Стеклянный ангел
Шрифт:
– Да, но разве это имеет какое-то отношение к убийству?
– Имеет, - твердо произнес Миша, - рассказывайте.
Она снова помолчала, устало облокотившись о дверной косяк, потом, сутулившись и опираясь рукой о стенку, точно у нее внезапно кончились силы, пошла в комнату.
Миша начал разуваться.
Когда он вошел в комнату, он стояла у окна, обхватив себя за плечи.
«Да, - подумал он, - у этого директора губа не дура. Такую женщину себе отхватил. Вот только почему избивал ее, и, при такой красавице, водил других женщин в
Он осторожно сел на стул.
– Ну что же, - спросил негромко, - где вы ее встретили?
– На мосту, - сказала она, не оборачиваясь.
– На каком мосту? – удивился Миша.
– На железнодорожном.
– А что вы там делали?
– Броситься хотела.
Миша помолчал, соображая.
– Вы хотите сказать, что намеревались покончить с собой?
– Намеревалась.
– И что же дальше?
– Я уже наклонилась, оставалось чуть-чуть, только перегнутся сильнее, но тут кто-то схватил меня за плечи, оттащил. Я пыталась вырваться, но эта женщина была очень сильной.
– И что же было потом?
– Она меня посадила в машину, повезла домой. Я ей адрес сказала.
– Она вас до самой двери довела?
– Нет, до лестничной площадки. Я открыла дверь своим ключом. Она смотрела, пока я не вошла.
– Вы разговаривали с ней? Она вас спрашивала, почему вы хотели броситься с моста?
– Спрашивала.
– Вы рассказали?
– Да, рассказала.
– А она что?
– Попросила больше этого не делать.
– Можете описать ее?
– Молодая, голос такой… низкий…
– Вы бы смогли узнать ее по фотографии?
Она повернулась, взглянула на Мишу:
– Нет, не смогла бы.
– Почему?
– Я потом пыталась ее лицо вспомнить и не смогла. На ней очки были темные… И волосы такие длинные светлые… на лицо падали. И потом, я не смотрела на нее, тяжело было, стыдно…
– Вы ее после этого видели?
– Нет, не видела. Никогда больше не видела.
«Никогда больше не видела. И описать не может. Неужели и этот визит напрасен?» – думал Миша, спускаясь по ступенькам, и чувствуя спиной тяжелый взгляд молодой женщины, растоптанной и раздавленной злым человеком, которого убила та, кого он ищет. Что же теперь делать? Где искать эту таинственную убийцу или спасительницу? Где же ты, Надя Ермилова? Отзовись, покажись на мгновенье. Раз, два, три, четыре, пять… я устал тебя искать…
Глава двадцать первая
– Жанна!
– окликнул он.
Она обернулась:
– Ты зачем здесь?
– Не могу до тебя дозвониться. У тебя все время телефон отключен.
– Если отключен, значит, у меня нет времени на разговоры.
– Но Жанна, мы так давно не виделись. Я соскучился страшно.
Она внимательно смотрит на него, и он смотрит. На секунду их взгляды словно сцепляются между собой, и у Миши в груди такое нестерпимое чувство притяжения к ней, что еще секунда, и
– Миша, мы, кажется, договаривались…
– О чем, о чем договаривались?
– спрашивает Миша в отчаянии.
– О том, что никто не будет знать, никто не будет видеть. У меня дела, понимаешь?
– Понимаю, - Миша покорно кивнул.
– Сенин тоже здесь? Я его машину видел на парковке.
– Да, здесь. Меня срочно вызвали, сорвали с дела. Опять к нему.
– Хотя бы на это раз ему срок грозит?
– Если бы… Отмазался как всегда. Потерпевшая вышла из комы и отозвала заявление. В обмен на крупную сумму денег.
– И что теперь?
– Что теперь? Ничего. Как обычно сухим из воды выберется. Надоело уже с ним возиться. И никто же не грохнет мерзавца этого! Кто-нибудь вроде твоего стеклянного маньяка. Как, кстати, твое расследование продвигается?
– Я еще и поэтому хотел поговорить с тобой…
Миша взял ее руку, и почувствовал странную грусть. Почему-то получалось так, что он все время ей мешает. У нее всегда находятся дела поважнее…
– Привет, голубки! Воркуете?
Жанна вздрогнула, быстро отняла свою руку, нахмурилась, поджала губы.
Миша взглянул поверх ее головы. Сенин-младший собственной персоной, стоит, скалит зубы:
– Как приятно наблюдать содружество меча и орала!
И где-то только набрался, придурок конченый? Интересно сам соображает, что говорит?
– Жанна Александровна, а я вас так и не дождался. Со мной другой следователь побеседовал. Вы уже можете не торопиться, - он глумливо хохотнул, - до следующего раза… А в этот раз меня отпустили за неимением, так сказать, состава преступления. Не удалось вам, Жанна Александровна, и в этот раз меня прищучить. Ха-ха!
– И напрасно вы, милочка, с этим журналистиком связались, – добавил он, усмехаясь, - он тот еще сердцеед! Поматросит и бросит, это как пить дать!
Жанна ничего не ответила, холодно кивнула Мише, - лицо у нее при этом было такое равнодушное, что Мишу больно укололо где-то в середке, - там где, наверное, и обитает та самая душа, - и ушла. А Мишу словно магнитом тянуло и, даже чувствуя на себе насмешливый Сенинский взгляд, он все смотрел и смотрел ей вслед.
– Влюбился, Плетнев?
– Сенин тоже обернулся. – Ничего, конечно, огурчик, да только твердоват. Смотри, зубы обломаешь!
– Кто бы уже тебе зубы пообломал? – со злостью, уже явно не контролируемой, с удовлетворением отметив это про себя, сказал Миша.
– Да ладно, - примирительно заявил Сенин, - не ругайся. Это я так… Любя!- он фамильярно похлопал Мишу по плечу.
– Меня это даже радует. Значит, ты больше на танцы ходить не будешь!
– На какие еще танцы?
– не понял Миша.
– На те самые, - Сенин подмигнул,- мне вообще-то с тобой сейчас некогда болтать. Пойду готовиться. У меня вечерочком занятия индивидуальные.