Ставка на бандитов
Шрифт:
— Слышь, козлина, вали на хрен отсюда, — ласково посоветовал он алкашу.
Однако тот совершенно неожиданно ответил:
— Да сам ты, козлина, катись, чмо, бля…
Казалось странным, что человек, принявший «на грудь» так много, нашел в себе силы подняться.
— Я тебя сейчас в «опорняк» сдам, — устало пообещал мужчина с «кис-кисом», пристально взглянув на алкоголика.
Их взгляды случайно встретились, и неожиданно толстяк понял, что этот обоссанный, недавно лежащий в подъезде, совсем не пьян; на вальяжного господинчика смотрел острый,
Последнее, что видел незадачливый собеседник приблудного алкаша, — тускло блеснувшее длинное жало: шило, оцарапав ребро, пронзило сердце, на белоснежной сорочке жертвы медленно расплылось багрово-красное пятно…
Недавний алкаш быстро стянул с себя грязную одежду, под которой оказался спортивный костюм. Небрежно бросив ее на уже мертвое тело, киллер, осторожно оглянувшись по сторонам, быстро вышел из подъезда…
Бур, уставший от внезапно свалившихся на его голову проблем, уронил голову на руки и тихо посапывал, сидя за письменным столом своего нового офиса.
В кабинет без стука вошел Удавка (взявший на себя охрану новоиспеченного пахана) и, приблизившись к спящему, осторожно потряс его за плечо:
— Рома, проснись.
Бур вздрогнул от неожиданного прикосновения и, уставившись непонимающим взором на товарища, поспешно ответил:
— Да? Что? Я уже не сплю.
Охранник улыбнулся, но сразу же посерьезнел:
— Беда, Рома, — сказал Удавка, усаживаясь в кресло напротив, — трех бизнесменов наших завалили.
Роман усталым жестом провел ладонями по щекам и, пристально посмотрев на собеседника, спросил:
— Витек, ты чего пургу гонишь, каких еще там бизнесменов?
Вместо того чтобы обидеться, тот принялся перечислять:
— Одного коммерческого директора банка вместе с охраной покрошили из двух «АКСов» в мелкую капусту; директора торгово-заготовительной фирмы в его же кабинете, в упор; третьего, владельца бара, в подъезде собственного дома, шилом проткнули в сердце. А ты говоришь, пургу гоню, — не удержался от язвительного замечания Витя.
— Ладно, не дуйся, как телка, с которой пошутили, — примирительно произнес Бур и задал вопрос: — Когда это было?
— Все случилось вчера вечером, — ответил Удавка, — примерно в один и тот же час плюс минус какие-нибудь минуты.
— Так, — задумчиво протянул Роман, — значит, Дюк, паскуда, теперь наших людей мочит. А когда прилетает пахан?
Охранник улыбнулся, укоризненно качая головой:
— Так ты у нас теперь сам пахан…
— Хорош тебе выпендриваться, — раздраженно прервал говорящего Бур, — ты прекрасно врубаешься, о ком я тебе толкую. Монах когда прилетает?
— Так бы и сказал, — Удавка притворился, будто действительно не понимал, о чем его спрашивали, — что Монах, а то пахан. Сегодня вечером, пацаны поедут его встречать в Домодедово.
— Тогда я поеду на дачу, отосплюсь. Голова — как после хорошего перепоя. — Рома приподнялся из-за стола, направляясь к выходу, и уже в дверях распорядился: — Ничего не предпринимать до приезда Валеры. Старшим передай, чтобы завтра к утру подтягивались к нам, только без лишнего шухера, а то я знаю, как они любят — длинной процессией выстроятся и давай привлекать внимание мусоров. Скажи, пусть приезжают на микроавтобусе.
— Может, электричку арендовать? — Удавка вновь попытался пошутить, но вновь не нашел должного понимания со стороны Бура, поэтому оставил ироничный тон: — Понял, все сделаю, отдыхай.
Серьезно взглянув на собеседника, Бур неспешно вышел…
ГЛАВА 21
Фосфоресцирующие стрелки часов показывали половину двенадцатого ночи. Разметавшись на подушках и сбив на пол одеяло, Рома так мощно храпел, что ложечка, оставленная в пустом граненом стакане с недопитым чаем на прикроватной тумбочке, слегка позвякивала, выбивая ритмичный такт.
Дверь в спальню резко распахнулась, и в комнату влетел Музыкант.
— Гражданин подследственный, на выход с вещами, — Музыка нетерпеливо дернул приятеля за руку, — пришла ксива от прокурора, обещают тебе полную загрузку, годочков эдак на пятнадцать…
Бур, давно уже отвыкший от подобного обращения, подскочил как ужаленный и недоуменно уставился на приятеля, часто моргая маленькими сонными глазами.
Сообразив что к чему, Бур угрюмо пробасил:
— Типун тебе на язык, пустомеля.
Музыкант засмеялся и, слегка похлопав друга по плечу, произнес:
— Не обижайся, я пошутил. Хватит друшлять, пошли поберляем, нас в самолете не кормили, у них хавчика не было.
— Тебе бы только жрать, — проговорил Бур, натягивая спортивное трико. — А пахан прилетел? — запоздало поинтересовался он.
— Спохватилась девка о целке перед пятым абортом, — Музыка явно пребывал в хорошем настроении. — Прилетел, ты что думал, мы его одного оставим? Внизу за столом сидит, тебя ждет.
Спустившись на просторную веранду, где по обыкновению девчонки накрывали стол под руководством матери Фомина, Бур с улыбкой подошел к Монаху и обнял того так, будто они расставались не на три дня, а на целую вечность.
Авторитет придирчиво осмотрел Бура и укоризненно покачал головой:
— Да, друг, так ты долго не протянешь. Нужно иногда отдыхать, не то раньше времени придется примерять тебе деревянный макинтош. Что-нибудь случилось?
— Да, — лицо Романа приобрело грустное выражение, — вчера завалили трех наших коммерсантов. Практически в одно и то же время. Я так мыслю, это дело рук Дюка.
При упоминании о Зеленцове Монах помрачнел. Присев к столу, пахан сурово произнес:
— На сходке я поднял этот вопрос. Оказалось, никто не знает такого вора. Дюк — «апельсин», и разбор с ним состоится соответственный. Решено дать ему по ушам. Все единогласно приговорили его к смерти, а выполнить поручили мне. Так что независимо от того, кто разрывает наших бизнесменов, Дюку не жить. Можешь хоть из танка расстрелять его малину.