Ставка на невинность
Шрифт:
– Дядя, садись в кресло и бери Яну на коленки…
– А может, он за спинкой встанет, – жалобно блею я.
– Тогда не будет видно красивый свитер, – злорадно пресекает мои надежды Эля, стремящаяся запечатлеть позор дяди.
И начинается наше мучение. Меня заставляют елозить на коленях Геры, который с каждой минутой сопит все сердитее, обнимать его за шею, Бергману приходится класть руки мне в разные труднодоступные места, прижиматься губами к моему виску…
В общем, через десять минут,
Роза Моисеевна же, ставя чашки на столик рядом с креслом, отвлекается на кота и неловко повернувшись, выплескивает чай на проклятущий свитер.
Я сначала взвизгиваю, потому что ожидаю кипятка, но то ли чай не так горяч, то ли свитер спасает от всего, так что обходится без травм.
– Деточка, прости старую. Я дам тебе сейчас рубашечку переодеться… – хлопочет Роза Моисеевна.
Элька за ее спиной ржет как конь, уронив лицо в ладони.
– Да не надо… – теряюсь я. – У меня джемпер есть…
– Ты соглашайся, а то опять, что-нибудь прольется, а так хоть будет в чем домой ехать, – завывает рыжая в обнимку с фотоаппаратом.
– Да-да… Мало ли, – поддакивает Роза Моисеевна. – Я в комнату занесу рубашку. Гера помоги девочке переодеться…
– Девочке уже много лет, она справится! – отзывается Гера, который безнаказанно щупает мокрое пятно на мне.
– Я могу помочь, – раздается внезапно откуда-то из угла комнаты.
Я приглядываюсь, а там скукожился прыщавый очкастый вьюнош лет девятнадцати, незамеченный мной ранее, по причине абсолютного слияния с интерьером.
– Я сам! – взвивается Бергман и под одобрительным взглядом матери тащит меня за руку в другую комнату, ворча: – Развелось охотников на чужие тыквы, блядь…
Это все так нелепо, что меня начинает душить смех. Я смеюсь всю дорогу до комнаты и даже тогда, когда Герман закрывает ее уже изнутри. Смеюсь и не могу остановиться.
Не сразу я замечаю, что Бергман разглядывает меня со странным выражением.
– Что? – все еще хихикая, спрашиваю я.
– Левина, а Левина…
– Да?
– Мне нужна компенсация. Прямо сейчас.
Глава 29. Вся грядка в сборе
– Почесать тебе спину? – похохатываю я.
– И это тоже, – соглашается Бергман, делая шаг ко мне. – Но этого недостаточно.
Мне драпать некуда, я и так стою, прислонившись к двери.
Да и прямо сейчас мне совершенно не хочется убегать.
Магия момента, и в кои-то веки Бергман ничего не портит.
На задворках сознания зудит мысль, что не надо нам целоваться, но её запинывают гормоны. Все еще улыбаясь, я сквозь опущенные ресницы наблюдаю, как Герман склоняется ко мне, и…
Дверь за моей спиной начинает
Выражение лица Бергмана непередаваемо!
– Полиция нравов, чтоб ее… – досада настолько неприкрытая, что я опять смеюсь.
– Я принесла рубашку на смену, – извещает нас Роза Моисеевна.
Я отлепляюсь от своего места, чтобы пропустить ее, но Герман приоткрывает дверь лишь только на узкую щель, достаточную только для того, чтобы просунулась рука с вешалкой.
– Ну, мама! – свирепо ревёт Бергман, рассмотрев принесённое.
Блузка как блузка. Чего ему не нравится?
– Зато чистая и сухая! – отвечает ему Роза Моисеевна под ржач Эльки на заднем фоне.
Гера захлопывает дверь и сверлит меня взглядом.
– Смешно тебе? Это семейный артефакт, реликвия, можно сказать. Она в этом совратила второго мужа и чуть не выдала замуж рыжую!
– Я не понимаю, и чем ты таки недоволен? – раздается из-за двери, и по звуку становится понятно, что Роза Моисеевна прижалась ухом, чтобы подслушать. – Красивая блузка, приятно посмотреть!
Элькина реплика ничуть не лучше. Давясь от смеха, она подсказывает:
– Ба! Надежнее было бы оставить эту парочку там и не трогать, авось завтра бы в ЗАГС заявление понесли.
– Не учи ученого, – огрызается бабуся. – Надежнее, это когда до свадьбы не дают! Смотреть, но не трогать! О! Давид! Ты наконец-то пришел! Не прошло и года! Я в бинокль видела, ты уже час, как дома, и только сейчас соизволил появиться! Кому нужны пожилые люди, правда?
Роза Моисеевна переключается на нового гостя.
Я уже больше не могу… С подвыванием я сползаю вниз.
– Видишь, какие люди меня окружают? – сопит Бергман.
Почти успокоившись, протягиваю руку:
– Давай сюда свою легенду.
Но Гера подает мне не вешалку, а ладонь, чтобы помочь подняться.
Почему-то этот невинный жест выходит таким интимным, что я смущаюсь и, оказавшись на ногах, сразу отворачиваюсь, чтобы Бергман не прочитал ничего по моему лицу.
Стянув рукава, я изнутри пытаюсь снять чудовищный свитер так, чтобы колючей шерстью не возить по лицу, и мне почти удается. Но петли крупной вязки зацепляются за сережку.
– Что? – реагирует Герман на мой писк, и голос его звучит над самым ухом.
Он подошел поближе, чтобы рассмотреть?
От этой мысли у меня побежали мурашки.
– Я зацепилась, а он тяжелый, – не очень понятно объясняю я, но Бергман ориентируется в ситуации почти сразу.
Чтобы помочь, он запускает руку под свитер, только я его уже почти до конца сняла, и Бергману приходится действовать снизу.
Мать моя женщина!
Определенно блузон Розы Моисеевны устарел, новый писк в соблазнении – свитер сторожа Васи.