Степень вины
Шрифт:
Пэйджит поймал себя на том, что смеется вместе со всеми. Марни ждала, пока смех не утих.
– Было бы неправильно, Ваша Честь, только к этому свести показания свидетеля. При этом упускаются из виду два центральных момента: когда мисс Карелли пришла в номер, шторы были подняты, а когда мистер Агилар уходил из номера, она просила его обеспечить им уединение.
Кэролайн Мастерс кивнула:
– Восхищаясь способностями мистера Агилара в толковании разного рода фактов и явлений, я совсем забыла сказать, что поддерживаю ваш протест. – Она
Пэйджит молчал, разочарованный: вмешательство судьи Мастерс, каким бы доброжелательным по отношению к нему оно ни казалось, спасло свидетеля от сокрушительного разгрома. Теперь он вынужден был перейти к самому трудному моменту допроса.
– Помнится, вы показали, что мисс Карелли просила вывесить табличку с просьбой не беспокоить…
Энергичный кивок:
– Именно так.
– А вы уверены, что не Марк Ренсом просил вас об этом?
– Уверен.
Ответ Пэйджиту совсем не понравился.
– Почему вы уверены?
– Потому что мне это в память врезалось – подмигивание мистера Ренсома и просьба мисс Карелли. Было видно, что он понимал, что к этому дело идет и она тоже хочет этого.
Пэйджит, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног, задал уточняющий вопрос, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от слов официанта:
– Понимал, что дело идет к чему?
– Вы знаете. – У Агилара был смущенный вид. – К половым сношениям, что тут еще понимать?
Пэйджит притворился негодующим:
– Вы полагаете, мистер Агилар, что всякое общение мужчины и женщины наедине не обходится без секса?
– Нет, – запротестовал тот. – Вовсе я так не полагаю. Но представьте себе: мужчина и женщина в отеле, и мужчина заказывает шампанское, женщина просит, чтобы им не мешали. Что я должен думать? По-моему, все шло к этому. Так мне представляется дело, и мистер Ренсом, думается, так на это смотрел. Вот почему мне и запало в голову, что именно мисс Карелли хотела уединения.
– Ну вам ли не знать – вы там целых девяносто секунд пробыли, – съязвил Пэйджит. – Но ведь есть вещи, которые вы знать не можете. У мисс Карелли могло быть, например, желание просто поговорить наедине.
Агилар долго смотрел на него, собираясь с мыслями.
– Я не знаю, – проговорил он наконец. – Может быть, так, а может быть, и нет.
– Рассудительный ответ, – холодно заметил Пэйджит и обернулся к судье: – К этому свидетелю у меня больше ничего нет, Ваша Честь.
Она кивнула, задумчиво глядя на Агилара:
– Снова ваша очередь, мисс Шарп.
– Нет, спасибо, Ваша Честь. После моего последнего протеста я вполне довольна той работой, которую мистер Пэйджит проделал за нас.
– Что она имела в виду? – пробормотала Терри. – Что Ренсом не имел этих намерений или что Мария не собиралась его соблазнять?
– И то и другое, – прошептал в ответ Пэйджит. –
Терри кивнула. Они смотрели, как Джон Хаслер занимает место свидетеля.
Это был мужчина под пятьдесят, с приятным открытым лицом, администратор страховой компании из Чикаго, двадцать лет состоящий в браке и имеющий двух дочерей-тинейджеров. Охарактеризовав этого достойного во всех отношениях гражданина, Шарп добавила, что Хаслер останавливался во "Флуде" в тот день, когда погиб Марк Ренсом, и затем спросила:
– Мистер Хаслер, вы действительно жили на том же этаже, что и мистер Ренсом?
– Да, это так. Я встретил его в лифте, после завтрака. Он только что поселился в отеле.
– Вы узнали его?
– Как же не узнать – такое лицо, эти рыжие волосы? Его нельзя было не узнать. Я сказал ему: "Привет!" – Хаслер грустно покачал головой. – Такой приятный человек, очень доброжелательный. Утонченный, но в то же время очень обходительный.
– Вы долго с ним разговаривали?
– Минут пять или около того. Нам было по пути, и он пригласил меня в свою комнату. Я хотел посмотреть, какой у него номер, поскольку я тоже снимал люкс. – Он помолчал. – Как я уже говорил, очень любезный человек.
– О чем вы разговаривали?
Умиление на лице Хаслера смешалось с печалью – он был одним из последних, кто разговаривал с Марком Ренсомом.
– Он показал мне свой номер – довольно просторный, говорил о писателях из Чикаго, которых знал. Хорошо отзывался о них и о нашем городе. Потом взглянул на часы и как-то смущенно улыбнулся. Сказал, что с удовольствием побеседовал бы со мной еще, но ему предстоят смотрины. – Хаслер бросил беглый взгляд на Марию. – Сказал, что примерно через час к нему придет женщина.
– Он говорил вам, зачем она приходит?
– Нет. Но, судя по тому, как он выглядел и говорил, это была не деловая встреча. По крайней мере, у меня нет оснований так думать.
– Он говорил, с кем встречается?
– Нет. Только сказал, что я узнаю ее, как только увижу. Чувствовалось, что он очень доволен. Надо признаться, я был заинтригован.
Пэйджит взглянул на Марию. Лицо ее было неподвижным, лишь в глазах сверкали гнев и презрение. Кэролайн Мастерс хмурилась за судейским столом, и было непонятно, чем вызвано ее неудовольствие.
– Что было потом? – спросила Шарп.
– Ничего. Мы пожали друг другу руки, и я пошел дальше по коридору в свой номер.
– Как долго вы там пробыли?
– В час у меня был ленч, значит, где-то около двух часов. Я просмотрел свои записи, сделал несколько телефонных звонков.
– После этого вы видели мистера Ренсома?
Хаслер опустил взгляд:
– Нет. Позже, вечером, когда я узнал об убийстве, у меня было ощущение, будто топчут мою могилу.
– Но вы все же видели женщину, которая приходила в его номер?