Старый новый мир (сборник)
Шрифт:
— Я? — радость погасла, словно её не было.
— Сколько раз вы видели этого человека? Этого Эдварда Ноя?
— Три. Да. За последние дни я видела его три раза.
— Так же, как и сейчас?
— Да.
— И вы каждый раз с ним разговаривали?
— Нет. Только первый. Потом мне было страшно, и я… Я лишь просила его уйти.
— И вы никогда раньше его не видели?
— Нет.
— Точно?
— Не знаю… Иногда мне казалось, что кто-то наблюдает за мной… Но я думала… Думала, что это
— Фантазии?
— Ну, да… Я знаю, что это хорошо, но… Но иногда…
— О, Господи! — оживился Марк Скинто, спешно подошёл к Жюстин, обнял за плечи, стараясь не дать наговорить лишнего и заискивающе улыбаясь Хейнцу. — Не слушайте её. Она сама не знает, о чём говорит. Наверное, у неё действительно жар.
— Не думаю, что у неё жар.
— Да, нет. Конечно, жар. Вот потрогайте её лоб. Наверное, какой-то вирус или просто усталость…
— Отпустите её.
— Что?
— Только что здесь, на фабрике, мы видели очень странное явление. И, боюсь, это как-то связано с вашей женщиной.
— Связано? С Жюстин? — Скинто нервно хохотнул. — Да, нет же. Не может это быть связано. Я бы знал. Я…
— Он приходил пару дней назад, когда ты и Лари Эншо решили одеть нас всех в куртки, как у Хейнца, — сказала Жюстин, прерывая Скинто.
— Но ведь никто не видел… — Марк замялся, уже зная, что скажет Жюстин.
— Я была на крыше… — она не поднимала глаз. — И ещё вчера. Вечером. Ты не мог видеть его.
— Но вчера вечером мы были всё время вместе.
— Он приходил, когда я была в ванной.
— Он, что? — Скинто побледнел, затравленно огляделся, и снова попытался обнять Жюстин. — Нет, она определённо больна, — затараторил он, желая увести её подальше от любопытных глаз и ушей. — Только послушайте. Просто смех. Просто смех… — он поднял руку и попытался зажать ей рот, чтобы не позволить возражать. — Пожалуйста, молчи, — зашептал он ей на ухо. — Скажи, что не здорова, и больше ни слова… — Марк вздрогнул, почувствовав на своём плече руку Хейнца.
— Не думаю, что она хочет куда-то идти, — сказал писатель. — Тем более сейчас и с вами.
— Да нет же, — Скинто отчаянно пытался улыбаться, но сейчас это больше походило на оскал. — Ну, скажи, Жюстин. Скажи, что ты плохо себя чувствуешь.
— Я не знаю, — выдавила она из себя.
— Вот видите! — Скинто снова попытался её увести.
— Она сказала, что не знает, — Хейнц встал у него на пути.
— Да что же… — Скинто обернулся к управляющему, ища поддержки. — Ну, скажи хоть ты, Лари!
— Мы все что-то видели… — управляющий покосился на Хейнца. — Вы хотите поговорить с Жюстин? — спросил он писателя.
— Но… — снова попытался возразить Скинто.
— Думаю, хуже не будет, — сказал ему Лари Эншо. Он чуть ли не силой заставил Скинто убрать руки с плеч Жюстин. — С ней
— А моё мнение никто узнать не хочет? — спросила Жюстин так тихо, что, казалось, никто её не услышал. Казалось, и не было её сейчас здесь. Ни для кого не было. Она словно перестала существовать, растаяла, как растаял чуть ранее мир Эдварда Ноя. Это чувство стало вдруг таким сильным, что Жюстин начала задыхаться. Ещё мгновение и все увидят этот внезапный приступ. Ещё мгновение и она потеряет сознание, упадёт на холодный пол, к ногам окруживших её людей. Всё тело стало ватным, непослушным. Бежать! Бежать хоть куда!
Жюстин метнулась в сторону. Ноги не слушались. Она с трудом могла удержать равновесие. Кто-то позвал её по имени. Она не обернулась, не остановилась. Она не знала, куда бежит. Просто бежала и всё, лишь бы подальше отсюда, подальше от людей, от стыда и растерянности. От свалившегося вдруг ей на голову чрезмерного внимания. Жюстин не знала, почему выбрала бегство на крышу. Даже не поняла, куда бежит, пока не оказалась под ясным солнечным небом.
Теперь закрыть дверь, прижаться к ней спиной. Дышать, дышать, дышать.
Жюстин выругалась, увидев, как мир снова начинает меняться. Выругалась как-то устало, нежели злобно.
— Ты что-то сказала? — спросил её Эдвард Ной с другой стороны туманной завесы. Он сидел на скамейке в комнате лишённой окон. Стены были серыми, словно из стали.
— Так ты всё-таки реален, — сказала Жюстин не столько мужчине из другого мира, сколько себе. Он не ответил. Не то не нашёл, что сказать, не то понял, что обращаются не к нему. — Меня зовут Жюстин. Жюстин Вальмонт… Кажется, ты хотел узнать моё имя…
— Да. Хотел… — голос мужчины звучал подавленно, безрадостно.
— Ты столько дней преследовал меня, а теперь не рад? — попыталась пошутить Жюстин, затем снова увидела серые стальные стены комнаты без окон. — Ты что, в тюрьме?
— В каком-то смысле, — на лице мужчины появилась безрадостная улыбка. Тревожная улыбка.
— Что случилось? — спросила его Жюстин.
— Собрание Комитета постановило изъять у меня способность видеть Просветы.
— Комитет — это орган власти в твоём мире?
— Да.
— А просветы… это…
— Это способность видеть твой мир.
— Так, значит, чтобы видеть меня, ты используешь какое-то приспособление?
— Нет.
— Тогда как…
— Это моя способность.
— Как дар?
— Да, как дар.
— Тогда почему ты в тюрьме?
— У нас давно научились извлекать из людей таланты и способности.
— Зачем?
— Чтобы потом путём голосования собрать угодную народу личность.
— А что случается с теми, у кого способности извлекают?