Статьи о кокаине
Шрифт:
«…Посредством изучения кокаина, — пишет Джонс, — Фрейд надеялся достичь определенной известности, но не предполагал, что благодаря более тщательной и серьезной работе он мог бы прославиться уже в молодые годы. Он осознал это гораздо позже и горько сожалел о потерянном времени, обвиняя как себя, так и свою невесту». Тем не менее этот его иррационализм уходит глубоко в бессознательное. Кустарник коки привлек его внимание прежде всего своими необыкновенными лечебными свойствами и (уже как результат этого) возможностью прославиться. Нельзя забывать, что в течение многих лет Фрейд страдал от периодических депрессий и апатии, невротических симптомов, которые позднее приняли форму приступов беспокойства (еще до того, как он прибег к помощи самоанализа в 1893 году). Эти невротические реакции были обострены проблемами в личной жизни, продолжительной нуждой и другими трудностями. Летом 1884 года он находился в состоянии перевозбуждения из-за предстоящего
Джонс как будто бы оправдывает Фрейда в этом описании и при этом многого недоговаривает. Он знает, что сам герой его повествования прочтет написанное, и явно избегает моментов, которые могут вызвать его негативную реакцию. Так, «человеческое, слишком человеческое» и персонажа, и биографа акцентируется, излишне подчеркивается и тем самым начинает подозрительно обращать на себя внимание, так сказать, энантиодромически.
БЕГСТВО ОТ ДЕПРЕССИИ?
Депрессия, подобно любому другому невротическому проявлению, снижает душевный настрой и уменьшает жизненную силу организма, кокаин восстанавливает тонус. Вот что написал Фрейд по этому поводу Марте 2 июня 1884 года, узнав, что она себя неважно чувствует: «Берегись, моя Принцесса! Когда я приеду, то зацелую тебя до синяков и откормлю так, что ты станешь совсем пухлой.
А если ты будешь непослушной, то увидишь, кто из нас двоих сильнее: нежная маленькая девочка, которая плохо ест, или высокий пылкий господин с кокаином в теле. Во время последнего сильного приступа депрессии я снова принял его, и небольшая доза меня прекрасно взбодрила. В настоящее время я собираю литературу об этом удивительном веществе, чтобы написать поэму в его честь».
В своих фантазиях Фрейд стремится приблизить день своей свадьбы и, свернув с прямой стези традиционной научной работы (по анатомии мозга), убеждает себя отправиться к славе по более короткому, хотя и неизведанному и опасному пути, который в результате привел его к страданиям и поражению. Не далее как через два года Фрейду предстояло подвергнуться презрению научных собратьев за то, что вследствие своей неразборчивой пропаганды «безвредного» и чудесного средства он ввел в употребление то, что его завистники называли «третьим бичом человечества», подразумевая иод двумя другими алкоголь и морфий.
Но не оно ли помогло ему в дальнейшем уйти с субстанциональных поисков в область исследований гипноза и далее к самоанализу, приведшему в конечном итоге к психоаналитическим открытиям? От субстанции к структуре и функции н далее везде… Нет худа без добра!
О «МИРОВОЙ СЛАВЕ» И КАРЛЕ КОЛЛЕРЕ
Из автобиографии Фрейда: «Здесь я могу задним числом рассказать, как по вине своей невесты я не прославился уже в те молодые годы. Побочный, но глубокий интерес побудил меня в 1884 году получить от „Мерка" в то время малоизвестный алкалоид, кокаин, чтобы изучить его физиологическое воздействие. В разгар этой работы передо мной открылась возможность поездки к моей невесте, с которой я был в разлуке в течение двух лет. Я быстро завершил опыты с кокаином и в своей публикации довольствовался предсказанием, что скоро будут найдены новые применения этого средства. Я даже предложил своему другу, офтальмологу Кёнигштейну, исследовать возможность применения анестезирующих свойств кокаина на больном глазу. Возвратившись из отпуска, я узнал, что не он, а другой мой друг, Карл Коллер (сейчас он в Нью-Йорке), которому я также рассказывал о кока и Fie, провел решающие опыты на глазах животных и продемонстрировал их на Конгрессе офтальмологов в Гейдельберге. Поэтому Коллер гю праву считается изобретателем местной анестезии с помощью кокаина, которая оказалась столь важной для малой хирургии; но я не держу зла на невесту за эту помеху».
Получается, что винить в этом, кроме самого Фрейда, некого: «Я упомянул об этом свойстве алкалоида в своей работе, но не подверг его дета/i fa-ному исследованию». В разговоре он обычно приписывал это упущение своей «лени».
Коллер был на полтора года моложе Фрейда и работал в офтальмологическом отделении интерном. Он настойчиво пытался отыскать обезболивающее вещество, которое можно было бы использовать при глазных операциях.
Джонс пишет, что в одной из своих лекций, которые Фрейд читал гораздо позже, тот расскамл следующий случай: «Однажды я стоял во дворе с группой своих коллег, среди которых находился
Коллер. Мимо нас прошел наш коллега, испытывавший сильную глазную боль. (Здесь Фрейд рассказал о том, что такое локализация боли, но я забыл детали этого рассказа.) Я сказал ему: „Мне кажется, я сумею вам помочь", и мы все отправились в мою комнату, где я закапал ему в глаз несколько капель лекарства, которое немедленно сняло его боль. Я объяснил своим друзьям, что это вещество является экстрактом одного растения из Южной Америки, коки, которое, по всей видимости, обладает
И далее Джонс указывает, что когда Фрейд начал свои исследования с кокаином, то в дальнейшем он привлек к сотрудничеству и Коллера. Они оба проглотили по ими же определенной дозе кокаина и оба отметили у себя онемение рта и губ. Полученный результат значил гораздо больше для Коллера, чем для Фрейда. Мы узнаем от Джонса, что Коллер ознакомился со статьей Фрейда в июле и в начале сентября, а вскоре — после отъезда Фрейда к невесте в Гамбург — появился в Институте патологической анатомии, неся в руках пузырек с белым порошком. Он сообщил сотрудникам, что этот порошок анестезирует глаз. Вещество было успешно опробовано на глазах лягушки, кролика, собаки и человека, а затем проверено и на собственных глазах. В начале сентября Коллер написал работу по результатам своих исследовании и убедил своего коллегу выступить с докладом на эту тему (включая практические демонстрации) на Конгрессе офтальмологов, который должен был состояться 15 сентября в Гейдельберге. А 17 октября он уже сам выступает с этой работой в Вене перед Медицинским обществом и вскоре после этого опубликовывает ее. Имя Фрейда в этой статье упоминается лишь вскользь…
КОЛЛЕР И КЁНИГШТЕЙН
Полный восторженных впечатлений, Фрейд также обратил внимание на способность кокаина вызывать онемение и предложил другому своему другу, Леопольду Кёнигштейну, использовать его для смягчения боли при определенных глазных недугах. Работа была также успешно выполнена, и была опубликована соответствующая статья, хотя и несколькими неделями позже статьи Коллера. Так что от притязаний на приоритет пришлось отказаться.
Но Фрейд не проявил явной обиды и продолжал оставаться с Коллером в самых дружеских отношениях. Возвратившись от невесты, Фрейд пишет ей о новостях: «Вторая полученная мною новость приятнее. Один из моих коллег нашел поразительное применение для коки в офтальмологии и сообщил о нем гейдельбергскому конгрессу, где это сообщение вызвало всеобщее возбуждение. За две недели до того, как я уехал из Вены, я посоветовал Кёнигштейну попробовать сделать нечто подобное. Он тоже кое-что открыл, и сейчас между ними идет спор. Они решили представи ть свои открытия мне и попросить меня быть судьей в вопросе о том, кто из них должен первым опубликовать свою статью. Я посоветовал Кёнигштейну зачитать свою статью одновременно со статьей Коллера перед Медицинским обществом. Во всяком случае, все это на пользу коки, а за моей работой остается репутация первой, рекомендовавшей коку для венских коллег».
Позже именно к Коллеру и Кёнигштейну Френд обратился за помощью, когда потребовалось поставить точный диагноз его отцу, жаловавшемуся на ухудшение зрения одного глаза. Не кто иной, как Коллер, безошибочно поставил диагноз глаукомы, и вместе с Фрейдом они ассистировали в качестве анестезиологов в проводимой Кёнигштейном операции. Во время операции Коллер вскользь заметил Фрейду, что в данной процедуре принимают участие все лица, которым медицина обязана открытием анестезирующего свойства кокаина. Фрейд, сообщает Джонс, наверняка был горд тем, что смог помочь и доказать отцу, что в конце концов и из него что-то вышло.
Фрейд же, полагает Джонс, очевидно, в то время все еще считал тему кокаина, так сказать, только своей собственностью и поэтому не обратил особого внимания на притязания Коллера. Он продолжал экспериментировать, применяя кокаин при различных болезнях, считая внутреннее употребление этого средства наиболее эффективным. Осознание горечи поражения пришло гораздо позже: использование кокаина Коллсром оказалось практически единственным ценным его применением.
Когда Физиологический клуб в Вене открылся вновь на осеннюю сессию, Фрейд получил множество поздравлений по поводу свей статьи о кокаине. Профессор Рейсс, директор глазной клиники, сказал ему, что это вещество «произвело революцию». Профессор Нотнагель, вручая ему некоторые из своих статей, упрекнул Фрейда за то, что тот не опубликовал эту статью в его журнале. Тем временем Фрейд продолжал экспериментировать, надеясь научиться излечивать с помощью кокаина больных диабетом. В случае успеха он смог бы жениться на год раньше и стать богатым и знаменитым человеком. Но из этого ничего не вышло. В то же время его сестра Роза вместе со своим другом, корабельным хирургом, проводит ряд успешных опытов по использованию кокаина для предотвращения морской болезни, и Фрейд опять надеется на успех. Он выразил намерение проверить действие кокаина после того, как испытает головокружение, раскачиваясь на качелях, но о результатах этого эксперимента ничего не известно.