Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Сравнительно высокого уровня развития достигли в скифскую эпоху и различные промыслы, не выходившие за рамки семейных патриархальных общин. Изучение остатков кожаных изделий из скифских курганов позволило Б.А. Шрамко прийти к выводу о существовании сложной и разнообразной техники изготовления изделий из кожи, особенно таких, как основа для металлических наборных панцирей, поясов, различных частей конских уздечек (Шрамко Б.А., 1984а, с. 142–153).
В VII–V вв. до н. э. оседлым населением лесостепи широко употреблялась кость для изготовления различных вещей, начиная от простых проколок до художественно оформленных блях и псалий для конской узды. Б.А. Шрамко насчитал 45 видов изделий из кости и установил, что техника обработки этого материала у лесостепных племен была весьма совершенной: применялись обезжиривание, распиловка, строгание, резание, сверление, шлифовка и полировка кости. В IV в. до н. э. кость используется гораздо скромнее — в виде дополнительного материала, особенно ремесленниками-металлургами.
Достаточно высокоразвитой была технология ткачества. Основным материалом служила овечья шерсть, но использовались также лен и конопля. Ткали на вертикальном ткацком станке, основа на который натягивалась при помощи грузиков. Известны ткани разного переплетения: от простого полотняного до парчового и гобеленного (Шрамко Б.А., 1965). Широко применялось плетение изделий из гибких и волокнистых материалов, при помощи которого изготовляли корзины, маты, шнуры, детали конской сбруи, различные циновки и др. Кроме того, на поселениях лесостепи из плетня делали основу стенок жилищ, печей, различных ограждений, употребляли его и при сооружении погребальных памятников. Например, ограды из плетня отмечены В.Г. Петренко при раскопках кургана 1 у хут. Красное Знамя на Ставрополье.
В строительстве жилищ и погребальных сооружений использовали дерево разных пород, чаще всего дуб, кроме того, березу, граб, липу, вербу и очень редко сосну. В ход шли целые стволы деревьев вместе с корой и без коры, а также толстые плахи, брусья, доски. При этом в одной постройке применяли все виды деревообработки.
Земледелие, составлявшее основу хозяйства оседлого населения, было пашенным, как и у большинства народов Европы в раннем железном веке. Деревянное рало без железного наральника, подобное тем, которые известны по нескольким находкам в торфяниках и по изображениям на пантикапейских монетах III–II вв. до н. э., являлось основным пахотным орудием. Иногда применяли железные ножи-чересла. Для дополнительной обработки земли и прополки служили мотыги из кости, рога или железа. Следы таких мотыг часто видны на стенках могильных сооружений.
Есть основания полагать, что система земледелия у скифов лесостепи была переложной. Судя по находкам обуглившихся зерен, отпечаткам их на керамике и глиняным моделям в лесостепи сеяли в основном пшеницу-двузернянку (полбу) и пленчатый многорядный ячмень. В меньшем количестве возделывали мягкую и карликовую пшеницу, рожь, просо, ячмень голозерный. Изредка встречаются зерна гречихи и овса. Кроме зерновых культур, значительное распространение у земледельцев имели бобовые растения — горох, чечевица, нут, кормовые бобы. Находки на Бельском и Люботинском городищах обуглившихся семян яблонь свидетельствуют о наличии садоводства (Шрамко Б.А., Янушевич З.В., 1985, с. 47–62).
Скифы, осевшие в Крыму, жившие поблизости от греческих городов и поселков, отдавали предпочтение мягкой пшенице, но остальные культуры у них были те же, что и в лесостепи. Э.В. Яковенко предполагает, что система земледелия у крымских скифов была организована по примеру высокоразвитого хозяйства боспорских греков. Последние использовали двупольную систему, оставляли землю под паром и чередовали хлебные злаки с бобовыми культурами (Яковенко Э.В., 1974, с. 123). Миндальная косточка, найденная в одном из скифских погребений у с. Ленино в северо-восточном Крыму, позволила Э.В. Яковенко высказать предположение о существовании плодовых деревьев у скифов, осевших на землях Керченского полуострова.
Основной тягловой силой при пахоте служили волы. На Бельском городище найдена культовая глиняная модель кривогрядильного рала и ярма для бычьей упряжки, которая позволяет получить представление о настоящих предметах этого рода (табл. 34, 9-11).
Урожай убирали железными серпами двух типов. Наибольшее распространение имели так называемые столбиковые серпы, у которых черенок был продолжением лезвия, а конец черенка отогнут под прямым углом в виде столбика (табл. 47, 11, 13, 14). На столбик прочно насаживалась деревянная рукоять. Второй тип — это крюкастые серпы, у которых конец черенка загибался в виде крюка (табл. 47, 12). Редкими находками на поселениях являются железные косы, которые по форме похожи на столбиковые серпы, но отличаются более длинным и менее изогнутым лезвием.
Хранили зерно в специальных ямах-зернохранилищах и в больших глиняных сосудах. Для размола использовали каменные зернотерки и ступки с пестиком. На Бельском и Люботинском городищах, а также на нескольких поселениях Керченского полуострова найдены остатки больших глиняных жаровен, служивших для просушки зерна. На Бельском же городище обнаружена печь с глиняной решеткой, предназначенная для сушки фруктов.
Помимо земледелия, значительную роль в хозяйстве оседлых племен играло пастушеское скотоводство. В отличие от кочевников в стаде у этих племен преобладал крупный рогатый скот, который давал мясо, молоко, кожи, а также использовался как тягловая сила. Гораздо меньше было лошадей и мелкого рогатого скота — овец и коз. В отличие от кочевников оседлые племена разводили свиней: костные остатки этих животных составляют большой процент среди остеологического материала, происходящего с городищ и поселений лесостепи. Кроме костей перечисленных видов домашних животных, встречены еще кости собак, а также домашних птиц — гусей, уток и кур.
На Люботинском городище обнаружен хлев. Б.А. Шрамко предполагает, что хлевы строились для молодняка, особенно чувствительного к капризам погоды.
Охота и рыболовство у земледельцев, как и у кочевников, не имели сколько-нибудь существенного значения в хозяйстве: костей диких животных и рыб находят на поселениях лесостепи очень мало.
Торговля в экономике как собственно скифских племен, так и их соседей в лесостепи Восточной Европы имела большое значение. Основными торговыми партнерами тех и других были греки, преимущественно обитатели городов-колоний на берегу Северного Причерноморья. Данные об античных импортных изделиях VII–III вв. до н. э., найденных в Приднепровье и Побужье, на основании которых можно судить о размерах торговой деятельности обитавшего там населения, тщательно собраны и освещены Н.А. Онайко (1966, 1970). Достаточно полно представлен античный импорт Елизаветовского городища и могильника (Брашинский И.Б., 1980). По другим районам распространения скифской культуры специальных исследований античного импорта нет, но более или менее подробные сведения о нем можно получить из опубликованных статей и монографий, а также из тома «Археология СССР», посвященного античным государствам Северного Причерноморья.
Наиболее ранние находки представлены керамикой родосско-ионийского круга второй четверти — конца VII и начала VI в. до н. э. Их немного, но они сделаны в разных районах скифского мира: в Крыму (Темир-гора, Филатовка), на Таманском полуострове (Цукур-лиман), на среднем Приднепровье (бывш. имение Болтышка, Жаботинское поселение, Трахтемировское и Пастырское городища на Правобережье, Бельское городище — на Левобережье), среднем Побужье (Немировское городище) и среднем Поднестровье (Иванэ-Пустэ). К началу VI в. до н. э. исследователи относят ряд золотых изделий восточногреческого и ионийского происхождения. К ним принадлежат, в частности, золотая пластина с изображением обезьяны и птиц, а также диадема из Мельгуновского кургана (Онайко Н.А., 1966, табл. XXII, 11), золотая чаша и зеркало из Келермеса (Максимова М.И., 1954, с. 280). Из Ионии происходит бронзовый кратер первой половины VI в. до н. э., найденный в кургане Мартоноша в Кировоградской обл. (Онайко Н.А., 1966, табл. XIV).
Находки родосско-ионийской керамики позволили исследователям датировать возникновение контактов местного населения с греками периодом, предшествовавшим появлению греческих городов на северном побережье Черного моря. Но и в первой половине VI в. до н. э. эти контакты носили лишь спорадический характер. Важно подчеркнуть вместе с тем, что уже в столь раннее время греческие товары, а вероятно, и купцы проникали в районы, отдаленные от Черноморского побережья. Об этом свидетельствует найденный на Немировском городище местный сосуд с процарапанной на поверхности застольной надписью, которую не мог сделать туземец (Граков Б.Н., 1959, с. 259–261).