Статьи о кокаине

Фрейд Зигмунд

Статья 4

Экспертное заключение о препарате кокаина фирмы

«Парк, Дэвис и К ⁰»

Я провел экспериментальные исследования физиологического действия и терапевтической ценности препарата сосагпит muriaticum,выпущенного на рынок фирмой «Парк, Дэвис и К°», и могу сказать, что полученные результаты полностью совпадают с результатами проверки препарата Мерка. При внутреннем применении одинаковые дозы обоих препаратов вызывают характерную эйфорию и повышение физических сил, о чем свидетельствуют показания динамометра. При наружном применении в двухпроцентном растворе оба препарата в равной мере вызывают быстрое и полное обезболивание роговицы и конъюнктивы глаза. И последнее: при подкожной инъекции они вызывают у животных одинаковые спазмы и симптомы паралича. По моему мнению, эти препараты отличаются друг от друга только по вкусу.

В целом удовлетворительные результаты исследований и более низкая стоимость (чем в Европе) препарата, обусловленная большими запасами листьев коки, переработка которых осуществляется в стране происхождения, и более низкими

затратами на транспортировку готового алкалоида по сравнению с затратами

на транспортировку листьев, указывают на то, что препарат кокаина фирмы «Парк, Дэвис и К°» ожидает блестящее будущее.

Статья 5

Кокаинизм и болезнь кокаина

Замечательные результаты, достигнутые Карлом Коллером при использовании кокаина в качестве обезболивающего средства для лечения больных, и успехи медицины на какое-то время отвлекли всеобщее внимание от перспективы применения нового лекарства в лечении внутренних и нервных расстройств. В дальнейшем, однако, врачи обратили внимание на такую возможность благодаря публикации моей статьи «О коке» в июльском номере «Centralblatt fur Therapie» за 1884 год. Я имею в виду применение кокаина для лечения морфинизма и устранения тревожных симптомов при воздержании от морфина, которые возникают в процессе лечения. Исходя из американских публикаций (в «Детройтской терапевтической газете»), я привлек внимание специалистов к этому свойству кокаина и в то же время сообщил о замечательных результатах первого на Европейском материке излечения морфинизма с помощью кокаина. (Здесь, вероятно, будет уместпым отметить, что я имею в виду не те эксперименты, которые я проводил на себе, а эксперименты, проведенные по моему совету другим специалистом.)

Результаты аналогичных наблюдений побудили профессора X. Оберстейнера прочесть на медицинском симпозиуме в Копенгагене доклад об эффективности применения кокаина в лечении морфинизма. Его доклад, однако, не произвел большого впечатления. Проспекты фирмы «Е.Марк и К°» и нелепая статья Валле в «Deutsche Medizinalzeitung» (№ 3, 1885) привлекли внимание к новой возможности применения кокаина не только врачей, но, к сожалению, и морфинистов.

Эрленмейер («Centralblatt», 1885), опираясь на впечатляющие результаты нескольких серий экспериментов, выдвинул убедительные возражения против эффективности применения кокаина в процессе отвыкания от морфина и охарактеризовал кокаин как весьма опасный наркотик из-за его воздействия на иннервацию сосудов. Заключения Эрленмейера, однако, опирались на серьезную экспериментальную ошибку, которую тотчас заметили Оберстейнер, Шмидт, Ранк и другие специалисты. Вместо использования наркотика в соответствии с моими рекомендациями эффективными дозами (несколько дециграммов) per os,Эрленмейер применял подкожные инъекции минимальных доз и в результате продолжительного применения неэффективных доз столкнулся с кратковременным токсическим эффектом. По мнению специалистов, доказавших несостоятельность его теории, мои утверждения остались неопровергнутыми.

Тем не менее кокаин утратил привлекательность для лечения морфинизма по другим причинам. Пациенты сами стали добывать кокаин и привыкать к нему, подобно тому как они привыкли к морфину. Кокаин стал для них заменителем морфина, и притом таким заменителем, который не доставляет удовлетворения, поскольку большинство морфинистов быстро привыкали к большой дозировке подкожных инъекций (1 грамм pro die).Оказалось, что при таком применении кокаин опаснее для здоровья, чем морфин. Вместо постепенного развития маразма мы отметили быстрое ухудшение физического и морального состояния, возникновение галлюцинаторных состояний возбуждения, напоминающих белую горячку, появление хронической мании преследования, которые, судя по моему опыту, сопровождаются 1аллюцинаторными ощущениями, словно мелкие животные ползают под кожей, и формирование пристрастия к кокаину вместо пристрастия к морфину. Таковы были печальные результаты попыток изгнать дьявола с помощью сатаны. Многие морфинисты, прежде отдававшие предпочтение морфину, теперь пристрастились к кокаину. Эрленмейер, который благодаря своей первой публикации о «кокаинизме» успешнее вел агитацию против нового алкалоида, назвал его третьим, более страшным, чем первые два (алкоголь и морфин), бичом рода человеческого.

Поскольку первые сообщения о токсических свойствах кокаина были получены примерно в то время, когда поступили сообщения от окулистов и ларингологов, кокаин стал приобретать репутацию весьма опасного наркотика, длительное применение которого вызывает появление «привычки» или «состояния, похожего на морфинизм». Это предостережение я нашел в последней статье о кокаине (опубликованной О. Чиари в восьмом номере «Wochenschrift» за этот год).

По моему мнению, дело зашло слишком далеко. Я не могу удержаться от того, чтобы высказать пришедшее мне на ум замечание и покончить с ужасом так называемого третьего бича рода человеческого, как Эрленмейер столь трогательно окрестил кокаин. Все сообщения о пристрастии к кокаину и ухудшении здоровья, вызванного таким пристрастием, обязаны своим появлением морфинистам, то есть тем лицам, которые, оказавшись во власти демона, обладают настолько слабой волей и сопротивляемостью, что склонны злоупотреблять — и фактически злоупотребляют — любым стимулятором, который был им выдан. Сам кокаин ни на что не притязает, он не требует жертв. Я располагаю результатами многих наблюдений за систематическим и длительным употреблением кокаина лицами, которые не были морфинистами. Более того, я сам несколько месяцев принимал кокаин и не заметил появления состояния, похожего на морфинизм, или влечения к употреблению этого наркотика. Напротив, отвращение к кокаину возникало у меня чаще, чем мне того хотелось, что послужило достаточной причиной для сокращения продолжительности его применения. Мои заключения о полезности кокаина для лечения некоторых нервных расстройств и отсутствие последующего привыкания к кокаину настолько совпадают с заключениями, недавно опубликованными У. Хаммондом, что я решил дать перевод его замечаний, вместо того чтобы повторять свои рассуждения, уже приведенные в моей статье «О коке» в «Centralblatt fur Therapie» и в более поздней заметке («Beitrag zur Kenntnis der Co-cawirkung», Wr. med. Wochenschrift, № 5, 1885). Вначале я ограничусь лишь несколькими замечаниями об остром отравлении кокаином, которое было отмечено окулистами и ларингологами.

В какой-то мере это состояние возникает вследствие послеоперационного коллапса, который появляется

после любой хирургической операции, особенно на чувствительных частях тела, и вряд ли может быть вызван воздействием алкалоида, который нередко применяется в минимальных дозах. В то же время полученные данные, несомненно, указывают на отравление кокаином, поскольку его обстоятельства имеют сходство с симптомами, которые возникают в экспериментальных условиях при передозировке кокаина: ступор, головокружение, учащение пульса, неравномерность дыхания, отсутствие аппетита, бессонница, бредовое состояние и физическая слабость. Это состояние, несомненно вызванное кокаином, иногда возникает в результате поглощения наркотика слизистыми оболочками мозга, но чаще обусловлено действием подкожных инъекций наркотика. Несмотря на то что за последние 2 года кокаин применяют часто, оно возникает редко и ни разу не поставило под угрозу жизнь человека. Поэтому у большинства врачей есть достаточные основания полагать, что незначительный риск токсикоза не исключает возможности применения кокаина для достижения желательного результата. Важно отметить, что прием кокаина в малых дозах также вызывает слабое отравление. Восприимчивость некоторых индивидов к кокаину, которая иногда сочетается с невосприимчивостью к большим дозам наркотика, вполне уместно была назвала идиосинкразией. По моему мнению, эта ненадежность кокаина, которая заключается в невозможности определить время наступления токсического воздействия, тесно связана с другой его особенностью, которая заключается в невозможности определить, когда и у каких индивидов наступает общая реакция на кокаин. (Здесь, разумеется, я не учитываю обезболивающее действие кокаина.) Понять эту особенность позволяет следующее: кокаин оказывает несомненное воздействие на иннервацию сосудов. При местном применении, когда нетрудно распознать действие кокаина, например на глаза, он вызывает сужение сосудов, то есть ишемию ткани. По мнению Б. Френкеля (по этому вопросу 4 ноября 1885 года в Берлинском медицинском обществе состоялась дискуссия), кокаин вызывает расширение сосудов на языке лягушек, которым был введен яд кураре, причем сужение сосудов начинается только после применения раствора 1: 20. По словам Эрленмейера, кокаин начинает действовать в дозах 0,005 грамма. По словам Литтена (см. дискуссию), кокаин, несомненно, оказывает тонизирующее воздействие, повышает кровяное давление. Я мог бы привести целый ряд смелых и противоречивых оценок, высказанных различными исследователями, в которых выделяется один важный момент: кокаин оказывает специфическое воздействие на кровеносные сосуды в зависимости от его концентрации, способа применения и восприимчивости субъекта к различным способам его применения. К этому я хотел бы добавить, что все особенности острого отравления, вызванного кокаином, указывают на сужение или паралич сосудов. Поэтому переменный фактор, определяющий многообразие действия кокаина, необходимо искать в доминирующих состояниях и лабильности иннервации сосудов. Вне сомнения, возбудимость сосудодвигательных нервов существенно отличается у различных индивидов и по-разному проявляется даже у одного и того же индивида. Один из главных симптомов нервного состояния, вероятно, заключается в лабильности иннервации сосудов головного мозга. Достаточно напомнить, что воздействие гальванического тока на спину здорового индивида и невротика с определенной восприимчивостью давало различные результаты. Точно так же и кокаин, общий эффект которого достигается за счет воздействия на кровообращение головного мозга, при стабильном тонусе сосудов в одних случаях не дает эффекта, а в других вызывает токсический эффект вследствие быстрой реакции. Промежуточное положение занимают случаи, когда кокаин оказывает положительное тонизирующее или гиперемическое воздействие. По моему мнению, причина нестабильности воздействия кокаина заключается в индивидуальных различиях уровня возбудимости и в изменчивости состояния сосудодвигательных нервов, на которые воздействует кокаин. Поскольку фактору индивидуальной предрасположенности уделяли мало внимания, а также потому, что, как правило, невозможно заранее определить степень возбудимости, я считаю целесообразным отказаться, насколько это возможно, от применения подкожных инъекций кокаина в лечении внутренних и нервных расстройств.

Теперь я вкратце остановлюсь на докладе о кокаине, который был сделан У. Хаммондом 2 ноября 1886 года на заседании Общества невропатологов в Нью-Йорке.

По словам Хаммонда, он применял препарат, содержащий 2 грана (0,13 г) соли хлористого калия на 1 пинту (0,47 л) вина. С помощью этого препарата он провел множество экспериментов на себе и других. Препарат коки дал замечательные результаты в случаях так называемого раздражения спинного мозга. Эти результаты, по его словам, нельзя приписать воздействию одного вина. Кроме того, он также использовал этот препарат в качестве тонизирующего и стимулирующего средства. Он сам имел обыкновение выпивать стакан вина после трудового дня и каж-

дый раз ощущал прилив бодрости, не испытывая впоследствии никакой депрессии.

Далее Хаммонд сообщает, что он применял препарат в нескольких случаях диспепсии при повышенной чувствительности желудка и не заметил выраженного успокаивающего эффекта. Он давал пациентам препарат по 2–3 чайные ложки через каждые 15–20 минут, что в итоге составило шесть доз. Прием первых ложек препарата вызывал рвоту. Следующие ложки препарата удерживались в желудке более длительное время, пока рвота наконец не прекратилась. Было установлено, что при повышенной чувствительности желудка, по-видимому связанной с раздражением спинного мозга (неврастенией), облегчение наступало через несколько часов.

Затем доктор Хаммонд вкратце затронул физиологический аспект воздействия коки и отметил, что первые авторы статей о применении коки среди жителей Южной Америки в значительной степени преувеличили ее вред. Их сообщения неоднократно перепечатывались без указания ис. — точпика и тем самым способствовали формированию предвзятого отношения к применению коки. Для проверки истинности публикаций, которые недавно появились в журналах и вызвали серьезные опасения, Хаммонд неоднократно делал себе подкожные инъекции кокаина, мягкому токсическому воздействию которых он дал подробное описание. Что касается так называемой кокаиновой привычки, то, по его словам, он на протяжении трех месяцев давал женщине, страдавшей базедовой болезнью, препарат кокаина в дозах от 1 до 5 гран, но она без труда прекратила употребление наркотика. Кроме того, с помощью наркотика он провел лечение морфиниста, применяя на протяжении нескольких месяцев ежедневные инъекции по 5 гран. У всех этих пациентов, как и у Хаммонда, кокаин вызывал существенное повышение сердечной активности, кровяного давления и температуры, потливость и бессонницу.