Стеклянный ангел
Шрифт:
– Да я отвернусь, - заверил Миша, но его слова были проигнорированы. Косынка пошла искать проводницу.
Лысина и шапочка с помпоном сели друг напротив друга и дружно вздохнули.
Из-под шапочки с помпоном на Мишу взглянули карие глаза над пухлыми щеками. Миша подмигнул. Глаза стали больше. Миша подмигнул еще раз. Пухлые щеки стали розоветь, и тут Миша отвернулся, не стал провоцировать обладателя блестящей лысины, который встал, подбоченившись и подозрительно уставился на попутчика.
Пришла проводница, конвоируемая дамой в леопардовой косынке.
Дама попыталась выразить свое возмущение, но проводница посоветовала летать самолетами аэрофлота, и ушла, понимающе улыбнувшись Мише.
Михаил отвернулся, и снова попытался заснуть. Уснуть ему не удалось.
Сначала они час тасовали туда-сюда чемоданы, потом что-то ели, потом пытались запихнуть на верхнюю полку папу, потерпели неудачу, стали подсаживать маму, та кряхтела, кряхтела, но так и не забралась.
Пришлось девушке, оказавшейся толстенькой коротконожкой с румяным лицом-яблочком ложится на верхнюю полку на немыслимо близком расстоянии от постороннего мужчины.
Вдобавок ко всему посторонний мужчина повернулся и снова нагло подмигнул. Мише опять вожжа под хвост попала.
Девушка замерла и крепко зажмурилась. Потом отвернулась к стенке, укрылась с головой. Под казенным клетчатым одеялом рельефно обозначились монументальные формы, взращенные, по всей видимости, мамиными пирогами и блинчиками.
– Ты спи, Тонечка, спи, а мы покараулим,– сказала мама в леопардовой косынке, которую она, впрочем, уже скинула, обнаружив под ней крутую химзавивку а-ля овечка Долли.
Под ее грозным взглядом Миша теснее прижался к прохладной стенке купе и уснул, убаюканный мерным стуком колес. И, пожалуй, это была самая спокойная ночь за всю эту сумасшедшую тревожную неделю.
Он проснулся от голоса проводницы:
– Молодой человек, чайку будете? Крепкий, горячий!
Миша продрал глаза. Утренний свет пробивался сквозь мутное стекло не очень чистого захватанного окна. Девушки напротив не было, равно, как и не было ее родителей.
Три полосатых матраса, свернутые толстыми рулонами, сиротливо покоились на оставленных спальных местах.
Миша даже показалось на мгновенье, что странноватая троица ему приснилась. А ведь и вправду было в них нечто сюрреалистическое: эта сверкающая лысина, эта леопардовая косынка, этот огромный помпон…
Но проводница рассеяла его сомнения в здравости и ясности собственного ума.
– Я их в соседнем купе разместила. Час назад освободилось. Мамаша всю ночь ко мне ходила. Вы, говорит, нам маньяка подсунули, мы спать боимся. Бывают же люди, – проводница сокрушенно покачала головой, насмотрятся по телевизору ужастей всяких, а потом добрым людям голову морочат. Чаю нести, что ли?
– Несите, - разрешил Миша, - а лучше кофе покрепче и печеньица какого-нибудь.
Через
Кто-то постучал.
– Да, - крикнул он, - входите, пожалуйста.
В дверь заглянула женщина в форме проводницы. Наверное, она работала в соседнем вагоне.
– Вас зовут Михаил Плетнев? – спросила она.
– Да, - ответил он встревоженно, - это я. Что-нибудь случилось?
– Нет, нет, все в порядке. Вам тут записку передали.
– Записку? Кто передал?
– Девушка передала.
– Какая еще девушка?
– Вам виднее, какая, - проводница понимающе улыбается.
Но Миша в отличие от проводницы совершенно ничего не понимает.
– Она в вашем вагоне едет? – спрашивает он.
– Нет, она не из моего вагона.
– А из какого? – допытывается Миша.
– Не знаю я, из какого она вагона. Я от начальника поезда шла, в свой шестой, а она в тамбуре курила. Вот и попросила передать. Вагон пятый, купе седьмое, Михаилу Плетневу. Не безвозмездно, конечно. – Проводница показала новенькую пятисотку. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Не возражаю, - покачал головой все еще ничего не понимающий Миша.
Проводница закрыла дверь с той стороны, а Миша стоял столбом, не решаясь развернуть тетрадный листок, аккуратно сложенный вчетверо.
Пятьсот рублей за то, чтобы передать записку? Нехило. Что в этой записке-то?
Он осторожно развернул листочек и прочел четыре слова, написанные крупными и круглыми, с явным наклоном влево, буквами: «Восьмой вагон, третье купе».
Странно - что вообще происходит? Нужно немедленно выяснить.
Минут через семь он стоял у третьего купе восьмого вагона. Вежливо постучался.
– Кто там?
– спросил мужской хрипловатый голос.
– Мне тут записку передали, - громко сказал Миша.
Дверь плавно отъехала в сторону и Мишиному напряженному взору предстала картина из жизни отдыхающих: четверо здоровых мужиков играли в карты, под завязку накачиваясь пивом.
– А где девушка? – спросил Миша.
– Какая еще девушка?
– один из мужчин, самый накачавшийся, и возможно, поэтому самый хамоватый, встал со своего места и сделал пару шагов по направлению к Мише. Так как выглядел мужчина довольно недружелюбно, Миша поспешно ретировался, понимая, что никакой девушки в этом купе нет, и быть не может.
По пути в свой пятый вагон, Миша заглянул к проводнице шестого и поинтересовался, как выглядела девушка, передавшая ему записку, и услышал ответ, от которого у него без преувеличения по спине побежали мурашки.
По словам проводницы, девушка была симпатичная, стройненькая, с длинными светлыми волосами.
В полном недоумении он дошагал до своего купе, открыл дверь, да так и остался стоять с открытым ртом, в еще большем недоумении, к которому добавился некоторый испуг и паническое настроение.