Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Следует заметить, что мечи с халцедоновыми навершиями пока ни разу не встречены в Северном Причерноморье. Основная масса их концентрируется в южном Приуралье. В меньшем количестве они известны из памятников Заволжья и междуречья Волги-Дона, включая калмыцкие степи.
Мечи и кинжалы без металлического навершия представлены несколькими типами, различающимися хронологически (Смирнов К.Ф., 1945; Хазанов А.М., 1970). Первый тип — мечи и кинжалы с прямым перекрестьем. Перекрестья бывают железные, реже — бронзовые довольно короткие, очень тонкие и в плане дают овал или ромб. Тип этот насчитывает небольшое количество экземпляров, в основном кинжалы, и главным образом в относительно наиболее ранних сарматских захоронениях Заволжья и междуречья Дона-Волги.
На протяжении всего периода существования позднесарматской культуры наиболее распространенным типом (вторым по А.М. Хазанову) оставались мечи без перекрестья с треугольным основанием клинка, плавно переходящим в рукоять-штырь. Последний обычно расширяется книзу, переходя в клинок постепенно или более резко (табл. 81, 58–62). Появляются эти мечи и кинжалы уже в среднесарматское время, но ведущей формой становятся лишь со II в. н. э. У мечей и кинжалов третьего типа основание клинка образует прямой угол с рукоятью-штырем, который в большинстве случаев не расширяется в нижней части и обычно бывает длиной 15–17 см. Представлены эти мечи и кинжалы (последних очень мало) в наиболее поздних комплексах позднесарматской культуры.
Относительно происхождения позднесарматских длинных мечей существуют близкие, но не равнозначные точки зрения. Как считает А.М. Хазанов (1971, с. 18), генетически они восходят к длинным мечам с прямым перекрестьем без металлического навершия, прототипы которых появляются на территории Заволжья еще в савроматское время. Непрерывность традиции этой формы на территории расселения сарматов бесспорна. По мнению же А.С. Скрипкина, длинные сарматские мечи без металлического навершия и перекрестья в позднесарматское время появляются не в результате «автохтонного развития местных форм, а уже в сформировавшемся виде в основном из районов Прикубанья и Боспора, возможно, на базе более ранних длинных сарматских мечей». Не исключено, пишет А.С. Скрипкин (1982, с. 45, 46), влияние на этот процесс и кельтского вооружения. Первая точка зрения представляется более реальной, поскольку она согласуется с изменениями, происшедшими с первых веков нашей эры не только во внешнем виде сарматской конницы, но и в тактике ее боевых действий.
Раскопки последних лет пополнили наши представления о позднесарматском оружии. В трех могилах, бесспорно датированных II–III вв. (г. Ростов-на-Дону, мехзавод — Казакова Л.М., 1972–1973, л. 112; Высочино — Лукьяшко С.И., 1976, с. 24, 25; Сидоры — Скрипкин А.С., Мамонтов В.И., 1977, с. 285–286), и четвертой, также, по-видимому, позднесарматской (Федоров-Давыдов Г.А., 1980, с. 236–238), были обнаружены железные кинжалы (длина 27–35 см) с бронзовыми прямыми перекрестьями и бронзовыми навершиями. У трех из них навершия представляли собой разновидности волютообразных форм (табл. 81, 56), у четвертого оно было кольцевое. Ножны, перекрестья и рукояти кинжалов из Барановки и Высочина были украшены золотой фольгой. Пластины фольги на ножнах оказались орнаментированными. Весь облик кинжалов говорит об их необычности. Скорее всего, это было какое-то специфическое парадное оружие с явственными архаическими чертами, выраженными в форме наверший и биметаллизме изделий.
Обычно длинные мечи лежат в могилах слева от погребенного, а кинжалы — справа у бедра или под ним. По-видимому, кинжалы, как и раньше, носили преимущественно на бедре прикрепленными к ноге при помощи ремешков, которые ее охватывали. Длинные мечи, судя по боспорскому иконографическому материалу, носили на портупейных ремнях, крепившихся к поясу с помощью пряжек. Изредка в позднесарматских могилах вместе с длинными мечами находят специальные скобы из нефрита или халцедона (табл. 81, 57), которые наглухо прикреплялись к ножнам меча. Через отверстия этих скоб продевались ремешки, позволявшие свободно подвешивать меч к поясу. Способ ношения длинных мечей при помощи скоб на ножнах максимально приспособлен для всадников и значительно менее удобен для пехотинцев (Хазанов А.М., 1971, с. 27). Можно думать, что сарматские конные воины широко применяли подобные скобы, которые делали, очевидно, из дерева, а поэтому, как и ножны, они не сохранились в погребениях. Нефритовые и халцедоновые скобы импортировались, по-видимому, из Кореи или Китая, где они были широко распространены, особенно в ханьское время (Trousdale W., 1975). В кочевнических погребениях евразийских степей они появились позже — в конце II и главным образом в III в. н. э. — и известны только в Азиатской Сарматии. Правда, их неоднократно находили на территории Боспора, в основном в районе Керчи в памятниках III–IV вв. Это были скобы из нефрита, халцедона, жадеита и золота со вставками. Две случайные находки скоб известны также с берегов Камы (Кушева-Грозевская А.Н., 1929).
Копья очень редки в позднесарматских погребениях и насчитываются буквально единицами. Лишь несколько сохранившихся экземпляров дают представление об их формах. Одно из копий было найдено в очень богатом погребении Лебедевского могильника. Оно имело массивное довольно короткое перо и относительно длинную втулку (общая длина 27 см; табл. 81, 55). Копья этого типа сарматы знали и раньше, они были широко распространены в первых веках нашей эры на Кубани (Хазанов А.М., 1971, с. 47, 48). Длинное древко лебедевского копья лежало в специально сделанном углублении вдоль одной из стенок могилы и в трех местах было украшено серебряными орнаментированными обоймами. Между ними древко оказалось обвитым спиралью из тонкой серебряной полоски.
Второй тип копий, встречавшийся у сарматов, имел наконечник с длинным пером (2/3 общей длины копья), резко переходившим под тупым углом во втулку (общая длина 35–40 см; табл. 81, 54). Исследователи относят эти наконечники к закавказскому типу (Хазанов А.М., 1971, с. 48–49). На Кавказе они существовали много столетий вплоть до раннего средневековья, у сарматов определенно засвидетельствованы во II в. н. э.
По сравнению с предшествующим временем роль лучников в войске поздних сарматов значительно снизилась. Процесс этот нашел отражение и в погребальном обряде. Резко уменьшилось количество мужских погребений, содержащих наконечники стрел, полностью исчезли колчаны с большими наборами стрел (до 100 штук), изредка встречавшиеся еще в предшествующую эпоху. В могилах поздних сарматов обычно лежат 3–7 наконечников, иногда 10–15. Все они черешковые железные (за очень редким исключением костяные), трехлопастные, с треугольными головками. Черешки, как правило, короткие, длиной 2–2,5 см, редко 3–4,5 см. В связи с распространением крупных луков так называемого гуннского типа наблюдается тенденция к укрупнению наконечников, но по-прежнему употреблялись и мелкие (длина головки 2,5 см). Однако больше всего наконечников с головкой средней величины (от 2,6 до 3,4 см; табл. 81, 36, 37, 40), поэтому говорить о количественном преобладании крупных наконечников (длина головки более 3,5 см; табл. 81, 33, 35, 39) не приходится. Наконечники с треугольной головкой и лопастями, срезанными под прямым углом к черешку, являются господствующей формой независимо от их размера (табл. 81, 33, 35, 39, 40а). Очень редко лопасти срезаны под острым или тупым углом к черешку (табл. 81, 36, 37, 40б).
Как исключительную форму следует рассматривать крупные ромбические наконечники, известные в единичных экземплярах в сарматских погребениях (табл. 81, 41) и характерные с первых веков нашей эры для вооружения гуннов. Не исключено, что появление их у сарматов связано с просачиванием отдельных отрядов гуннов на территорию евразийских степей начиная с конца I — начала II в. н. э. Именно этим временем датируется курган 51 Сусловского могильника, содержащий захоронение воина, для которого И.П. Засецкая допускает возможность несарматского происхождения (1982, с. 57–64).
Костяные черешковые наконечники стрел спорадически встречаются на протяжении всей сарматской истории. У поздних сарматов они обнаружены в очень немногих погребениях — только в Заволжье и Приуралье и главным образом в более северных районах (Успенка, Муракаево и др.), ближайших к лесостепным и лесным областям, где костяные наконечники имели широкое распространение. У сарматов они представлены двумя типами. Первый — крупные наконечники с листовидной широкой головкой, ромбической, редко — треугольной в сечении и широким плоским черешком, заостренным путем срезов с его плоских сторон (табл. 81, 32, 38). Территориально это самые южные находки сарматских костяных наконечников. Аналогии им хорошо известны в Средней Азии, в частности в Кенкольском могильнике (Бернштам А.Н., 1940, табл. XXIX). Второй тип объединяет наконечники с вытянутой удлиненной головкой, также ромбической или треугольной в сечении. Черешок, как правило, намного короче головки и заострен к концу (табл. 81, 34). Эти наконечники обнаружены в наиболее северных могильниках, а аналогии им находят в памятниках азелинской и мазунинской культур III–V вв. н. э. в низовьях Камы и Белой (Генинг В.Ф., 1963, табл. XXI, 9-13; 1967, с. 156).
Иногда в могилах вместе с наконечниками стрел встречаются и костяные накладки луков — концевые с вырезами для тетивы и срединные, узкие и широкие (табл. 81, 30, 31). В двух погребениях остатки луков обнаружены без наконечников стрел. Значительное увеличение по сравнению с предшествующим временем количества находок костяных накладок лука говорит о постепенном, но неуклонном вытеснении небольшого скифского лука и замене его на большой тяжелый дальнобойный лук. К сожалению, мы не располагаем остатками оборонительных доспехов, которые судя по составу и типам вооружения, а также данным письменных источников, несомненно, были у поздних сарматов.