Казуи: «Твоя сила и независимость пригодились бы в наведении порядка». Какого хрена мне наводить порядок в окружающей действительности, в процессе разговора я не понял. Зато сейчас пришлось отчетливо осознать: происходит не то, что должно, и я обязан вмешаться.
Надев самое брутальное из имеющихся в наличии выражений лица, я отогнал гопников, особо даже не раздавая пинков. На месте, где кучковались хулиганы, лежал раненый щенок. Мне пришлось присесть рядом и начать ломать голову, что дальше. Щенок вымирать не торопился и не убегал от меня.
Японский я читал уже сносно, но искать по вывескам ветеринарную клинику… В кощеевой усадьбе никогда не было домашних животных, как не было и цветов на окнах, и прочих атрибутов обычной семьи. Живое не могло существовать рядом с теми, кто одной ногой стоит в Нави и оперирует понятием «мертвая вода». Ну найду я сейчас ветеринарку, дам им денег. Что дальше? Теперь это будет мой щенок? А долго ли он проживет?
— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ С МОЕЙ СОБАКОЙ?
Я повернул голову и, получив шикарного леща, ненадолго выпал из действительности.
Глава 8
Я открыл глаза. Мне прилетел так называемый «малый лещ», как его называла моя бабуля. «Большой» укладывал отожравшегося недобро настроенного медведя. «Простого» хватало, чтобы оставить отпечаток взрослого мужика на близлежащей стене. «Малый» годился, чтобы припугнуть — или вырубить уставшего лещеполучателя. Как сейчас.
По крайней мере, примерно так Марья Моревна описывала женскую магию в рамках ликбеза.
— Ну и рожа у тебя, кощеево отродье. Как взгляну — так сразу понимаю: кирпича просит, кир-пи-ча.
Я сел в исходную позицию и оглядел лещевыдавательницу.
Так исторически сложилось, что у Кощеевых был родовой дар:
Поэтому Кощеевы мужики в свое время этот родовой дар проапгрейдили и пропатчили, превратив его в бизнес. Приходит злой Кощей, берет красну девицу, кладет ее в сумку и тырит в неизвестном направлении. Кому ее спасать? Конечно, это должен быть настоящий герой. Таким образом для девицы находится достойная партия, а у Кощеевых появляется свой маленький гешефт.
Схема была воплощена тысячи лет назад и, к счастью, в легенды не вошла, чего один из родоначальников небезосновательно опасался. Но были и неловкие моменты. Например, с восточной многохвостой принцессой, не то китайской, не то айнской. Когда японский принц решил погеройствовать, он заказал ее похищение у Кощеевых, и с нашей стороны всё прошло идеально (по-другому не могло). Только вот спустя пару десятков лет выяснилось, что до места заточения прекрасной девы принц не дошел — и имел на то полное право, поскольку был сожран амурским тигром. Призывать уже было нечего, тигр был обычным и сотрудничать отказался, и дева была похищена зазря. У меня было подозрение, что на этот-то случай я и напоролся со своей ооооочень узнаваемой физиономией.
— Тамамо-но Маэ-доно.
Увы, я угадал, кто эта женщина в традиционной японской одежде. Ее лицо было густо накрашено, но никакая пудра не замаскировала бы маковые пятна, расцветшие на ее щеках.
— Эх, расплющила бы тебя, черт остроскулый. С каким удовольствием, ты не представляешь. Как только увидела знакомый профиль, рука аж автоматически дернулась.
Старая лисица (упаси Навь назвать такую вслух старой, тетушкой или бабушкой, Кощеев, твоих костей потом никто не соберет) подошла неожиданно легкими шагами, подняла пораненную собаку и завернула в длинный рукав, не заботясь о дорогущем кимоно. Щенок заскулил и стал лизать палец хозяйки.
— Быстро за мной.
Вообще-то я мог отказаться, но понимал, что не надо.
Расплатившись картой в ближайшей ветеринарной клинике и оставив животное под бдительным присмотром ветврачей, Тамамо-но Маэ повела меня к небольшому киоску, где продавали, судя по запаху, весьма приличный кофе. Взяв две чашки и протянув одну мне (особо не спросив, пью ли я кофе — очевидно, это старуху интересовало в последнюю очередь), она с силой выдохнула.
— Спасибо. Я не знаю, как тебя зовут. Фамилию-то точно угадала.
— Я Константин.
— Я Тамамо-но Маэ. Спасибо, и извини меня. Я поступила неправильно.
Я чуть не поперхнулся.
— Видишь ли, девятьсот лет назад твой гребаный родич, кощеевский любитель приключений, похитил меня. Причем с видом, будто так и задумано. Представительный мужик, надо сказать. Впечатляющий! Похитил такой, а потом привез меня в гребаную тайгу, где холодно. Тебе словами не передать, как там холодно. А я ведь была не против!
Лисица отпила кофе не без изящества. Алые пятна медленно сходили с ее щек.