Стеклянная тетрадь
Шрифт:
— Великое таинство природы — наша с тобой любовь! — шептал он ей на ухо и вталкивал между её ног своё тело. Она аппетитно заглатывала всё, что в неё влезало. Она была счастлива и, глядя в потолок, тихонько нашёптывала его юношеские стихи, которые почему–то запомнила с первого раза.
Великое постижение единства. Великое забытье. Великое неумение.
Затем был отдых, а после него — глубокий сон удовлетворённых людей.
Когда она открыла глаза, уже рассвело. Утро играло с ажурной занавеской, колыхало её прохладой. Рядом лежал он. Сильный. Знающий. Нужный ей. Они должны
Она радостно посмотрела на него. Как он может спать в такой день? Как он может быть так спокоен, когда она увидела его и её счастье? Как он может спать, когда она не спит и жаждет его?
Она потрясла его за плечо:
— Дорогой мой, любимый, проснись…
Но он не просыпался.
Не желал пробуждаться. Или не мог. Он заплутал в мёртвом сне и не искал выхода оттуда. Возможно, он наткнулся там на давно отброшенные мысли о таланте, и они опять заворожили его, спутали по рукам и ногам, пожрали его легкодоступное сердце и превратили его в пористую кровавую мякоть, похожую на губку.
СКВЕРНА
Inspired by Genesis`s «Wind & Wuthering»
Не плюйте мне в рот, когда я говорю. Вы меня этим отвлекаете. Если Вам не интересно, пройдите в коридор, он тянется через соседнюю комнату до самого горизонта. Пока Вы доберётесь до конца, я уже всё скажу. Кстати, почту за честь проводить Вас до двери…
Вот, друзья мои, вот я и остался один. Теперь никто и ничто не мешает, и я могу показать вам нечто. Смотрите… Видите на столе рулон ткани?
Взгляните, какая тонкая материя, какая тонкая работа. И какой большой рулон. Его можно разворачивать до бесконечности. Это ведь особая материя. Она тянется из темноты к свету. А ни у того, ни у другого нет пределов.
Этим начиналась и заканчивалась книга профессора Трегурта. Больше ни слова.
Красивейшая материя. Она способна видеть и ощущать. Она ловко завёрнута в тело человека, эта спиралью закрученная вереница восприятий, она несёт в себе то, что сам человек ещё не понимает…
Свиток интереснейшей материи.
Профессор считал, что это душа.
Профессор Тpегуpт не был признан. Мало того, он был забыт. Его словно не существовало вовсе.
Но были слова, которые он случайно записал для кого–то в толстую тетрадку, переплетённую голубой лентой.
Безбрежная полоска лунной краски. Именно такой запомнилась эта материя Тpегуpту.
Мудрость человека помещается у него на ладони… От чего и до чего. Вся жизнь.
В ~81 году столица закопошилась, как растревоженный муравейник. Все только и говорили о лекции профессора Тpегуpта, прочитанной в N-ском университете. От этого старого человека ожидали всего, но он, как говорится, переплюнул все ожидания
Суть лекции сводилась к тому, что внутрь человеческого бытия ведёт один Тоннель. Он похож на бездонный колодец, в который падаешь целую вечность, и вдруг вырываешься из его стен в тёплый свет. Это словно пройти сквозь дверь, не открывая её. Будто пролететь сквозь стекло, не ударившись об него.
Похоже на то, что тебя нет, но ты есть. И ты есть повсюду.
Это неизвестное ощущение тянется из глубины времён. Оно жило, когда ещё не было Земли, но мы уже смотрели на кипящий комок расплавленной массы, которая бурлила лавой доисторических вулканов. Оно существует и сейчас, когда есть Земля. И оно будет жить, это ощущение, когда родится Новая Земля, когда появится Звёздный Ребёнок.
Скверна.
Это слово появилось где–то в самом центре мозга, и Тpегуpт видел эту скверну самым конкретным образом. Он осязал её кончиками пальцев, хоть и не мог сказать, где она находилась.
Это была Сказка Сказок, наполненная живым смыслом со скверным звучанием…
Струящиеся по гладким плечам шёлковые волны каштановых волос, огромный, как купол русской церкви, сосок на вздувшейся женской груди, изогнувшаяся чёрной дугой спина кошки, блестящие глаза влюблённого принца, таинственная и пьянящая музыка, бедный садовник в потёртой старой рубашке, чешуйчатая морда дракона, дышащая болотной плесенью на голое тело маленькой девочки, столетняя паутина на заброшенных доспехах…
Сказка. Всё в ней, на первый взгляд, наполнено необычайностью. Ласковое и отвратительное, мягкое и колючее. Такое, что лопается кожа… Но необычного–то ничего нет. Живая вода? А разве такой нет? Скверные старухи, умертвляющие вкрадчивым шепотом прыщавых губ? А разве таковых нет? Нет сказки. Есть быль.
Скверна. Это странное слово переполняло всё существо Тpегуpта. мудрость и глупость приютились рядом. Жизнь имеет начало и конец. Её цель — смерть всего, что когда–то родилось в плотном теле. Любая чашка однажды разбивается. Так мы привыкли думать.
Профессор откинулся в кресле. Рука его скользнула по тугой обшивке подлокотника. Удобно. Тpегуpт шевельнул головой. Как интересно сделал для себя человек: стол, стул, кровать и всё другое для удобств.
Человек постоянно бродит в лабиринте мыслей, чтобы на выходе что–то создать. Человек постоянно мыслит. Мыслит и частенько ошибается.
Тpегуpт взглянул на стену. Золотой циферблат, тёмно–красные вензеля на коричневом часовом шкафу, а в нём — золотой маятник проталкивает время вперёд.
Да, люди ошибаются, а время — никогда. Оно не умеет ошибаться. Оно создало человека, придумав всё до мельчайших деталей. Какое же оно? Какое у времени лицо? Ведь не физиономия же это циферблата с квадратными римскими цифрами… Должно ведь быть что–то ещё, какие–то формы, руки, пальцы… Не может же быть, чтобы сама по себе зарождалась жизнь. Кто–то должен рассчитать, где насыпать горы, куда разлить реки, как устроить пульсирующий механизм сердца, как выдувать мысли…