Старше
Шрифт:
Это произошло не потому, что я была не рада его видеть, и не потому, что его присутствие вызывало во мне что-то иное, кроме жара и замирания сердца.
Она завяла, потому что эти чувства должны были стать моей чертовой смертью.
А я наконец-то начинала жить.
— Тебе не холодно? — поинтересовался он, одетый в свою обычную кожаную куртку, которую я в равной степени любила и ненавидела.
Любила, потому что она так ему шла.
Ненавидела, потому что именно из-за нее Марни Ларю получила
По правде говоря, куртка была лишь поводом не винить себя.
Я отвернулась, переключив внимание на Божью коровку, грызущую кость, которую она нашла во дворе.
— Не очень. Солнце приятное.
Было за тридцать7, но солнце ярко светило на безоблачном голубом небе, согревая мои промерзшие кости.
Руки Рида уже покраснели от холодного воздуха, поэтому он засунул их в карманы своих потертых джинсов. Я старалась не пялиться на его ноги. Джинсы сидели на нем не хуже, чем куртка.
Эти вещи шли ему ничуть не меньше, чем крошечная улыбка, которая заставила мое сердце беспорядочно биться, когда он опустился на соседний пластиковый стул.
Прекрати, Галлея.
— Чувствуешь себя лучше?
— Как новенькая, — ответила я, пытаясь не обращать на него внимания, но безуспешно. В конце концов, я мало с чем могла справиться.
— Мы волновались за тебя. У тебя была высокая температура.
— Это была обычная простуда. Ты останешься на ужин? — Я поднесла кружку с кофе к губам свободной рукой и посмотрела на него, делая глоток.
Он кивнул.
— Я возил Тару пообедать, а сейчас Уит заканчивает свою предвесеннюю феерическую уборку. Выглядит так, словно там взорвалась бомба.
— Я пыталась помочь, но она меня прогнала. — Я подняла в воздух левую руку и поморщилась. — Не могу дождаться, когда с меня снимут эту отвратительную штуку.
Выражение лица Рида помрачнело, когда он уставился на мой розовый гипс, усеянный именами и рисунками.
— Твой отец — отвратительный кусок дерьма.
Мою грудь свело судорогой.
Я моргнула, глядя на него, и горло сжалось от горьких воспоминаний. Я не знала, как реагировать. Рид, конечно, был прав, но он также был отцом Тары, что делало его последним человеком, которому я могла бы довериться.
Сглотнув, я уставилась в свой теплый кофе.
— Если он когда-нибудь снова появится рядом с тобой, ты дашь мне знать? — В его голосе прозвучали жесткие нотки.
От этой просьбы у меня перехватило дыхание.
— Ты не обязан. Я не…
Его голос дрогнул.
— Не кто?
Пожав плечами, я прочистила горло, глядя в голубое небо.
— Ты не несешь за меня ответственность.
Между нами повисло молчание, когда он наклонился вперед в кресле, упершись локтями в колени. Он почесал щетину на подбородке, обдумывая мои слова. Я постаралась, чтобы они прозвучали безразлично, но он
Рид взглянул на меня, выражение его лица было нечитаемым. Я завидовала его способности так легко это контролировать. Я была открытой книгой, красочным холстом мыслей и желаний. Если бы он смотрел достаточно долго, то узнал бы обо мне все, что хотел.
А также все, чего он не хотел знать.
— Спасибо за новый диск «Oasis». — Я теребила меховую опушку левого ботинка. — Мне нравится.
— Конечно, — сказал он тихо. — Не за что.
— Ты не должен был делать мне подарок на день рождения. Особенно после всего… — Я снова замялась, не желая снова возвращаться к этой теме. На этот раз мне не удастся спрятаться за оправданием в виде лихорадки. — Это было мило. Я ценю это.
— Мило, — повторил он, потирая рукой челюсть.
Он произнес это слово так, словно оно значило ровно противоположное.
И я решила, что играю с огнем каждый раз, когда открываю рот, ловлю его взгляд или таю от тепла его близости. Часть меня просто не могла отстраниться от этого пламени.
Рид сцепил пальцы у подбородка, его зеленые глаза, устремленные на меня, казались еще светлее в свете дня. Несколько тяжелых ударов сердца пронеслись между нами, пока он обдумывал свой ответ.
Я мечтала, что, возможно, он скажет что-то такое, что разожжет это пламя. Ответ, который согреет меня и вселит надежду.
Но он не сказал.
— Я купил его для девушки. — Его челюсть сжалась при этих словах. — Оказалось, что ей не очень нравится их музыка. Я подумал, что тебе понравится больше.
Ой.
Я стиснула зубы, когда мое сердце умерло, а грудь наполнилась пеплом.
Рид отвел взгляд, в его глазах мелькнуло что-то недосказанное. Затем он встал со стула и прошел внутрь, отступая от огня, в который мне так хотелось окунуться с головой.
Это было к лучшему.
Не было смысла сгорать обоим.
Вечер семейных игр.
Для меня это было чуждое понятие, учитывая, что единственной игрой, в которую я когда-либо играла со своей семьей, были прятки. Я пряталась, а отец искал. Когда он находил меня, я проигрывала.
Игра заканчивалась.
Пока мы ждали, когда Уитни приберется на кухне, чтобы поиграть в «Pictionary»8, Тара уговорила меня сыграть в «Dream Phone»9, в основном для того, чтобы мы посмеялись над пошлыми подсказками, которые давались через громоздкий розовый телефон. Я никогда раньше в нее не играла. Мне казалось, что пять лет назад мне бы это понравилось, если бы у меня были друзья, свобода и роскошь быть беззаботным ребенком.