Стеклянный ангел
Шрифт:
– Ну-ка, не отвлекаемся, – громко сказала воспитательница, – все смотрим в свои тарелки.
Мишу усадили за столик у окна, и начали кормить. Чего здесь только не было! Миша и не предполагал, что в детском доме могут так кормить. И не только его, как гостя, - он вытянул шею посмотреть, что едят малыши: оказалось, то же самое.
Он взял ложку и немедленно приступил к обеду. На первое - суп с пельменями, на второе - та самая капуста с мясом, аромат которой он почуял еще в вестибюле, на третье - два стакана вкуснейшего клубничного компота и целое блюдо с выпечкой. Каких только
Женщина в голубом халате построила пообедавших детишек парами и повела из столовой.
Миша, увлеченный обедом, сразу и не заметил, что возле его столика стоит мальчик лет шести и смотрит на него большими черными глазенками.
– Привет!
– сказал Миша.
– Как дела?
Мальчик не ответил, только застенчиво улыбнулся. Потом протянул руку к тарелке с пирожками и взял один.
– Ты что, голодный?
– спросил Миша. – Бери, бери! Ешь на здоровье!
Мальчик, все так же улыбаясь, протянул руку за еще одним пирожком. Теперь в каждой руке у него было по пирожку, но судя по взгляду, который он не сводил с оставшихся на блюде пирожков, останавливаться на достигнутом он не собирался.
Он положил свою добычу за пазуху и снова протянул руку, но тут за его спиной возникла светленькая девочками с косичками:
– Степка, ты опять?
– строго спросила она.
– Кушать хочу, - прокартавил малыш.
– Кушать, кушать… - по-взрослому проворчала девочка.
– За обедом две тарелки супа съел, и второе, и компот, и пирожок с картошкой. Хватит с тебя! Живот лопнет! Отдай пирожки обратно!
– Не отдам, - сказал мальчик, подбородок его задрожал, и Миша понял: сейчас маленький обжора разревется.
– Нет, нет, пусть берет! Мне и этого хватит, - заверил он девочку
– Это Степка, мой брат, - пояснила девочка, - он все никак не налопается. Мы здесь недавно, два месяца всего. Мамка нас голодом морила и дома запирала, мы по три дня ничего не ели. Вот он и боится, что еда кончится.
– Танюша! Опять за братишкой не углядела? Ну-ка веди его в комнату.
Высокая женщина в темном костюме ласково улыбалась детям.
Ребята взялись за руки и побежали прочь. Мальчик повернулся и помахал Мише маленькой ладошкой.
– Здравствуйте! – высокая женщина энергично пожала Мишину руку. – Журналист? Ну что ж, журналисты у нас частые гости. Наверное, успели уже заметить - хвастаться нам есть чем.
– Да, - Миша уже понял, что перед ним директор Вера Алексеевна, - замечательный у вас дом!
– Вы очень правильно сказали - дом! Не просто детский дом, - казенное название, не правда ли?
– а именно дом, дом с большой буквы, дом вот для таких ребятишек – обездоленных, преданных самыми родными людьми.
– Девочка рассказала, что мать их голодными оставляла. Это правда?
– Правда, конечно. Она еще не все рассказывает, выгораживает мать и отца. Ничего, здесь ребята оттают, и мальчик когда-нибудь наестся.
– Да, да, спасибо! Очень вкусно! Прямо по-домашнему, как у мамы.
Директриса довольно рассмеялась:
– И снова вы правильно сказали: как у мамы! К этому мы и стремимся. Ну что, пойдемте, я вам все покажу!
Мише это очень напомнило то, как показывала ему свою школу Юлька, и даже внешне – повадками, походкой, тембром голоса - эта женщина напоминала Юльку. Может быть, все женщины на руководящих постах говорят и двигаются одинаково?
Все было идеально – спальни, игровые, кабинеты. Хорошие ковры на полу, добротная мебель, и всюду дети – жизнерадостные, активные, ухоженные.
– Здесь им лучше, чем дома, - заметил Миша. – Думаю, многие дети, живущие в семьях, с родителями, не отказались бы у вас поселиться.
– Это кажущаяся жизнерадостность, ответила Вера Алексеевна, - все они подранки, и что у некоторых из них в душе, - какая боль, какая обида на мир, - даже самым лучшим из моих воспитателей никогда до конца не выведать.
Пока они ходили по Дому, Миша все время слышал музыку, плавно льющуюся из динамиков.
– Что это за музыка у вас какая-то… - начал он и замолчал, подбирая определение.
– Какая? – с улыбкой спросила Вера Алексеевна.
– Н, какая-то… м-м-м… как бы сказать…
– Несовременная?
– Да, извините, несовременная.
– А что вы называете современной музыкой? То, что звучит в наше время по телевизору, по радио? Разве это можно назвать музыкой? Музыка – это как раз то, что вы слышите сейчас. Самая настоящая музыка. Разве не красиво?
– Красиво, - согласился Миша, прислушиваясь к мелодичному женскому голосу, удивительно чистому и нежному.
– И дети тоже понимают, что это красиво.
– Это на итальянском?
– Нет, на испанском.
– А почему на чужом языке?
– Почему? А вот вы послушайте и скажите: как вы думаете, о чем она поет?
– Наверное, о любви, о море, о солнце…
– Вот видите, - засмеялась Вера Алексеевна, - незнакомый язык развивает воображение. Хочу, чтобы дети мои, слушая эту песню, научились мечтать и здесь в казенных сенах, когда за окнами сырость, слякоть, холодные дожди, они научились мечтать о море, о солнце, о любви. Если ребенок с детства мечтает о хорошем, он и сам будет хороший. И в жизни далеко пойдет.
– Да у вас целая система, – улыбнулся Миша.
– А вы как думали! Не зря наш Дом самый лучший. Ну что, пойдём дальше?
Они ходили, смотрели, а песня о море, о солнце и любви все звучала.
В актовом зале занимался театральный кружок. Ставили музыкальную сказку, девочки лет десяти-двенадцати, грациозно двигаясь, изображали то ли лесных фей, то ли русалок.
– Какие у вас талантливые дети!
– похвалил Миша.
– Очень талантливые. У нас дети и пляшут, и поют, а раньше даже существовала акробатическая студия. Она была моей гордостью. Наши маленькие акробаты на всех смотрах блистали. Слава тогда о нас гремела не только по области, мы несколько раз в Москве призовые места брали.