Старше
Шрифт:
— Мы… мы не должны… Боже… — Два пальца погрузились в меня, когда я привалилась спиной к зеркалу и шире раздвинула ноги. Мой стон заполнил небольшое пространство, и его ладонь взметнулась вверх, закрывая мой рот, заглушая мои крики, в то время как другая его рука продолжала двигаться глубоко и жестко.
— Мне нужно увидеть, как ты кончаешь, — прохрипел он, заменяя руку, закрывающую мой рот, своим языком.
На вкус он был как цитрусовое пиво, и я подумала, не перепил ли он. Рид всегда был осторожен, когда мы находились в доме, но сейчас это было что угодно,
Я обхватила его за шею, и мои бедра приподнялись над столешницей, его большой палец тер и дразнил мой клитор, скользкие звуки моего возбуждения приводили его в неистовство. Его бейсболка соскользнула с головы, когда мои руки погрузились в его волосы и сжали пряди, а аромат дыма от шашлыка и мускусной амбры атаковал мои чувства.
— Черт возьми, — выдохнул он мне в рот, прижимая наши лбы друг к другу. — Что ты делаешь со мной.
Его глаза были прикованы к моим, и от этого интимного контакта у меня заколотилось сердце. Два его пальца все еще находились внутри, двигаясь и растягивая меня, и я чувствовала, как сжимается спираль желания.
— Ты пахнешь кокосами и летом. — Он прижался своим носом к моему и резко вдохнул, его веки дрожали. Введя третий палец и сильно толкаясь, он продолжал ласкать мой клитор, приближая меня к краю. — Ты не представляешь, как тяжело находиться с тобой в одной комнате и не прикасаться к тебе, не держать тебя за руку, не говорить всем, что ты моя.
Да.
Это было то, в чем я нуждалась, чего я хотела, чего жаждала.
Эти слова, эта страсть, исходящая от него рваными волнами.
Я выгнула спину, двигаясь навстречу его прикосновениям, когда его тело подалось вперед, окутывая меня теплом, и наши лбы снова соприкоснулись.
— Рид… — Я дернулась навстречу его руке, и фейерверки взорвались внутри меня, затуманивая зрение и обжигая кожу. Разлетаясь на мерцающие осколки, я отчаянно пыталась сдержать рвущийся из горла крик.
— Это моя девочка. — Он выглядел совершенно зачарованным, массируя мой клитор, а я словно плыла по волнам. — Мне нравится смотреть, как ты распадаешься на части. Так красиво.
Рид расстегнул ремень и молнию на джинсах, и я застонала от желания, потянувшись, чтобы спустить его штаны и боксеры, пока его эрекция не освободилась. Моя рука обхватила его и сильно погладила, отчего его брови сошлись, рот приоткрылся, а из горла вырвался тихий стон.
— Каждое мгновение, проведенное с тобой, причиняет чертовски много боли. — Его голос был хриплым, слова трещали и ломались. — Каждый момент без тебя… просто убивает.
— Я твоя, Рид. Возьми меня.
Мои щеки пылали от желания, глаза затуманились от любви.
Я хотела, чтобы он увидел во мне прямо здесь, прямо сейчас, распростертой перед ним, свое сокровище. Я хотела, чтобы он понял, что я — его единственная. Его половинка.
Предназначенная ему.
И это навсегда.
Он спустил мое нижнее белье вниз
Нежно.
С любовью.
Наши рты находились в дюйме друг от друга, его теплое дыхание обдавало мои приоткрытые губы.
Не сводя с меня взгляда, он вошел до упора и удерживал меня за бедра, пока я растягивалась, чтобы принять его. Бретельки соскользнули с моих плеч, выпуклости грудей подпрыгивали, когда он начал двигаться, медленно и уверенно.
Вокруг нас образовалось плотное облако. Прекрасная дымка правильного и неправильного, ничего и всего, что могло быть, не могло быть, не должно было быть.
Есть сейчас.
Мои глаза были прикованы к его, неподвижные, немигающие, пока между нами бурлили потоки.
Его рука поднялась вверх и обхватила мое горло, как нежное заявление прав, пока он входил в меня, а я тщетно пыталась избавиться от этого мучительного любовного страдания. Но он был в моих костях, в моей крови, и я ничего не могла сказать или сделать, чтобы вырезать его из себя.
Он навсегда останется моей частью.
Звуки были приглушены, пока мы оставались в нашем хрупком пузыре. Он ни разу не отвернулся. Ни разу не заколебался, не прервал контакт. Он был со мной.
Даже когда он стал кончать, его тело напряглось, а ноги задрожали, Рид не отводил взгляд и дарил мне еще одну часть себя, которая делала все еще сложнее.
Сложнее потому, что теперь мне предстояло потерять еще больше.
Мы оставались соединенными еще несколько беспокойных ударов сердца, тяжело дыша друг другу в губы. Его рука коснулась моей щеки, а большой палец провел по челюсти.
Я смотрела на него, потрясенная, ошеломленная, влюбленная.
Пораженная и присвоенная во всех отношениях.
Затем в моей груди зашевелилось чувство, которое поднялось вверх и стало осязаемым в тот момент, когда слова вырвались из меня.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
Рид напрягся, медленно моргая и глядя на меня, мое признание просачивалось внутрь него, как мутная взвесь. Его взгляд скользил по моему лицу, пока он впитывал эти три разрушительных слова, одно за другим, проглатывая их, пока сладость сказанного не стала ядовитой и не отравила момент.
Я наблюдала за тем, как его черты лица ожесточаются, а глаза, прикрытые веками, теряют часть своего света.
Мне не следовало этого говорить.
Я не должна была отдавать ему свое сердце прямо здесь, на этой проклятой раковине в ванной.
Потянувшись к нему, я попыталась вернуть его обратно в наш магический пузырь, но тот уже лопнул и исчез.
Я уже потеряла его.
Рид вышел из меня и опустил голову, натягивая боксеры и джинсы и методично застегивая ремень. Мои глаза закрылись, и я прокляла свой глупый язык за то, что напомнила ему обо всем, чему никогда не суждено сбыться.