Ставка на невинность
Шрифт:
Левина, соберись! Ты не тряпка! Ты выдержишь!
Это же Бергман, ебливый кобель, у которого баб дохрена.
– Открой дверь, вдруг пожар, – требую я, чувствуя себя малахольной истеричкой.
– И что? – шипит Гера. – Прикажешь своим шлангом тушить.
– Ой, шланг! Не смеши! – психую я. – Да вы все говорите, что у вас винтовка, когда там игрушечный пестик!
– У меня обрез, но тебе хватит, – сузив серые глаза, обещает Бергман.
– Пункт два-один! – напоминаю я резво, в основном для себя, потому что очень тянет проверить:
– Не драматизируй, никто не собирался заниматься сексом. Тем более, с тобой… –он продолжает сверлить меня взглядом.
– А то что это было? – я показываю на расстегнутую молнию своих джинсов.
– Увлекся… – морщится Герман.
Как у него все просто! Разозлился! Увлекся! Давай поиграем в Мюнхгаузена, а потом ты, оп, и на стволе его пушки! Каззел!
– Ты готов жениться? – у меня сдают нервы, и я применяю последний аргумент.
Плюнув, он идёт к двери.
Я зачем-то прусь за ним следом, а там картина маслом.
За дверью пьяненькая девчуля, лет двадцати трех или четырех, за мощным макияжем не разберёшь, в юбке, которую даже задирать не надо и коротенькой курточке. Вот же дуреха! И чего приперлась? У нас тут обсуждение договора!
– Гера, – тянет она и хлопает ресницами. – А я иду мимо, смотрю у тебя в окнах свет…
Судя по синему носу, она караулила.
Неудовлетворенная я живо припоминаю несправедливый пункт на четвертой странице. Ах ты, гад!
– Это несанкционированное вторжение, – шиплю я, захлопывая дверь перед носом малолетки.
Первая мысль была гордо уйти самой и оставить Германа с синей леди.
Но, во-первых, гордо надевать сапоги раком не получится, а во-вторых, как это у него будет секс, а у меня – нет?
Хрен ему!
Глава 26. Итоги встречи
– Да, жаль, что ты не успела сунуть нос в тумбочку, – сокрушается Медведева, давясь смехом.
– То есть это все, что тебя волнует? – фыркаю я.
– Ну… я так понимаю, больше пикантности подробностей не будет, – она ржет уже в открытую.
– А имеющихся тебе мало? Кто угрожал мне разбитым сердцем, если я дам слабину? – поражаюсь я.
– Ну че уж там… Дать слабину – ещё не дать. Прости господи, – изгаляется Алка.
– Злыдня, – ворчу я и слышу подозрительное хрумканье. – Ты там жрёшь, что ли?
– Ты не отвлекайся, – увиливает ночная жрица. – Чего Гера-то? Не стал возвращать свою писюху?
– Да нет, он вообще никак не отреагировал на мое самоуправство, – задумчиво отвечаю я, припоминая окончание «деловой» встречи.
Хоть я и зла на козла, у меня все равно мурашки от Бергмана.
Я, как вспомню, как он меня зажал в прихожей, доставая мой договор из сумки…
Мамочки!
Доставать скрепки, договоры и меня у него выходит просто умопомрачительно. Абсолютно бесподобно.
Он сверлит меня злым тяжелым взглядом.
– Ты за это заплатишь, – обещает
– За оплатой к синей деве, если ей уже законом позволительны товарно-денежные, – не удерживаюсь я, чтобы не ткнуть Германа в их разницу в возрасте.
– Девочка – студентка с переводческого, ей уже все можно, – ухмыляется он, и мне капец как охота его треснуть.
– ПолиГлотка, значит, – прищуриваюсь я.
– Ну, некоторые не стихи декламируют, а делом занимаются, – не отпирается Бергман.
– Ораторское искусство и оральное – разные вещи! Они лежат в разных плоскостях!
– Левина, ты мне сейчас про плоскости не напоминай… – бросает он взгляд в сторону траходрома.
– Ты чего зависла? – видимо, я выпала из диалога. – Ты тут?
– А? Да тут я, тут.
– Слушай, но меня вот прям бомбит с этого пункта. Это, конечно, скотство! Как это ему можно, а тебе нельзя?
Лично меня бомбит, от слов Бергмана, сказанных мне, пока я обувалась, чтобы покинуть эту обитель порока. «И прекрати шляться по мужикам! В твоем возрасте это уже смешно! Я вообще думал, что ты своего «поэта» придумала, а фотку из интернета взяла! Веди себя прилично!».
– Ну… в процессе ора мы все-таки договорились, что изменения в спорный пункт внесём. Герман сказал, что пришлёт мне варианты. Чего-то мне кажется, что в первом чтении они приняты не будут… – честно признаюсь я в том, что сомневаюсь в кардинальной смене Бергамановской позиции.
– Слушай, ну у меня реально ощущение, что он планировал просто поиздеваться над убогой девственницей и все, а тут случилась накладка, – прикидывает Медведева.
– Угу. Наложился Герман на Яну. Ещё чуть-чуть и была бы не накладка, а стыковка, – огрызаюсь я.
– Ну дальше то чего? Как там Диман оказался?
– Слушай, сегодня что? Вечер пьяных людей под дверями? – ругается Бергман.
Он за каким-то чертом потащился провожать меня до квартиры, хотя, вылетев из машины, я мечтаю свалить от него, пожаловаться Медведевой и зализать раны на травмированном самолюбии.
Но у Германа, походу, тоже кипит.
Поднимаясь до моего этажа, он пилит меня, чуть ли не обвиняя меня в том, что я сама напросилась к нему, спровоцировала, соблазнила и воспользовалась его невменяемым состоянием. И у самой квартиры практически наступает на Димасика, сидящего у моей двери. От него тащит спиртяжкой, и я в который раз радуюсь, что сменила замки. Видеть его на своей территории я не желаю.