Стена змей
Шрифт:
– Во-во, - поддакнул Бродский.
– Извиняй, Ши, что шмякнул тебе по башке дубинкой, но откуда, к чертям собачьим, нам было знать?..
Ши потянул затекшие руки и поскреб щетинистый подбородок. Наконец-то до него дошло. Выходит, в результате собственного колдовства этой ночью он обрел точный облик Лемминкяйнена, а выяснилась ошибка только сейчас.
– Я хотел испробовать одно чародейство, - сказал он, - но, по-моему, что-то не срослось.
– Был ты истинным близнецом Лемминкяйнена великого, - подтвердил герой. Знай же, о пришелец из Охайолы, что законы магические
Он обернулся.
– Матушка! Кюллики! Подавайте на стол, ибо пора нам в дорогу!
Бельфеба обратилась к Ши:
– Гарольд, отнесись к предостереженью сему повнимательней! Реченье о том, что ежели неточность допустишь ты в заклятии, то вещи давно знакомые наружность могут поменять, хорошенько запомнить следует!
– Угу, законы магии здесь несколько иные. Знать бы мне про это вчера!
Все расселись вокруг стола. Лемминкяйнен непрерывно острил, высмеивая случившийся с Ши казус и хвастаясь, что он сделает с обитателями Похъёлы, когда до них доберется. Про Данизу и вообще про прекрасный пол он, как видно, и думать забыл.
Вид у его матери был все более и более печальный. Наконец она вымолвила:
– Если ты ради себя самого не хочешь, так хоть ради меня выслушай! Ужель готов ты оставить мать свою одну-одинешеньку и без всякой защиты?
– А столь ли потребна тебе защита?
– отозвался герой.
– Но, коли так уж страшно тебе одной оставаться, изволь! Вот тебе Пайарт, вот Пийт - так и быть, побудут они с тобою, хоть даже от обоих и на треть не будет столь же проку, как от меня, героя!
– Гарольд...
– начал Байярд, которого тут же перебил Бродский:
– Эй, а мы разве не с вами? Лемминкяйнен решительно помотал головой:
– Не вижу в сем ни малейшего смыслу. Задача грядущая лишь для героев истинных. Харольд клинком искусно играет, а дева стрелы из лука мечет, хоть обоим и далеко до меня самого, как до неба. Но вам-то, жабам охайолским, - вам чего в дело такое соваться?
– Слышь, ты, деревня!
– начал было Бродский, угрожающе поднимаясь из-за стола.
– Выйдем-ка в тамбур, и сразу все поймешь! Мне плевать - будь ты хоть сам Финн Маккул!
Байярд примирительно поднял руку.
– Минуточку, Пит, - сказал он.
– Наверное, он все-таки прав. Те виды деятельности, в которых мы преуспели в Огайо, в данном континууме не пользуются большим спросом, и от нас будет больше проку, если мы останемся охранять базу - то бишь здесь.
Он бросил взгляд на Кюллики.
– А потом, мне пришло в голову, что ты мог бы воспользоваться случаем. Сомневаюсь, чтобы местные жители когда-либо слышали о предопределении и первородном грехе.
– А ты башка!
– уважительно отозвался Бродский, опускаясь на место.
– Если с умом повести дело, глядишь, пару-тройку новообращенных зацепим!
Лемминкяйнен был уже на ногах и направлялся к дверям. С колышка на стене он снял длинный сыромятный аркан и направился на луг, где вокруг дуба по-прежнему терся все тот же копытный квартет. Завидев Лемминкяйнена, животные двинулись было прочь, но герой быстро раскрутил аркан и ловко набросил его на рог огромного оленя. Затем, бормоча нечто вроде: "Ну-ну, Лось Хийси!" - и быстро перебирая натянутую веревку, он приблизился к зверю вплотную и набросил петлю ему на шею. Олень попятился; Лемминкяйнен безо всякого напряжения дернул, и тот повалился на колени.
Пит Бродский вытаращил глаза.
– Батюшки!
– приглушенно ахнул он.
– Видать, повезло мне, что не сцепился с эдаким боровом!
Лемминкяйнен двинулся обратно через луг, ведя за собой оленя, словно комнатную собачонку. Внезапно он остановился и замер. Ши проследил направление его взгляда и увидел, что какой-то человек, для раба слишком богато наряженный, стоит в дверях дома и о чем-то беседует с Кюллики. Когда они подошли ближе, стало ясно, что ростом незнакомец примерно с Лемминкяйнена, но шире его в плечах, а борода у него длинная и седая, как у Санта-Клауса. Лучась улыбкой, он повернулся к герою. Оба упали друг другу в объятия, каждый мощно похлопал другого по спине, после чего они немного отодвинулись, держа друг друга за плечи. Незнакомец продекламировал:
– О веселый Лемминкяйнен!
Верно ли, что путь ты держишь
Во туманны земли Турьи,
Чтоб с подмогой чужеземцев
Ильпотар-каргу прищучить?
И они опять страстно обнялись, похлопывая друг друга по спинам.
– Не желаешь ли и ты Похъёлу со мною навестить?
– проревел Лемминкяйнен.
– Ну уж нет, вельми я занят - все подыскиваю себе жену новую!
– проорал в ответ седобородый, и оба разразились таким хохотом, будто это была невесть какая блестящая острота.
Бродский с Байярдом сдавили Ши с боков и засыпали его вопросами. Ши ответил:
– Этот старик, должно быть, Вяйнямёйнен, великий менестрель и волшебник. Черт, если б я заранее знал, где его искать, то не вляпался бы в такую историю...
– Какой еще старик?
– перебил Байярд.
– Вон тот, который треплется с Лемминкяйненом и молотит его по спине. Ну, который с бородой.
– Никого похожего не вижу, - объявил Байярд.
– Это же совсем мальчик, а бородка у него едва пробивается.
– Что-о?!
– Ему не больше двадцати! Ши воскликнул:
– Тогда это опять магическая иллюзия, и этот тип наверняка что-то затевает. Следи за ним!
Мнимый Вяйнямёйнен, судя по всему, пытался задавать Лемминкяйнену какие-то вопросы, но то и дело кто-нибудь из собеседников прерывался, дабы продекламировать пять-шесть стихотворных строк, после чего следовали неизбежные объятия и похлопывания по спине. Внезапно после очередной подобной декламации Бродский вдруг совершил гигантский прыжок и ухватил незнакомца за запястье - в тот самый момент, когда тот стал опускать руку. Детектив проворно крутнулся на месте, закинул перехваченное запястье через плечо и энергично шагнул вперед. Ноги незнакомца взлетели вверх, а сам он воткнулся головой в высокую траву, стискивая в кулаке угрожающего вида нож. Бродский хладнокровно пнул его под ребра. Нож упал на землю.