Ставрос. Падение Константинополя

MadameD

Но Мелетий неожиданно обратился к нему.

– Не подумываешь ли ты о женитьбе, мой юный господин?

Мардоний поперхнулся; он посмотрел на хозяина такими глазами, что тот засмеялся. Хотя Мелетий Гаврос, конечно, вовсе не шутки шутил.

– Я думал… Но ведь я еще… - сказал юноша, утерев мокрый подбородок. Мелетий быстро поднял руку.

– Тебя еще никто не женит! Я только спросил, - тут он склонился к гостю, - думал ли ты об этом, господин Аммоний. Ведь ты, конечно, хочешь обзавестись семьей

в Италии – вы же приехали насовсем?

Мардоний спрятал глаза от колючего взгляда хозяина; он кивнул и покраснел, а Феодора сразу же вспомнила о Микитке.

Мелетий откинулся на спинку стула, сложив руки на животе.

– В таком случае, сейчас я могу предложить тебе хорошую партию. Ведь ты знаешь, конечно, что партия составляется заблаговременно – это такой выбор, который определяет всю дальнейшую жизнь человека, - тонко и с легкой горечью улыбнулся киликиец. – Иные знатные господа обручаются уже в колыбели.

Увидев негодование и отвращение в черных глазах Валентова сына, он опять рассмеялся.

– Тебе, мой дорогой юный синьор, это не грозит. Ты будешь выбирать сам и с открытыми глазами.

Киликиец помолчал, искоса посматривая на молодого македонца, обуреваемого множеством чувств, - потом прибавил:

– Потом может быть поздно.

Мардоний вздохнул, сжал лежавшие на столе руки в замок - и произнес, точно бросаясь в воду:

– Я согласен.

Поднял голову и, покусав губы, прибавил:

– Благодарю тебя, господин Гаврос. Ты очень благороден.

– Ты говоришь как мужчина, - Мелетий улыбнулся.

Он встал с места и подошел к Валентову сыну.

– Думаю, ты не разочаруешься. И уверен, что невеста не разочаруется в тебе. В скором времени я приглашу тебя в Рим, где вы и познакомитесь.

Мардоний не нашел ничего лучшего, кроме как встать и поклониться; он, казалось, до сих пор не мог понять, почему Мелетий так печется о нем… или, может быть, догадывался. Но о таких причинах не говорят вслух.

Мардоний снова сел и принялся за свой кубок и тарелку. Когда с вином и сладостями было покончено, Мелетий вдруг сказал – опять обращаясь к Мардонию:

– У меня в доме неплохая библиотека. Я слышал, ты книгочей, молодой синьор, - может быть, желаешь ее осмотреть?

Мардоний метнул на хозяина взгляд, точно черная молния вылетела из-под ресниц.

– С удовольствием.

Он быстрым движением поднялся – гибкий, сильный. Поклонился и пошел к двери – обернулся на самом пороге, замерев в ожидании.

Хозяин с улыбкой показал рукой.

– Иди прямо по коридору, вторая дверь направо.

Мардоний еще раз поклонился и быстрым шагом ушел, чуть не убежал.

Несколько мгновений в комнате стояла полная тишина – потом Феофано издала смешок.

– Господин Мелетий, ты совсем не старался скрыть,

что хочешь от него избавиться.

Мелетий махнул рукой.

– Он бы и так понял… грубо или тонко это сделать, уже неважно. Главное, что юноша не подумает теперь, будто я злоумышляю против него. Ведь я совершенно серьезно предложил ему невесту.

– Что за невеста? – спросила царица.

– Родственница моей жены, - ответил Мелетий. – Тоже Моро. У них в роду многовато девиц, и они теперь не очень-то разбирают, - тут он улыбнулся.

Феофано поморщилась.

– Она некрасива?

Мелетий пожал плечами.

– Не уродлива… но не богиня и не нимфа, до тебя и до госпожи Феодоры ей далеко, - сказал он. – Однако ваш юноша хорош собой, и их дети будут красивы. Думаю, он не станет привередничать.

Феофано усмехнулась.

– Я уверена, что не станет.

Хозяин подлил им еще вина. Феофано ждала – она сделала глоток, глядя на него из-под ресниц. И наконец Мелетий спросил ее:

– Хорошо ли ты знала Валента Аммония?

У Феофано дрогнули брови и губы.

– Даже слишком хорошо, господин Мелетий.

Тот не сводил с нее глаз.

– Как ни прискорбно, я мало узнал об отце нашего молодого синьора от моего друга Леонарда, - произнес киликиец. – Я хотел бы, чтобы ты рассказала, что тебе известно. Все, что тебе известно, - повторил он с ударением, напряженно блестя светлыми глазами.

Феофано отвела глаза и потрогала свою прическу – сегодня она пустила вьющиеся волосы свободно ниспадать по спине, и только оттянула от висков и темени несколькими лентами.

– Расскажу все, что знаю, господин Мелетий, - наконец произнесла она.

Перед сном Феодоре и Феофано была предложена ароматная ванна – и постель, в соседней с детской комнате. Кровать была одна на двоих: Мелетий, прощаясь с гостьями, извинился за такое неудобство. Впрочем, он даже не пытался скрыть улыбку, говоря свои извинения.

Когда Феодора расчесывала перед зеркалом волосы, Феофано подошла к ней сзади и, склонившись, нежно поцеловала в обнаженное плечо. Московитка обернулась – Феофано придерживала на плечах ночное одеяние, которое готово было раскрыться от малейшего движения.

– Но ведь… - начала Феодора.

Феофано улыбнулась.

– Стены и занавеси не пропускают звуков. Посмотри, как просторна эта комната, - она обвела ее рукой.

Феофано стряхнула свое облачение, обнажив смуглое сильное тело. Она была уже стройна, как и прежде: может быть, тело немного уширилось, груди стали больше, а живот и бедра полнее и крепче, но это только делало ее прекрасней.

Они не делили ложе с той ночи в Венеции.

– Ты не хочешь меня? – спросила лакедемонянка.