Стёртые буквы
Шрифт:
Не знаю, должен ли этот обряд умилостивить духов озера или духов болот, а может, тех и других, но ясно, что лишь грубая нечувствительность натур этих людей да, может быть, то бедственное положение, в котором они находятся, могло привести к его возникновению. К сожалению, сам этот обряд и подобные ему лишь усиливают дикость и невежество, царящие в деревнях, и отнимают у несчастных людей последнюю надежду на достойную жизнь. В самом деле, все надежды человеческого рода заключены в детях, а какими могут вырасти дети, если они созерцали подобное непотребство каждый год на протяжении того нежного возраста, в котором…»
— Ну дальше
— Право не знаю, — пробубнил Андрет. — Честно говоря, я совершенно не разбираюсь в подобных вещах. А вам, господин Осви, не приходилось что-нибудь слышать об описанном обряде?
— Нет, право же, нет, — затряс головой Осви.
— А что такое… э-э-э… — Андрет подвинул к себе свиток. — что такое «сэ-та-ри-й-су» и «тэ-та-рей-си»?
— Знать не знаю, — отозвался Осви.
— И я тоже, — печально добавил Сурви. — Надо же, совсем забыл об этих словах, хотя теперь вспоминаю, что в детстве они меня также очень занимали. Но сколько я ни спрашивал… Возможно, они что-то значат на языке Королевства? Надо будет посмотреть в Университетской библиотеке, когда вернусь в Кларетту.
Что ж, больше спрашивать не о чем, и Андрет распрощался с Осви. Сурви вышел вместе с ним — он торопился вернуться к отцу и обещал рассказать тому последние новости о поисках Андрета.
«Хорошо хоть я этого не услышу! — думал незадачливый сыщик. — О чем тут рассказывать-то? Позор один!»
Фигурка Дея все же поймала какой-то ветерок и теперь раскачивалась, словно на качелях, и скалила зубы, одаривая гостей Храма насмешливой ухмылкой. Любо-дорого, мол, смотреть на вас, голубчиков. Болтаете что ни попадя, а сами хоть понимаете, что городите?
«Ней — Дей? — подумал Андрет и сам себе поразился. — Вот уж придумал в самом деле… Долго думал, старался! Надо срочно искать парня, а то я совсем свихнусь!»
И он поспешно зашагал вверх по склону холма, к трактиру.
11
До вечера было еще далеко, и Андрет обосновался в «Болтливой рыбе» — пил молодое вино, жевал лепешки, макая их в соленый рыбный соус, и думал о своем. Точнее пытался думать о Нее, но по большей части почему-то воображал себе, как Ксанта переодевается наверху в своей комнате. При этом, естественно, видел ее не такой, как сейчас, а такой, какой она была десять лет назад. Потом Крисси, дочка трактирщика, принесла горшок с рыбьими головами, хвостами и потрохами для Анд-ретовых котов, и он вдруг вспомнил, как у него на родине коты стаями с приветственным воем выходили на пристань встречать рыбачьи лодки. И если улов был мал, обиженно усаживались в ряд, спиной к проштрафившемуся рыбаку. В Дивном Озерце пристань давно и надежно захватили бродячие псы, и коты просто не решались подойти к берегу. Правда, Кэми рассказывала, будто слышала у ключа, что господин Келад в следующем году собирается построить большую мыловарню. Женщины это намерение очень одобряли — они и сами побаивались вечно голодных
— Почему вы таскаете меня за собой? Разве вы можете теперь мне доверять?
Киури стояла у озаренной закатным солнцем стены амбара и глядела на Ксанту с обидой и возмущением.
Жрица Тишины с улыбкой покачала головой.
— Да ладно уж вам! — сердито выпалила Киури. — Поймали один раз за руку, так и не связывались бы больше!
— Если ты про то, что было утром, то поверь мне, ты сама удивишься, как быстро это забудешь, — равнодушно ответила Ксанта.
Киури в изнеможении села на порог и мрачно уставилась на жрицу. Та накинула на плечи черное шерстяное покрывало с едва заметным серым волнистым рисунком и казалась птицей, дремлющей на насесте. Киури ужасно хотелось еще немного порасспросить гостью о том, как живется людям в Кларетте и Венетте, но, во-первых, она побаивалась, а во-вторых, ей казалось неприличным проявлять любопытство, когда они еще не нашли Нея. Поэтому она молчала, кусая губы, пока Ксанта наконец не спросила:
— Здесь всегда по вечерам так безлюдно?
— Что? А, да, конечно. Вечером здесь делать нечего. То есть я хочу сказать, в это время все уже возвращаются домой, а рыбаки, если они на ночной лов идут, уже в той стороне, на пристани.
— И все-таки у Нея нашлось здесь дело. И даже не вечером, а уже ночью.
— Вы хотите сказать, он на свидание пошел?
— Не знаю. А где у вас назначают свидания?
— Если потанцевать, то в «Рыбу» ходят. А если… если что другое, то это у реки, в садах.
— Но сначала все же ходят в «Рыбу»?
— Ну… обычно да.
— Дамы, я вам не помешаю?
Киури обрадовалась Андрету, как родному, — теперь у нее был законный повод соскочить со скользкой темы. Господин Андрет с городской галантностью коснулся губами пальцев девушки, потом пальцев жрицы.
— Ладно, — сказал он, — давайте начинать. Киури, вы стоите на пороге, как в тот вечер. Я пойду по дороге, и, когда я буду в том месте, где вы в последний раз видели Нея, вы мне крикните. Понятно?
Киури кивнула.
— Ну, я пошел, смотрите внимательнее.
От солнца осталась лишь крошечная ослепительная маковка. Последние лучи, как длинные пальцы, бежали по опорам Зеленых ворот. Венок Судьбы уже вставал низко над лесом, но в эту ночь он повернулся к людям острой гранью и светил тускло. Андрет сделал несколько шагов, на мгновение пропал в тени растущего у дороги куста, и Киури испугалась, что сейчас снова проштрафится. Но вот Андрет свернул на тропинку, ведущую к Зеленым воротам, и теперь его силуэт был ясно виден на фоне заходящего солнца, а Киури радостно закричала: