Статьи, выступления, письма
Шрифт:
Революционер должен быть неутомимым тружеником, но не только неутомимым, но и организованным. И если вместо того, чтобы учиться на пропущенных в борьбе ударах, на поражениях и ошибках борьбы—подобно тому, как учились мы,—вы привнесёте в революционную борьбу этот опыт прошлой борьбы и организации, тем лучше будет для стран, где вам доведётся бороться за революцию. Это—один из тех уроков, которые вы можете извлечь из пребывания здесь и который вы можете извлечь из этого конкретного примера именно потому, что позитивно мы оценить его не можем.
Но, конечно, во многих иных отраслях экономики страны мы этим грехом не страдали. Мы с первых дней борьбы тоже учились
1301 народ и власть должны быть единым целым
1
тому, насколько важна организация и поэтому уже сейчас, когда заканчивается всего лишь второй год революции, мы готовимся
И тогда мы снова станем в Америке также и первой страной, которая сможет с гордостью сказать, что обладает планом экономического развития и, помимо этого (и это самое важное), что речь идёт о плане, который будет выполнен, о плане, в отношении которого мы сделаем всё возможное, чтобы даже перевыполнить его. (Аплодисменты).
Почему нам так необходим план? Ведь для нас это тоже нечто новое.
Потому что мы всегда должны думать о том, что не сразу доступно нашему пониманию: о том, что хочет враг, чтобы мы сделали, проанализировать, почему он хочет, чтобы мы это сделали,—и затем сделать обратное тому, что он хочет. И если враг не хочет, чтобы мы планировали, чтобы мы организовывались, не хочет, чтобы мы осуществили огосударствление нашей экономики и всеми силами борется против этого—мы задаём вопрос: почему он делает это? Потому, что именно анархия капиталистического производства создаёт среду, позволяющую выжимать соки из трудящегося народа и ту специфическую ментальность, которая ведёт к тому, что все, каждый человек становится волком для другого человека; что каждый пытается бороться в одиночку, пуская в ход локти, удары ногой и головой, чтобы опередить других, не отдавая себе отчёта в том, что если бы все действовали вместе и сообща, они стали бы огромной силой и могли бы двигаться гораздо дальше и скорее, так, чтобы от этого выигрывали бы все. (Аплодисменты).
Ясно, что всегда есть и будут некоторые, которые останутся в положении зрителей1; те, кто чужд общему усилию и повседневной работе, которые чувствуют себя оскорблёнными, когда слышат призывы к такой работе, которые изрыгают проклятия, ораторствуя в за
1) Буквально: «которые будут смотреть на быков из-за барьера». 1311 сентябрь 1960 года tar. ,4,-эб;,,л <
щиту священной частной собственности. Но чем была эта частная собственность—мы говорим именно о собственности крупных монополий—не о мелком промышленнике или торговце, чем была она, эта собственность, как не разрушителем нашей силы, нашей культуры, нашей национальности. Эти монополии, представляющие сегодня архетип частной собственности, архетип борьбы человека против человека,—они являются и орудием империи, которое раскалывает народ, эксплуатирует его, ведёт его к вырождению. Да, они производят продукты более дешёвые, но зачастую ненужные и низкого качества. Они продают нам свою культуру—в форме фильмов, детективных романов или детских сказок, но при этом намеренно создавая в нас иную ментальность. Потому что за всем этим стоит стратегия— стратегия, основанная на противопоставлении индивидуального усилия усилию коллективному, на том, чтобы воззвать к той доле эгоизма, которая существует в каждом человеке, дабы она оказалась определяющей всё остальное. И ещё речь идёт о том, чтобы воззвать к этой доле человеческого «Я», к этому небольшому комплексу собственного превосходства, который свойствен каждому человеку и внушает людям мысль, что они в чем-то лучше других. Так вот, монополии прививают человеку с детства представление о том, что ему, который лучше и способнее других, надлежит вести свою индивидуальную борьбу против всех, обыграть всех и самому тоже превратиться в эксплуататора. Они очень озабочены тем, чтобы доказать, что коллективное усилие порабощает, что оно не позволяет выделиться самым умным или самым способным,—как если бы народ делился на более или менее умных, более или менее способных, а не представлял бы собой единую массу воль и сердец, в которой все имеют примерно одинаковые ум и способность к труду, один и тот же дух самопожертвования.
Они приходят к этой однородной массе и стремятся разделить её на чёрных и белых, на более и менее
Конечно, над этими индивидами, которых они нам демонстрируют, находятся монополии, коллективы—но коллективы эксплуатирующие. И мы должны показать народу, что сила его—не в том, чтобы считать себя чем-то большим или лучшим, чем другие, научить его сознавать ограниченность индивидуальных возмож-
1321 народ и власть должны быть единым целым
ностей и силу союза, чтобы он проникя сознанием того, что всегда двое толкают сильнее, чем один; десять сильнее, чем двое и сто сильнее, чем десять. А шесть миллионов1—сильнее, чем сто! (Аплодисменты).
Товарищи, делегаты из всех стран мира, от имени кубинского народа я должен сказать вам «спасибо!» и откровенно сказать вам, что мы многому у вас научились и что вы оставите по себе незабываемую память. Я должен сказать также: мы надеемся, что и Куба оставила такую же память о себе у вас и что вы сможете взять от нас всё то, что может вам пригодиться, и чтобы во всех уголках мира вы смогли проанализировать то, что требует анализа, причины происходящего; что вы будете изучать теории, подвергать их пересмотру, тщательно анализируя их—и чтобы все и каждый спросили себя, не смогут ли они когда-либо стать счастливыми и что нужно сделать для того, чтобы стать счастливыми.
Мы не претендуем на то, чтобы ответить на все эти вопросы своим примером. Мы просто даём вам наш опыт, с открытыми руками предлагаем его как факт истории. Если кто-либо сможет извлечь из него уроки, которые смогут улучшить хотя бы в минимальной мере положение какой-либо части населения мира—мы будем удовлетворены. Но даже если мы и не пригодимся для этого, всё равно мы сочтём себя счастливыми, если, странствуя порой по другим частям мира, мы встретим дружеские руки тех, кто будет вспоминать об этих двух месяцах пребывания на Кубе. (Аплодисменты).
Мы, товарищи, будем помнить о вас с большим удовольствием. Мы желаем новых встреч с вами и приглашаем вас посетить нашу страну столько раз, сколько вы этого захотите,—чтобы трудиться в ней, чтобы учиться в ней, просто для того, чтобы ещё раз увидеть её. Мы прощаемся с вами братским объятием и словами «до встречи!» (Овация).
Ш) Шесть миллионов человек—это население Кубы в 1960 г.
с 134
Заметки к изучению идеологии Кубинской Революции
Это—необычная революция, и некоторые считают, что она не соответствует одной из наиболее ортодоксальных предпосылок революционного движения, сформулированной Лениным: «Без революционной теории нет революционного движения». Договоримся, что революционная теория как выражение социальной истины выше какого бы то ни было её изложения. Другими словами, революция может осуществиться, если верно толкуется историческая реальность и если правильно используются участвующие в ней силы—даже если те не знакомы с теорией.
В любой революции всегда участвуют группы людей, принадлежащих к самым различным течениям, которые, однако, совпадают в своих действиях и в непосредственных целях, к которым они стремятся.
Ясно, что, если революционные руководители перед началом активных действий обладают соответствующим теоретическим знанием, они могут избежать многих ошибок—в том, разумеется, случае, если принятая теория отражает реальное положение дел.
Основные действующие лица нашей Революции не имели последовательной и стройной концепции, но, с другой стороны, нельзя сказать, что они не имели представления о различных концепциях истории общества, экономики и революции, которые обсуждаются сегодня в мире.
Глубокое знание действительности, тесная связь с народом, твёрдость в достижении цели и опыт революционной практики дали руководителям революции возможность более полно сформулировать теоретическую концепцию.
Всё сказанное должно рассматриваться как введение к разъяснению этого любопытного феномена, который заинтриговал весь мир—феномена Кубинской Революции. Как и почему группа людей, которая была наголову разбита во много раз лучше вооружённой и многочисленной армией, сначала смогла выжить, затем окрепнуть, позднее стать сильнее врага на полях сражений, а в последующем продвинуться на новые территории, вплоть до заключительного разгрома врага в решающих битвах, несмотря на то, что количественно она продолжала уступать ему? Это событие истории современного мира действительно достойно изучения.