Статьи о кокаине

Фрейд Зигмунд

Случилось так, что Эрнст фон Фляйшль-Марк-соу (1846–1891), ассистент психологической лаборатории доктора Брюкке, друг и коллега Фрейда, из-за небрежности при анатомическом исследовании занес себе инфекцию. Ампутация большого нальца правой руки спасла его от смерти. Но потребовались повторные операции. Фляйшля мучают сильные боли, и тогда он решается прибегнуть к морфию. Постепенно развивается болезненное пристрастие. Фрейд с возрастающим отчаянием наблюдает эту наркотическую драму н наконец решается предложить другу использовать вместо морфия кокаин. Боже мой, пишет Джонс, как он впоследствии об этом пожалел. А почему тогда предложил? Да потому что вычитал в «Детройтской терапевтической газете» о том, что кокаин помогает избавиться от морфийной зависимости. Фляйшль тотчас же ухватился за новое средство и начал постоянно его принимать.

Эта история имела крайне важное значение для Фрейда не только в связи с кокаином. Вот еще одна цитата, характеризующая самого Фрейда: «Вчера я был с моим другом Эрнстом фон Фляйшлем, которому,

до тех пор пока не узнал Марту, завидовал во всех отношениях. Теперь у меня по сравнению с ним есть одно преимущество. Он был помолвлен в течение десяти или двенадцати лет с какой-то девушкой, которая была согласна ждать его сколько угодно н с которой он теперь расстался по неизвестной причине. Он в высшей степени выдающийся человек, для которого и природа, и воспитание сделали все возможное. Богатый, натренированный во всевозможных физических упражнениях, с печатью гения в своих энергичных чертах, красивый, с прекрасными чувствами, одаренный всевозможными талантами и способный формулировать оригинальное суждение по большинству вопросов, он всегда был моим идеалом, и я не мог успокоиться, пока мы не стали друзьями, и я смог испытать чистое наслаждение от его способностей и репутации».

По другому случаю он писал невесте: «Я восхищаюсь им, испытываю к нему интеллектуальную страсть, если позволительно сказать такую фразу. Его закат действует на меня, как разрушение священного храма подействовало бы на античного грека. Я люблю его не столько как человеческое существо, а как одно из драгоценных достижений Творца. И тебе совсем не следует быть ревнивой».

Но этот чудесный человек безмерно страдал. Непереносимая невралгия, изнурявшая Фляйшля в течение десяти лет, добивала его. Рассудок Фляйшля под воздействием больших доз морфия стал периодически мутнеть. Фрейд получил первое представление о его состоянии во время краткого визита к нему в октябре 1883 года. «Я с полной безутешностью спросил его, куда все это могло привести. Он сказал, что родители считают его великим ученым и что, пока они живы, он будет стараться продолжать свою работу. После их смерти он покончит с собой, ибо, по его мнению, ему долго не продержаться. Было бы бессмысленно стараться утешить человека, который столь ясно видит свою ситуацию». Двумя неделями позже у них была еще одна волнующая беседа, о которой Фрейд вспоминал: «Он не из тех людей, к которым можно приблизиться с пустыми словами утешения. Его состояние в точности столь безнадежно, как он говорит о себе, и никто не может ему возразить… „Я не могу выносить, — сказал он, — заставлять себя делать все с усилием в три раза большим, чем это требуется другим, когда я так привык делать дела легче, чем они. Никто другой не вытерпел бы того, что я терплю", — добавил он. А я знаю его достаточно хорошо, чтобы ему верить».

Как упоминалось выше, Фрейд впервые назначил ему кокаин в начале мая 1884 года в надежде на то, что с его помощью Фляйшль избавится от морфия, и на некоторое время данное средство оказалось очень действенным. Фрейд регулярно навещал Фляйшля, помогал привести в порядок его библиотеку и т. д. Однако вскоре состояние Фляйшля ухудшилось. Однажды, придя к нему, Фрейд не мог достучаться в дверь. Назвав на помощь Оберштейнера и Экснера, он обнаружил Фляйшля лежащим на полу в полубессознательном состоянии. Пару дней спустя Бильрот, который ранее провел несколько безуспешных операций на большом пальце его руки, попытался применить под наркозом электрическую стимуляцию; как и следовало ожидать, состояние Фляйшля значительно ухудшилось.

Фляйшль разделял оптимистическую точку зрения Фрейда на важное значение кокаина и, когда краткий перевод статьи Фрейда был опубликован в декабре 1884 года в «Сент-Луисском медицинском и хирургическом журнале», добавил туда заметку, описывающую собственное удачное использование кокаина в связи с отвыканием от морфия. Он считал, что эти два лекарственных средства являются антитетическими.

В январе 1885 года Фрейд надеялся с помощью кокаина облегчить невралгические боли Фляйшля, но, по всей видимости, из этого ничего хорошего не получилось. Однажды в апреле Фрейд просидел с ним всю ночь. Все это время Фляйшль находился в теплой ванне. Фрейд написал, что это абсолютно непередаваемо, так как он никогда не испытывал чего-либо подобного; «каждое замечание о глубочайшем отчаянии было законным». Это была первая из многих подобных ночей, которые он провел с Фляйшлем в течение следующих нескольких месяцев. К этому времени Фляйшль принимал громадные дозы кокаина; Фрейд заметил, что за прошедшие три месяца Фляйшль потратил на кокаин не менее 1800 марок, что означало прием целого грамма кокаина в день. 8 июня Фрейд писал, что эти ужасные дозы сильно повредили Фляйшлю, и, хотя продолжал посылать кокаин Марте, он предостерегал свою невесту от приобретения привычки. Фрейд писал в это время: «Каждый раз я спрашиваю себя, испытаю ли я когда-нибудь в своей жизни нечто столь же волнующее и возбуждающее, как эти ночи… Его разговор, его объяснения всевозможных запутанных вещей, его суждения о людях нашего круга, его разнообразная активность, прерываемая состояниями полнейшего истощения, облегчаемыми морфием и кокаином, — все это составляет ансамбль, который не может быть описан. Но возбуждение, исходившее от Фляйшля, было таким, что даже перекрывало все эти ужасы».

Среди симптомов кокаиновой интоксикации у Фляйшля отмечались

приступы потери сознания (часто с конвульсиями), сильная бессонница и отсутствие контроля над эксцен тричным поведением. Постоянное увеличение ежедневной дозы приема кокаина привело в конце концов к белой горячке (с белыми змеями, ползущими но его коже). 4 июня наступил кризис. Придя в тот вечер, Фрейд застал его в ужасном состоянии, поэтому вызвал сто лечащего врача Брейера. Фрейд остался у Фляйшля на всю ночь. Это была самая ужасная из всех проведенных в этом доме ночей. Фрейд полагал, что Фляйшль не протянет больше шести месяцев, однако он ошибся — болезнь Фляйшля затянулась на шесть болезненных и мучительных лет.

Чем же закончилась эта история? Страдалец пристрастился теперь уже к кокаину, и последствия в конце концов свели его в преждевременную могилу, а Фрейду оставалось только продолжать испытывать угрызения совести за когда-то данный своему другу и благодетелю совет заменить морфий на кокаин.

ПЕРИПЕТИИ

Но вернемся к отношениям с кокаином самого Фрейда. Поначалу они складываются весьма хорошо. А что это означает по Джонсу? То, что Фрейд проводит ряд исследований на больных с катаром желудка, в которых применяет кокаин в качестве обезболивающего средства. Результаты использования этого, по словам Фрейда, «волшебного средства» превзошли все ожидания. «Если дела пойдут хорошо, я напишу о кокаине статью и полагаю, что он займет подобающее место среди прочих терапевтических средств, например рядом с морфием, или даже потеснит его. С ним я связываю и другие надежды и намерения. Я регулярно принимаю малые дозы этого вещества против депрессии и несварения, и чрезвычайно успешно. Полагаю, с помощью кокаина можно будет положить конец самой трудноизлечимой рвоте, часто сопровождаемой сильной болью; короче говоря, я только теперь ощущаю себя врачом, так как действительно помог одному пациенту и надеюсь вылечить его. Если дела пойдут подобным образом, мы сможем наконец наладить нашу личную жизнь и поселиться в Вене».

Итак, все хорошо! Сытая сладкая жизнь и «домик в деревне». Фрейд, рассказывает далее Джонс, посылает немного кокаина своей невесте Марте для общего укрепления организма, настойчиво рекомендует его своим друзьям и сотрудникам, как для личного употребления, так и для их пациентов, а также дает его и своим сестрам. Как бы мы назвали такого человека сегодня? Бескорыстным наркодилером или простодушным совратителем? Не веду-ющим, что творит? Да, следует принять во внимание, что Фрейд тогда и не подозревал об опасности своих действий. Ведь он и сам принимал кокаин регулярно, и никаких болезненных проявлений. И никакого пристрастия! Вот принимаю, а пристрастия нет. Оставим это заявление Фрейда на его совести.

Охваченный исследовательским энтузиазмом, Фрейд задумал написать и опубликовать статью о необыкновенных целительных свойствах кокаина. В нем уже и тогда подспудно жил психотерапевтический реформатор, бессознательно устремленный поместить свой пока не рожденный нси-хоанализ в поэтико-риторический космос. И начал свою работу, еще не опираясь на одну лишь силу воображения, а на базе научных знаний, полученных ранее. Правда, где взять соответствующую литературу? И здесь ему помог Фляйшль, направивший Фрейда в библиотеку Медицинского общества. 18 июня Фрейд завершил работу над первой статьей «О коке», половина которой появилась в «Центральном журнале общей терапии» буквально на следующий день.

Джонс считает, что эта статья, хотя и давала исчерпывающий обзор по онисываемому предмету и являлась лучшей среди всех написанных Фрейдом ранее работ, по справедливости «может оцениваться более как литературное произведение, нежели как оригинальный научный труд (об этом подробнее см. в разделе «История с кокаином как беллетристика»). Она отличалась хорошим стилем и простотой изложения. Прошло много лет, прежде чем у него вновь появилась возможность проявить свои литературные дарования. Кроме того, в работах Фрейда никогда больше не повторился подобный стиль, отличавшийся замечательной комбинацией объективности и личной теплоты. Казалось, что он сам был влюблен в контекст. Он использовал выражения, редко встречающиеся в научной статье, например «восхитительное возбуждение», которое животные проявляют после инъекций кокаина, и ратовал за то, чтобы рекомендовать его «употребление», а не назначать «дозированный прием». Откуда эта «личная теплота»? Откуда эта «влюбленность в контекст» и выражение «восхитительное возбуждение»? Из личных обертонов переживаний? Не напоминает ли нам это хитрую ухмылку алкоголика при упоминании об алкоголе? Или бесстрашного врача-исследователя, изобретшего вакцину от чумы и после этого сознательно заразившего себя и испытавшего эту вакцину на себе? Фрейд применил в научном исследовании то, что сегодня мы называем «включенным экспериментом». И хотя Джеймс Хиллман в своем предисловии обмолвился, что считает содержание статей о кокаине более историко-культурным фактом, нежели «фармакологической ценностью», и с этим трудно не согласиться, только все же хочется прибавить, что такой научный «задор» делает Фрейду честь, не нуждающуюся в оправдании. Не здесь ли видим истоки зарождающихся психоаналитических экзерсисов, будущей психологии души, излагаемой здесь обходным объектным путем через описание «вещества», через физиологию мозга. Исцеляющий агент еще там, он еще не интроецировался. не переселился в собственное воображение, не сделался «исцеляющим вымыслом». Он весь в объекте, во внешней панацее, и разочарование пока не наступило…