Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Не дай Бог в этот момент быть встреченным, замешкаться и не убраться в лес! Страшно для тех, у кого споткнётся конь или не перескочит через корягу... Верная смерть, если не подхватят соседи...
Татары хорошо понимали, что здесь, в узкой просеке, они ничего не сделают русским, не в счёт два-три десятка подстреленных из лука. Однако скоро дорога выйдет на пойму реки Рожайки близ села Молоди. Вот тогда они покажут! Их кони быстрее, и не уйти гяурам от заслуженной кары. Видит Аллах — ни один из них не уйдёт живым!
Наверное, татары не сразу сообразили, что Хворостинин хотел и ждал этой погони: недалеко от поймы вдруг по сторонам начали падать заранее подпиленные деревья. Легко представить себе какой урон принесли эти падения в ряды мчащихся преследователей!
Вот лес отступает от дороги, скоро река. Татары, размочаливая камчи, начали обходить русских слева и справа, а те, будто не понимая, ещё даже придерживают коней. И вот тут наступило время удивляться татарам: слева от дороги на холме — гуляй-город, которого вчера, когда они шли мимо, и в помине не было! Конники Хворостинина, продолжая придерживать коней, понеслись по кустарнику между стеной гуляй-города и обрывистым берегом реки. Скакавшие за ними ногаи втянулись в эту горловину. Те, которые обходили русских слева, смешались — перед ними рогатые ежи и стены городка. По ним из-за этих стен начали бить пищали и ручницы. Те, которые обходили справа, ломая головы себе и коням, посыпались с обрывистого берега в реку. То была первая полутьма. Вторая продолжала преследование между стенами и рекой. Тут стены развернулись, и тесно стоящие пушки ударили дробом. Замешательство позволило сделать пушкам второй и третий залпы, потом пушки стреляли по тем всадникам, которые не успели удалиться. Остатки первой и второй полутем образовали три потока. Самый малочисленный, но наиболее отчаянный повернул коней и пошёл на приступ открытого городка через ежи; из этих мало кто остался жив. Второй поток повернул коней в противоположном направлении — сползали, скатывались, валились с берега в реку, эти в большинстве остались в живых. Но большая часть джигитов мчалась дальше, вырвалась из горловины на некоторый простор у опушки леса. Здесь в лесу их ожидали стрелки и развернувшиеся вои князя Хворостинина...
В это время третья полутьма ногайцев только выезжала из лесной части тракта. Они слышали пальбу, и доносился звон сабель от реки из-за холма с гуляй-городом. Полутемник ещё не принял решения, что делать, когда последние две тысячи всадников были расстреляны чуть ли не в упор из леса по обеим сторонам тракта — там сидели в засаде более трёх тысяч стрельцов. Полутемник хотел помочь попавшим в засаду, но, потеряв ещё с тысячу, отступил на пойму, где его встретили русичи из городка градом стрел, ружейных пуль и щетиной копий... За рассыпавшимися ногайцами на пойме русские гонялись, как за зайцами...
В этой битве погиб знаменитый полководец ногаев Теребердей-мурза и более десяти тысяч его отборных джигитов... Аллах не пожалел и Тарифа, младшего сына Саттара!
7
О разгроме ногайцев и гибели мурзы Теребердея подле деревни Молоди Девлет-Гирей узнал от двух ногайцев, которые подошли к его коню и повалились на колени. Хан дал волю своему гневу — камчой лупил вестников до устали. Потом прибегали ногайцы и ещё, и ещё, но повелитель не хотел их видеть. Выслушивал очевидцев Саттар-мурза и докладывал повелителю, который всё более и более мрачнел. Саттар с минуты на минуту ожидал удара камчой, хан не выпускал её из руки, слегка похлопывая по сапогу. И вдруг прервал Саттара:
— Где турецкие пушки?
— Повелитель, вчера были последние гонцы. Они сказали, что пушкари готовы к переправе. Ждут бегства князя Воротынского, но он стоит. Прошлой ночью там что-то произошло, был бой. Сегодня не вернулись посланные тобой...
Хан поднял камчу, но щёлкнул по сапогу:
— Хоп! Вылавливают вестников! Гонцов ко мне от всех темников. Для турецких выделить охрану.
Приказ хана краток. Дивей-мурзе быть в Молоди завтра утром. Собрать все полевые пушки. Взять две близстоящие тьмы
Саттар-старший проводил повелителя и сына. Младший ушёл ещё ночью. Хранитель шатра помнил, что хан предвидел две возможности. Первая, маловероятная: потребуется долгая осада или Москва опять загорится, тогда повелитель вернётся сюда, под Серпухов, и станет ждать. Вероятнее же всего, Москва падёт через два-три дня. Тогда ханский шатёр поставят на главной площади города, которую эти непонятные русские почему-то назвали Пожар. И будет шатёр стоять посреди площади до тех пор, пока темники не поймают Ивана и не привезут закованного вместе с двумя сыновьями. Пока его станут ловить, новые князья разъедутся по княжествам, которые они получили по ярлыкам... Он, князь Суздальский Саттар-мурза, посетит Суздаль!.. Суздаль. Су — понятно, там, вероятно, много воды. Здаль? — нет такого слова. Может быть, «сызда»? «сыздык?» Вот это другое дело: «Вода тут». Князь тутошней воды! Хорошо! А эти русские вечно корёжат слова!
Улыбаясь своей догадливости, Саттар приказал подать коня и в сопровождении двух нукеров объехал стан, осмотрел — с чего начинать, если прикажет переезжать в Москву!
Затем он выехал на высокий берег Оки, надеясь увидеть убегающих русских. К его великому изумлению, его дальнозоркий взгляд обнаружил несколько пеших сотен, приближающихся к Серпухову с низовьев Оки, со стороны Каширы. А пушкари и янычары, не замечая этого, продолжали спускать к обрезу воды с высокого берега тяжёлые пушки с тем, чтобы ускорить переправу, как только русские убегут. Саттар не любил заносчивых турок и потому не сообщил им свои наблюдения. Потом, правда, пожалел об этом.
Саттар полагал, что с отъездом хана наступит успокоение и он отдохнёт, но не тут-то было...
В его распоряжении для внутренней охраны стана оставлена полусотня татарских нукеров, да столько же для охраны шатров вельмож. Внешнюю охрану хан поручил дагестанскому князю и его двум тысячам джигитов. Они стояли лагерем поблизости. Так вот, вечером того же дня пришёл к Саттару дежурный десятник нукеров и сообщил о столкновении с дагестанцами. Началось с того, что нукеры заметили четырёх дагестанцев, подъехавших к юрте Бибигайши — хозяйки женской половины окружения хана. Один из приехавших спешился и внёс в юрту свёрток, предположительно подарок. Из юрты обратно вернулся в сопровождении закутанной женщины. Нукер крикнул своих, они окружили джигитов, те рассвирепели, выхватили ятаганы. Закутанная женщина юркнула в юрту. На шум прибежал сотник охраны. Дагестанцы объявили, что выполняли поручение князя. Им посоветовали убираться. Тогда они потребовали назад подарок, который им выбросили из юрты. Всё это произошло только-только. Возмущённый Саттар приказал позвать Бибигайшу. Если не пойдёт добром, привести силой.
И вот хозяйка перед Саттаром, шкворчит, как раскалённая сковорода, проклятия самые невероятные. Саттар, замахнулся камчой и гаркнул так, что видавший виды десятник попятился:
— Молчи, старая сводня! Иначе заткну рот вон той подушкой! И не пожалею камчу о твою спину!
— Не смеешь! Я — ханского рода!
— Потому пошлю к повелителю гонца, с разрешением хана укорочу тебя на голову самолично!
Бибигайша сбавила тон, но не сдавалась:
— Хан не поверить тебе. Он знает — ты мстишь мне за сына! — Поверит. Пошлю десятника, он сам видел твои шашни!
Разборку прервал нукер. Прибыло десять джигитов от князя. Они твердят, что из подарка исчез шёлковый плат. Всё стало ясным, Бибигайша с крика перешла на визг. Саттар вновь гаркнул на неё и огрел плёткой, и она вдруг затихла, так что мурза закончил приказание тихим голосом:
— ...отдай. Не найдёшь, прикажу тебя связать и отправлю князю, пусть он расправится с тобой, как с последней воровкой! Вон! Десятник, проследить.
Шумный разговор стал известен в женской половине, и когда повариха принесла ужин Саттару, она сказала: