Старше
Шрифт:
Я позволила своему взгляду задержаться на нем лишь на долю секунды.
Затем я открыла дверь и вышла в холодную ветреную ночь.
Я была как спичка.
Маленькая, хрупкая и неприметная.
Но от воспламенения меня отделяло всего одно движение.
И если я не буду осторожна… я сожгу нас дотла.
ГЛАВА 17
Март 1997
— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? — спросила Уитни, застегивая пальто и вытаскивая из-под воротника свои густые каштановые локоны. — У меня будет включен пейджер, а у тебя есть номер телефона Лорел. Пожалуйста, не стесняйся звонить. По срочным вопросам. По несрочным. По любым.
Я сидела на диване с новым пленочным фотоаппаратом, который Тара и ее мама подарили мне на девятнадцатый день рождения, и ощупывала пальцами кнопки. Отложив его в сторону, я с улыбкой подняла глаза.
— Со мной все будет в порядке, обещаю. Вы едете в Грин-Бей. Не на Луну.
— Хотела бы я, чтобы мы поехали на Луну, — заявила Тара, проносясь мимо меня с огромным чемоданом, ее хвост был высоко поднят и подпрыгивал при каждом шаге — контраст с ее подавленным настроением. — Тебе так повезло, Галс. Ты даже не представляешь. Это просто ужас.
— Твоя тетя кажется очень милой. Тебе будет весело. — По правде говоря, я встречалась с тетей Лорел всего один раз на День благодарения, и она была просто ужасной. Но я никогда не признаюсь в этом. — И ты не видела своих кузин больше года. Насладись общением.
— В последний раз, когда я навещала своих кузин, чертова Дороти буквально приклеила жвачку к моим волосам, пока я спала. Очень липкую. Мне пришлось отрезать их до плеч, и они до сих пор не отросли.
Я поморщилась.
— Она просто была маленькой.
— Ей было пятнадцать.
— Ну, спи с закрытой дверью.
— Тетя Лорел не верит в двери. Уединение — это «светское понятие».
Я открыла рот, чтобы возразить, но на ум ничего не пришло. Поэтому я просто бросила на нее полный жалости взгляд, и мы погрузились в молчание.
В наш разговор вмешалась Уитни, наблюдавшая за происходящим из прихожей.
— Это всего три ночи. Мы вернемся во вторник, — сказала она, перекидывая ремень сумочки через плечо и повернувшись ко мне. — У тебя есть номер Лорел?
— Он висит на холодильнике, записан в календаре, в трех отдельных блокнотах и прикреплен скотчем к двери спальни Тары. Я также запомнила его.
Она кивнула, выдохнув через нос.
— Я очень ценю, что ты возьмешь на себя заботу о Божьей коровке и присмотришь за домом, пока нас нет. Я знаю, что в твоем возрасте весенние каникулы должны быть полны веселья и волнений. — Ее голос был мягким. — Это много значит для меня. Для нас.
Нежность кольнула меня между ребер, вызвав яркую улыбку.
— Я счастлива помочь. Правда. Божья коровка — лучшая компания. — Как по команде, собака запрыгнула на диван и с довольным вздохом плюхнулась мне на колени.
Глаза Уитни
— Что бы мы делали без тебя, Галлея?
Я чуть не разрыдалась.
Проводя рукой по шерсти Божьей коровки, я сдерживала лавину эмоций.
Что бы я делала без них? Я бы, наверное, оказалась на улице. Жила в приюте. Бросившая школу, потерянная и одинокая бродяжка, бесцельное ничтожество, не имеющее никакой цели. Без Уитни и Тары весенние каникулы даже не появились бы на моем радаре. Это была бы просто еще одна неделя, затерявшаяся среди сотен унылых одинаковых недель.
Тара помахала мне рукой, выходя вслед за матерью.
— Не забывай, завтра ожидается метель. Мой папа сказал, что заедет убрать снег. Ты можешь взять мою машину в любое время, но шины у нее лысые, так что, возможно, тебе не стоит ездить в такую погоду.
— Поняла. Божья коровка любит снег, — сказала я. — Я обязательно сделаю несколько снимков. — Взяв в руки фотоаппарат, я помахала им в воздухе, когда они вышли за дверь.
— Пока, Галс! Увидимся во вторник.
— Пока, — отозвалась я.
Дверь захлопнулась.
Наступила тишина.
С улыбкой на лице я уютно устроилась под клетчатым одеялом и продолжила гладить Божью коровку, сделав несколько снимков, на которых ее голова покоится на моих бедрах.
— У нас будет несколько хороших дней, — произнесла я в тишине, откинувшись назад и положив ноги на пуфик. — Только я и ты, Божья коровка…
Но в итоге осталась только я.
Потому что Божья коровка пропала.
В панике я натянула зимние сапоги и, засунув дрожащие руки в рукава пальто, выбежала на заднюю террасу, вертя головой влево-вправо.
— Божья коровка! — крикнула я сквозь завывания ветра, в то время как обильный снегопад покрывал землю белым одеялом, и страх пронзал внутренности, делая мое лицо еще белее. — Божья коровка! Где ты, девочка?
Единственным ответом была жуткая тишина, которая звучала громче, чем мой неистовый, полный ужаса голос.
О, нет.
Это был кошмар. Я выпустила Божью коровку на улицу во время метели, чтобы она сделала свои дела, после того как она скулила и металась возле двери во внутренний дворик. Двор был огорожен. Это было безопасно.
Но Божья коровка словно растворилась в воздухе.
Волосы разметались по лицу, кожа замерзла, а ноги тряслись. Я осмотрела территорию, даже залезла под террасу, чтобы проверить, не спряталась ли она там.
Ничего. Ее нигде не было.
Я прошла вдоль забора и проверила, нет ли отверстий, через которые она могла бы пролезть. И когда я добралась до той стороны дома, где ворота все еще стояли запертыми, я заметила нечто такое, от чего у меня кровь застыла в жилах сильнее, чем от мороза, который я вдыхала, — дыру в воротах.