Степи Евразии в эпоху средневековья
Шрифт:
Впрочем, и в домонгольское время болгарская керамика пользовалась большой популярностью и широко распространялась не только на территории самого государства, но и за его пределы, в частности в северо-восточные русские княжества.
В домонгольский период в поселениях сельского типа найдено очень много лепной керамики (горшков и мисок, украшенных богатым орнаментом) (рис. 80, 18–26). Сосуды эти принадлежали местному населению — угро-финскому. Ими пользовались вплоть до монгольского нашествия, причем не только в деревнях, но и в городах [Хлебникова Т.А., 1962, с. 340–369].
Однако гончарная керамика разных типов и назначения всюду в городских и деревенских слоях несомненно преобладает.
Производство наиболее распространенной лощеной посуды несомненно
В следующий период — в XIII и XIV вв. лощение постепенно почти полностью исчезает, обжиг резко меняется — подавляющее большинство сосудов приобретает ярко-оранжевый (красный) цвет. Сильно изменяется и ассортимент столовой керамики (рис. 80, 1-11). Кроме кувшинов, столь же часто попадаются большие двуручные корчаги, миски, горшки, кружки и очень много крышек различной формы [Хлебникова Т.А., 1962].
Погребальный обряд волжских болгар начиная с X в. (а в центральных районах и с конца IX в.) — мусульманский [Халикова Е.А., 1977. с. 39–60]. Погребения совершались в простых ямах, головой на северо-запад в вытянутом положении, на спине с незначительным поворотом тела к югу — на правый бок, голова повернута направо — лицом к Мекке. В более поздних погребениях иногда прослеживаются остатки гробов — доски или просто гвозди (рис. 78). Для знати в XIII–XIV вв. на городских площадях возводили мавзолеи, украшенные поливными изразцами. Как правило, они кубической формы с пирамидальным верхом (рис. 78).
В настоящее время известно и частично исследовано около 10 домонгольских мусульманских могильников. На некоторых языческих могильниках, в частности Танкеевском, хорошо прослеживается переход от языческого обряда к мусульманскому. Мусульманские ранние погребения иногда по старой традиции сопровождались небольшим количеством вещей (ножами, бусами и пр.), которые и позволяют определить их датировку. Как правило, все мусульманские погребения Танкеевского могильника, который перестал функционировать в самом начале XI в., располагались на окраине.
Несмотря на глубокое внедрение мусульманской религии и восточной культуры в сознание населения Волжской Болгарии, прочные народные основы языческой религии продолжали, по всей видимости, еще существовать в государстве и в какой-то степени проявлялись даже в золотоордынское время. Например, недалеко от Болгара, в урочище Ага-Базар, на месте древнего торга, о котором писал еще в своей записке Ибн-Фадлан, были обнаружены остатки языческого святилища XIV в. [Смирнов К.А., 1958]. Святилище состояло из семи расположенных по окружности ям. В центре окружности находился массивный деревянный столб, видимо идол. В каждой яме были найдены остатки кострища на глиняных «подушках». В некоторых ямах было по нескольку глиняных прослоек и кострищ. В кострищах обнаружено большое количество костей животных, обломков посуды золотоордынского времени и несколько джучидских монет. Общая планировка этого позднего святилища почти аналогична святилищу «Шолол», относящемуся к I тысячелетию н. э. и принадлежавшему местному финно-угорскому поселению. Очевидно, что и Ага-Базар — комплекс, сооруженный какой-то группой местных племен, не принявших мусульманство и тем не менее допущенных для жительства в самый центр государства — к его столице.
Археологические исследования Волжской Болгарии позволили говорить о высоком развитии экономики и культуры этого государства уже в самом начале его истории. Пришедших сюда в IX в. болгар было немного, но это был крепко спаянный «ударный кулак» — та организованная и военизированная для захвата новой территории орда, которая сплотила вокруг себя местное население и в значительной степени не только ускорила процесс его феодализации, но и повлияла
Постоянно выявляемые археологами все новые и новые черты, связывающие Волжскую Болгарию с Хазарским каганатом и Дунайской Болгарией, можно уверенно считать устойчивыми признаками болгарских племен, активно расселявшихся на степных просторах Восточной и отчасти Южной Европы в VII–X вв. [Артамонов М.И., 1962]. Весьма существенным представляется то, что многие из этих черт сохраняются в культуре Волжской Болгарии даже после разгрома ее монголо-татарами, т. е. в золотоордынский период существования этого государства.
Глава седьмая
Кочевники восточноевропейских степей в X–XIII вв.
Интерес к кочевым народам, обитавшим в восточноевропейских степях в первые три столетия II тысячелетия н. э., отчетливо выявился примерно в середине прошлого века. Многочисленные свидетельства русских летописей об этих народах, подкрепленные сообщениями восточных и византийских авторов, неоднократно привлекали внимание исследователей второй половины XIX в. [Сум И., 1846; Аристов Н., 1853; Березин И., 1854; Голубовский П.В., 1883, 1884, 1889]. В те же десятилетия русские археологи занялись археологическими материалами, характеризующими в первую очередь культуру и быт степняков в домонгольское время (Л.С. Стемпковский, А.А. Бобринский, Д.Я. Самоквасов, Н.Е. Бранденбург, Е.П. Трефильев, В.А. Городцов и др.). Среди множества курганов, заполнявших степи и лесостепи Восточной Европы, выделялись группы сравнительно небольших насыпей (редко превышающих в высоту 1 м.). Под ними и находились погребения так называемых поздних кочевников, датирующиеся в основной массе XII–XIII вв., хотя попадались среди них и более ранние захоронения — X–XI вв. Значительное количество захоронений этого времени помещалось в больших курганных насыпях предыдущих эпох (бронзового века и скифских). Иногда в одной насыпи находилось до десяти «впускников», однако чаще попадались единичные погребения.
Особенно активизировалась работа по изучению малых курганов поздних кочевников в начале XX в. Н.Е. Бранденбург раскопал около 100 курганов в Киевской области в Поросье, где, согласно летописи, обитали вассалы Руси — Черные Клобуки. В.А. Городцов в эти же годы исследовал кочевнические погребения на среднем Донце, а Д.И. Эварницкий — в Приднепровье [Бранденбург Н.Е., 1908; Городцов В.А., 1905, 1907; Эварницкий Д.И., 1907]. Археологи сразу же пытались этнически осмыслить открытые ими материалы. В этой сложной работе, помимо полевых исследователей [Бранденбург Н.Е., 1895; Городцов В.А., 1907], принял самое активное участие крупнейший русский археолог А.А. Спицын, который разделил все раскопанные Бранденбургом погребения на торческие, печенежские и берендеевы [Спицын А.А., 1899]. В 1927 г. он вновь возвращается к этой теме, пытаясь сопоставить выделенные им типы погребений с народами, известными в степях по письменным источникам [Спицын А.А., 1927].
В советское время, особенно после 1945 г., начались большие археологические исследования в нижневолжских степях. Сначала там работали П.Д. Рау, П.С. Рыков, Н.К. Арзютов, позднее — К.Ф. Смирнов, И.В. Синицын, В.П. Шилов и др. Раскапывая могильники более ранних эпох, они постоянно находили и исследовали случайно попадавшиеся им поздние курганы и погребения. В результате была создана замечательная коллекция позднекочевнических памятников X–XIV вв. [Кушева-Грозевская А., 1928; Синицын И.В., 1959; Смирнов К.Ф., 1959; Шилов В.П., 1959; и др.]. Продолжались работы на степных курганах и могильниках и в других местах. Так, в начале 50-х годов был раскопан кочевнический могильник у Саркела — Белой Вежи [Плетнева С.А., 1963], украинские археологи на Херсонщине и в Крыму вскрыли несколько могильников и десятки отдельных погребений, относящихся к трем первым векам II тысячелетия. Большие новостроечные экспедиции, работающие в последние годы в Ростовской области, на нижнем Дону по изучению курганов, также дали новый интересный материал для исследования позднекочевнических древностей [Мошкова М.Г., Максименко В.Е., 1974, с. 9–12, 22–23].