Ставка на невинность
Шрифт:
– Ну хорошо, ты меня раскусил! – нахожу в себе я силы к сопротивлению и стараюсь отпихнуть Бергмана. – И что дальше?
Не замечая моих потуг, он как скала остается недвижим. Ну как недвижим? Его колено уже вклинилось между моих, а пальцы медленно собирают подол юбки в гармошку.
– А дальше – прямо сегодня ты мне ответишь за каждое динамо, начиная с того вечера в баре.
Черт, черт, черт!
Герман запускает цепочку воспоминаний, которые отзываются сладкими спазмами внизу живота.
–
– Нет у нас сделки, – ухмыляется он. – Условия были ложными. Ты себя сама переиграла, Левина.
– Но…
– Яна, я ведь обещал, что окажусь в тебе раньше, чем ты думаешь, – напоминает Бергман, пристально глядя мне в глаза.
И обрушивается на меня сметающим сопротивление ураганом. Дьявол… Как сладко целуется этот мерзавец! Голова кружится от напора, воображение подкидывает распутные картинки, как это будет.
А минуту спустя, дезориентированную меня закидывают на плечо и, собственнически поглаживая мою пятую точку, тащат куда-то наверх.
Очнувшись от наваждения, я извиваюсь и луплю Германа, но очень аккуратно. В основном для того, чтобы он не подумал, что я слишком легко сдаюсь.
По этой же причине я пытаюсь совершить халатную попытку к бегству, когда Бергман роняет меня на широкую постель.
– Ты же понимаешь, что нам нельзя! – извиваюсь я, распаляя этой игрой себя еще больше.
Гера легко меня обездвиживает и лишает меня ботильонов.
– Не очень. Так хочется, что я готов рискнуть, – ухмыляется он и совершает то, что мне и в голову не могло прийти.
Распяв меня крестом, он поочередно пристегивает мои руки к креплениям, не замеченным мною ранее. Пушистые браслеты надежно фиксируют запястья, и пока я ошалело разглядываю наручи, Бергман справляется со щиколотками.
– Эту кровать я заказал еще неделю назад. Сразу после тыквенной вечеринки.
Я очень хочу возмутиться, но голос меня не слушается, потому что телом овладевает томление. Я откровенно возбуждаюсь, видя, как Герман, стоя перед моим распростертым телом, стягивает водолазку, обнажая мускулистые загорелые плечи, и с будоражащим щелчком расстегивает ремень на джинсах.
– То есть ты меня затащил… – хрипло начинаю я, и плотоядная улыбка становится мне ответом на недосказанный вопрос.
– Да. И у тебя нет выхода, расслабься и получай удовольствие.
И этот засранец уходит в ванную, где льется вода, и хлопает дверца шкафчика. Эти звуки вызывают у меня еще больше волнения.
Вернувшийся Бергман бросает на кровать рядом со мной нераспечатанную упаковку презервативов.
– Что ж, Левина, приступим. Сейчас я пройдусь по всем пунктам, начиная от моей мужской состоятельности и заканчивая той позой, которая тебе так глянулась на картине…
– Я буду кричать!
– Главное, чтобы не пела, – усмехается он, расстегивая пуговку за пуговкой
– Так где мы там в прошлый раз остановились?
Глава 39. Урок первый
Хочется уточнить, который из разов он имеет в виду.
Там, где я сама слилась, или там, где он заставил меня кончить и отказал в члене?
Однако пухлая коробка с презервативами подсказывает, что у Бергмана ко мне накопилось больше претензий.
И вот прямо сейчас меня захлестывает осознание, что сегодня все кончится совсем по-другому. Возбуждение нарастает, хотя Герман еще ничего не сделал, только смотрит на меня серыми невозможными глазами, в которых я читаю свой приговор.
Екает в груди, пересыхает во рту, температура растет.
А Бергман ждет ответа.
Серьезно?
– Левина, а была такая разговорчивая… – наигранно сокрушается он. – Опять все сам. Все сам.
Облизываю горящие губы, требующие поцелуя.
И не только им необходимо пристальное внимание. Соски начинают ныть под жадным взглядом Германа.
– Праздник для глаз, – внезапно севшим голосом комментирует Бергман.
От ноток в его голосе мне очень хочется сдвинуть бедра, но… чертов Гера лишил меня этой возможности.
– Что, Яночка, ты готова? – он опускается рядом со мной на постель.
– Нет, – слабым голосом почему-то шепчу я.
– Кто-то нагло врет, – усмехается Бергман, поглаживая мое колено. – Опять. Знаешь, как наказывают наглых горячих врунишек?
И его рука скользит по внутренней стороне бедра, задирая юбку.
– Розовые, – довольно констатирует он. – Я так и думал.
Блин, откровенно говоря, трусики розово-сиреневые, но об этом можно было догадаться по цвету бюстгальтера.
А засранец, игнорируя мои потребности, продолжает ласкать чувствительную кожу, не прикасаясь к самой горячей зоне. Он лишь прожигает глазами розовый треугольник.
Черт! Если он не потрогает меня там прямо сейчас, я умру!
Широкая ладонь переключается на мой живот.
Это, конечно, приятно, но, черт подери, а как же мои эрогенные зоны?
Я понимаю, чего он добивается. И если я сдамся, это облегчит мою участь, но хрен ему! Я не стану умолять!
По глазам прочитав мою позицию в этом вопросе, Бергман коварно ухмыляется:
– Игра только началась, Ян. Сегодня я услышу от тебя все, что захочу. И как следует рассмотрю твою татушку.
Он склоняется над моей грудью и, согрев дыханием соски, целует… ключицы!
Мерзавец!
Сволочной Гера дарит влажные поцелуи моей шее, продолжая поглаживать живот и чуть надавливать на лобок.