Старый новый мир (сборник)
Шрифт:
— Тихо, тихо, — успокаивающе сказал хирург, когда Жюстин попыталась подняться.
Он опустил скальпель. Жюстин не видела, что он режет, лишь чувствовала, как что-то холодное касается её кожи, её тела. Музыка чернокожего пианиста стала тихой, далёкой. На первый план вышел звук падающих капель крови, стекавшей со стола в дренаж. Её крови.
— Ну, вот и всё, — сказал хирург, поднял снятую с Жюстин кожу и показал ей.
Жюстин закричала, открыла глаза, поняла, что это был сон и тихо выругалась.
— С тобой всё в порядке? — спросил её Скинто. Он был уже одет, стоял перед зеркалом и завязывал галстук.
— Я что, проспала? — растерянно спросила Жюстин.
— Нет, просто мы с Эншо решили встретиться раньше и выбрать новую одежду для инженеров.
— Только не кожаную, — сказала Жюстин.
— Почему
— Забудь.
Она снова закрыла глаза, но заснуть не смогла.
— Чёртовы сны, — ворчала она, собираясь на работу. — Чёртовы писатели, — ворчала по дороге на фабрику. — Твою мать! — сказала Жюстин, когда увидела, что все инженеры, все коллеги, одеты в чёрные кожаные куртки из репликаторов. — Вы что, все спятили? — спросила она Марка Скинто.
— Почему спятили? — растерялся он. В руках он держал пакет с ещё одной кожаной курткой. Пакет, который протянул Жюстин. — Вот. Возьми. Наденешь, если будет холодно или если будешь выходить на улицу. Хотя можешь носить и на рабочем месте. Мы с Эншо так, например, и делаем. — Скинто дождался, когда Жюстин заглянет в пакет. — Нравится? Кажется твой размер. Мы старались выбрать модель, похожую на модель куртки Билли Хейнца. — Он ещё что-то хотел сказать, но Жюстин уже шла прочь. — Обязательно надень её! — крикнул ей вслед Скинто.
Жюстин хотела послать его к чёрту, но вокруг было слишком много людей, слишком много знакомых, коллег. Коллег, которые все были одеты в чёрные кожаные куртки из репликаторов. Жюстин хлопнула дверью, закрывшись в комнате отдыха, бросила пакет с курткой на диван. В груди кипело что-то похожее на гнев. Вот только на кого злиться, Жюстин не знала. Все эти люди вокруг, одетые в кожаные куртки, раздражали, но разве ещё ночью она не хотела примерить одну из этих курток? Жюстин взяла с дивана пакет, заглянула внутрь. Чёрная кожа ничем не пахла. Жюстин попыталась вспомнить запах куртки Хейнца, но не смогла. Помнила, что запах был, но вот какой? Интерес вспыхнул, разгорелся. Она достала куртку из пакета, развернула. Классическая прямая модель, строгие линии, ничего лишнего. Жюстин накинула куртку на плечи — лёгкую, почти воздушную. Подошла к зеркалу, долго разглядывала своё отражение, призналась, что Хейнц, кажется, оказался прав — чёрная кожа действительно хорошо подходит к её лицу. Да и Скинто не сплоховал — сложно найти модель лучше. Жюстин крутанулась перед зеркалом, посмотрела, как куртка смотрится со спины, затем вспомнила, что в таких куртках сейчас ходят все коллеги, снова разозлилась, сняла куртку, хотела уже уйти, открыла дверь, увидела коллег, увидела, что все одеты в чёрные кожаные куртки, выругалась, опять закрылась в комнате отдыха. «Когда же уедет этот чёртов писатель?» Жюстин попыталась вспомнить Хейнца, его лицо, его слова, но в памяти ничего не осталось, он был, как запах его куртки, который она помнила, но каким именно был этот запах — забыла.
— Да и наплевать! — сказала Жюстин, надела чёрную кожаную куртку из репликатора, прошла к рабочему месту.
Ещё один бракованный репликатор лежал на её столе. Репликатор, который она вчера разбила, отправили в утиль. Жюстин прочитала отчёт о бракованном репликаторе, попыталась сосредоточиться на работе. Изредка она поднимала глаза и пыталась отыскать взглядом Хейнца. Он опаздывал или просто решил не приходить. Жюстин подумала, что если он больше никогда не появится здесь, то от этого всем станет только лучше. Но Хейнц появился. Пришёл с опозданием в час. Не свежий, помятый, словно не спал всю ночь. Жюстин отметила, что он не брился. Отметила потому, что Скинто брился каждое утро, а если на вечер была намечена встреча, то брился и вечером. Все мужчины на фабрике следили за собой. Все люди следили за собой, хотели выглядеть достойно. Но сейчас, казалось, что Хейнц не потрудился даже причесаться: лишь пригладил короткие волосы — и всё. Жюстин услышала его голос. Он разговаривал не то с управляющим, не то с Марком Скинто, не то вообще обращался ко всем сразу. Шёл с чашкой кофе в руках и оправдывался за свой внешний вид. Жюстин хотелось верить, что оправдывался. Иначе зачем рассказывать, что не спал всю ночь? Зачем пенять на свою работу? Разве так сложно побриться и причесать волосы? Жюстин услышала, как Скинто говорит, что тоже мало спал в эту ночь.
— Можно сказать, тоже работал, — хихикнул он.
Лари Эншо
— Вижу, вы прислушались к моему совету? — спросил её Хейнц. Жюстин опять вздрогнула — ей показалось, что он появился, словно призрак, вырос из пустоты. Вот он идёт в окружении коллег где-то далеко, а вот уже стоит здесь, смотрит на неё. Жюстин даже чувствовала запах его кофе. — Ваша куртка, — сказал Хейнц, решив, что Жюстин не поняла его вопрос и поэтому молчит. — Я говорил вчера, что вам к лицу…
— Я помню… — Жюстин заставила себя не смотреть на Марка.
— Хорошая модель.
— Да. Наверно…
— У вас есть вкус…
— Не у меня, — Жюстин снова заставила себя не смотреть на Марка Скинто.
— Но… — Хейнц растерянно нахмурился, словно только сейчас понял, что недавно проснулся, что это не сон, что он не брит, не причёсан.
— Оглядитесь вокруг, — тихо сказала ему Жюстин. — Мы все одеты в эти чёртовые куртки.
— Вот как?
— Нам всем велели их надеть.
— Почему?
— Потому что такая же куртка у вас, — Жюстин знала, что сейчас на неё смотрят все коллеги, смотрят неодобрительно, но она не могла остановиться, не могла замолчать.
— Потому что у меня такая же куртка? — переспросил растерянно Хейнц, огляделся, даже потрогал материал куртки Жюстин. — У меня не такая куртка, — сказал он. — Все эти куртки из репликатора, а моя из настоящей кожи, — в его глазах не было ничего кроме пустоты, смущения. — Да и пахнет моя куртка совсем не так.
— Да, запах я тоже отметила, — улыбнулась Жюстин. Хейнц кивнул, снова огляделся.
— Так это… они все… вы все… вы так оделись из-за меня? — он увидел, как Жюстин кивнула и выругался. Окружившая его толпа переглянулась. — Нет, так не пойдёт, — сказал им Хейнц. — Я здесь для того, чтобы писать о вас, а не о себе. Понимаете? Мне, конечно, льстит, что вы хотите одеваться, как я, но… Чёрт возьми, вы ведь так не одеваетесь, когда меня нет! — он заглянул в глаза Лари Эншо, не особенно понимая, кто стоит перед ним, просто выбрал того, кто был ближе других. — И что, по-вашему, я должен написать теперь? Назвать вас приспособленцами?
— Хотите, чтобы мы сняли куртки? — спросил его Лари Эншо…
Никто не заметил, как ушла Жюстин. Лишь голоса эхом раздавались за её спиной. Она не знала, почему снова идёт на крышу фабрики, бежит на крышу. Захлопнув дверь, Жюстин прижалась к ней спиной. Морозный воздух коснулся раскрасневшихся щёк. Жюстин закрыла глаза, отдышалась, попробовала успокоиться. Воображение рисовало голоса коллег. Коллег, которые остались где-то далеко-далеко. Казалось, весь мир остался где-то далеко. Жюстин хотела, чтобы так оно и было. Но она слышала этот мир. Слышала далёкие голоса. Слышала шум жизни. Шум чужой, незнакомый. Жюстин даже не сразу поняла это — просто стояла и пыталась понять, откуда исходят эти странные звуки, что их рождает. Но ничто в мире не могло стать хозяином этих звуков. Жюстин слышала приглушённый, скомканный голос людей, музыку. Но это было где-то далеко. Главным звуком был звук льющейся из крана воды. Он эхом разносился в пустом помещении. Помещении, которого не существовало. Или нет? Жюстин зажмурилась, тряхнула головой, осторожно, недоверчиво открыла глаза. Мир, который был ей знаком, мир, где с неба падал редкий тяжёлый снег, и кожу обжигал холод, смещался, бледнел, смешивался с миром, который она слышала. Жюстин видела кран, из которого течёт вода, видела писсуары в мужском туалете. Видела так, как если бы кто-то невидимый, некий прибор, спроектировал из пустоты картинку на реальный мир. Но картинка не была статичной. Сначала Жюстин увидела, как вода течёт из крана, разбивается о поверхность белой раковины. Эта раковина находилась за пределами крыши, но под ней не было пустоты. Нет. Под ней был бледно-синий кафельный пол. За ней — большое зеркало. Жюстин не хотела верить глазам, но теперь какой-то незримый, мистический проектор показал ей мужчину. Мужчину у раковины. Сначала это был лишь силуэт, но затем реальность окрепла. Она искрилась, теряла краски, становясь чёрно-белой, дрожала, словно флаг на шквальном ветру, но была. Была здесь и сейчас.