Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
— Брат мой, ты понимаешь, о чём говорит немец?
— Так... Вроде как... Кое что не понимаю.
— А вы, доктор, — повернулся он к немцу, — ежели плохо знаете русский, я вам помогу, латынь знакома мне, но русский коллега обязан понимать всё.
Теперь англичанин погасил улыбочку, немец заговорил по-русски чище... Оказывается, они исполняли желание государя и применяли ускоренное лечение. Когда дело пошло на поправку, понизили крепость лекарства, а через седмицу предполагают перейти на траволечение...
Выслушав их объяснения, Клим спросил: кто решает, какие лекарства давать царю, как и где готовят лекарства
После длительной беседы Клим поблагодарил лекарей и собрался уходить, но к нему обратился англичанин:
— Любезный доктор, мы бы хотели послушать ваши выводы и заключение.
Клим почтительно раскланялся:
— Тронут вашим вниманием, господа. Прошу прощения за беспокойство. Выводы и заключение я завтра доложу государю. Просите его, чтоб присутствовать при сем.
У входа в каморку Клима поджидал служитель, который проводил в покои Годунова.
Борис давно ожидал Клима, он читал книгу и потягивал вино.
После взаимных приветствий Борис налил Климу, долил себе и предложил выпить за встречу. Потом выпили за здоровье друг друга. Хозяин налил по третьему, Клим отодвинул свой бокал и вопрошающе посмотрел на Бориса. Тот отодвинул и свой. Кашлянув, сказал:
— Не простой разговор у нас будет, Клим Акимович... Что завтра целитель скажет царю?
— Скажет: государь болен; надо лечить сердце, печень...
— Он лучше тебя знает, что болен. Его интересует другое: правильно ли его лечат? Иль калечат?
— Его болезнью болеют многие, их лечить научились давно. Притом применяют очень строгие лекарства, такие как сулема, каломель. При их приготовлении ошибка на тысячную долю или продление лечения на седмицу дольше, чем надобно, могут вызвать тяжёлые осложнения. Особая осторожность необходима при больном сердце... Я стану советовать, чтобы лечить государя травами...
— Плохо! Очень плохо, Клим Акимович! Ты посылаешь на плаху лекарей государя, а потом и себя, причём так, что и спасти тебя не удастся.
— Позволь, Борис Фёдорович! Я сказал, что они лечат правильно и ни в чём не виноваты, но...
— С нами ты, Клим Акимович, много лет, и ничего, я смотрю, не понял! Ответь: ты сидел в подземелье по новгородскому делу? Даже лечил там. Из трёхсот несчастных сколько ты видел взаправду виновных? А в самом Новгороде?!.. — Годунов хитро усмехнувшись, подмигнул Климу. — Я не спрашиваю тебя, кто и за что убил Изверга!
Намёк и усмешка не понравились Климу. Годунов заметил это и предложил выпить за давно минувшие дела. Закусив вишнями, Клим уже собрался спросить, кто же убил Изверга, но Годунов опередил его:
— Так вот, лекари виноваты потому, что лечили государя, царя земли Русской, как обычного мужика! Да и может ли государь болеть обычной болезнью?! Ты и на себя петлю накинул потому, что несчастные лекари лечили плохо, а ты предлагаешь лечить хорошо — травами, корешками. А болезнь государя, как на зло, обострится! Значит, и ты руку приложил... Ты, конечно, слышал: Иван Васильевич уверен, что злые люди погубили государынь Анастасию, Марию, Марфу... не счесть лекарей, кои в сырую землю последовали за царицами! А теперь как думаешь, зачем государю вдруг здоровье потребовалось? Лекарей, целителей, колдунов в Москву навезли?
— Каждому хочется здоровым быть!
— Верно, конечно. Но скажу тебе: сейчас государь себя чувствует лучше, чем осенью. Древнее лечение
— Как можно! А государыня Мария Фёдоровна?! А царевич Дмитрий?!
— Значит, я хочу тебя, Клим Акимович, ещё раз предупредить: наш разговор всего двое знают. Ежели третьему что станет известно, я докопаюсь, из-под земли достану!
— Обижаешь, Борис Фёдорович! Шишом отродясь не был!
— Прости, коли так! Так вот, государь хочет породниться с английской королевой. Обменялись уже послами с обеих сторон. А Марии Фёдоровне келья обеспечена... Вообще-то одной женой больше у государя или меньше — это его дело. Но ныне точно известно, что государь намерен поменять свой двор, ближайшее окружение, потому что эти ближайшие отравить его собрались! В этом он уверен, ищет доказательства, пока без крови, но вот-вот заработают заплечных дел мастера. Первым в списке ненаписанном стоит Годунов...
Клим не удержался:
— О, Господи! Как можно?! Ведь ты ж — любимец!
— Можно! Все известные любимцы государя добром не кончали! Вспомни: дядька князь Андрей, духовник Сильвестр, окольничий Адашев, князь Курбский, бояре Басмановы, Малюта...
— Как Малюта?! Он убит на войне!
— Правильно. А зачем Малюту понесло на неприступную крепость Вейсенштейн? А всё дело в том, что Григорий Лукьянович мечтал стать боярином. Государь послал его на приступ Вейсенштейна, пообещав боярскую шапку. Думаю, он полагал, что шапку давать будет некому! К тому времени все опричные князья погибли от рук самого же Малюты, и оставаться ему в живых не было смысла! Вот так-то... А теперь наша очередь — Бориса и Богдана!.. Смотрю: ты в лице изменился, Клим Акимович. Вот, оказывается, с кем ты дело имеешь! — Борис закатился своим беззвучным смехом. — Ну ничего, обойдётся. Однако ж осторожность не помешает, потому и толкую с тобой. Твоё здоровье! За долгие годы жизни!
Беседа затянулась, уже опорожнены две склянки заморского вина. Борис приоткрыл тайны многих дворцовых событий, вроде двойной, а в иных местах и тройной стражи, всякого рода доносы, подслушивания, которые Клим замечал, но до этого разговора не мог понять.
Значит, Иван готовит новое кровавое дело, пока исподволь, но вот-вот опять польётся кровь! Бояре знают об этом, хотят предотвратить. Но как?
Голова отяжелела больше от услышанного, чем от вина... Клим отлично понимал, что тут, за столом, происходит не задушевная беседа двух закадычных друзей. Нет! Тут опытный придворный, хорошо знающий ход дворцовой жизни и влияющий на события, учит уму-разуму его, Клима, — дворцового новичка, который по недомыслию может разрушить планы. Направление учёбы одно — пока всё должно оставаться по-старому.
Только в конце беседы, когда допили последний бокал, Борис спросил без обиняков, сколько государь будет находиться в добром здравии.
— При бережении и лечении люди с водянкой годами живут.
Ответу Клима Борис кисло улыбнулся:
— Даже при больном сердце?!
— Даже при больном сердце, если беречься, не перегружаться едой, питием... Особенно опасно сердиться. Всякие неожиданности не к добру, а испуг опасен втройне!
— Испуг! — многозначительно потянул Борис. — Ну, будь здоров, Клим Акимович, не поминай лихом. Будем надеяться, что утро вечера мудренее и завтра государю не придётся ни на кого сердиться.