Стезёю вечного Заката
Шрифт:
— Легко сказать, — скривился Версафий. — Мадженцы нагнали сюда лучшие войска, мы пока ничего не можем с ними поделать. К тому же наши дружины подчиняются теперь только Сифию, Басилевс позаботился, чтобы я был лишён возможности отдавать им приказы.
Шорх усмехнулся:
— Пусть войска занимаются своим естественным делом — воюют в поле. Но не всё решается там. Можно нанести хитрый удар.
При этих словах с пальцев левой руки Гасителя сорвалось маленькое узкое лезвие темноты, мгновенно рассёкшее пополам яблоко, лежащее на ладони правой руки.
— Уничтожте командование вторгшихся мадженских легионов и дезорганизуйте
Глава Тайного совета задумчиво теребил пальцами подбородок. По глазам было видно, что идея пришлась ему по душе.
Смутное разноцветное пятно впереди.
Сколько ползти до него: неделю, день, краткий миг? Не имеет значения…
Острые мелкие камни впивались в извивающееся обгоревшее тело, но сознание лишь отстранённо наблюдало за сполохами боли. Ползущему человеку всё было безразлично. Над всем довлело ощущение потери и крайняя опустошённость. Что же влечёт его вперёд, что заставляет ползти по камням из утробы мрачной пещеры сквозь узкий проход? Наверное, то яркое пятно, что виднеется впереди. Но почему, зачем?
Путь сопровождался болью, а пятно манило неизведанностью и новизной. То был выход в большой мир из маленького мирка потаённой пещеры, находящейся неведомо где. Наверное, это напоминало путь рождения к новой жизни…
Сколько времени прошло — неизвестно, но вот человек достиг своей цели. Пальцы, изъеденные страшными ожогами, ухватились за каменные края узкого выхода из пещеры, руки напряглись, вытягивая плохо слушающееся тело наружу. Взгляд, наконец, сфокусировался, и человек понял, что разноцветное пятно — это небеса, полыхающие яркими закатными красками.
Сколь же красив был этот закат! Человеку показалось, что ничего более прекрасного, наполненного б ольшим внутренним смыслом и гармонией он ещё никогда не видел. Безликая каменистая пустошь предгорий отступила на второй план, растворилась в том небесном пламени, которое притягивало взгляд слезящихся глаз. Небо потрясало воображение своей безграничностью и глубиной. Оно было бездонным омутом, в котором полосами света и причудливыми вензелями облаков смешались насыщенные краски — багряная, ярко-алая, жёлтая, фиолетовая, рождающие сотни оттенков, названия которым человеческий язык просто не мог дать. Некоторые штрихи общей картины на небесном полотне не воспринимались глазом, а скорее отражались в душе, затрагивая её тончайшие струны…
Человек почувствовал, что по его щекам катятся слёзы. Возможно, просто сильно слезились отвыкшие от света глаза. А быть может нечто, вызревающее в нём, откликнулось на безмолвное небесное послание, начертанное в вышине закатными лучами заходящего солнца.
Сами собою зазвучали в голове слова, пришедшие неведомо откуда:
" Осмелившись взглянуть за грань привычных догм, навязанных от века теми, кто видит лишь борьбу контрастных сил, прозревший человек способен насладиться заманчивой игрою смешанных стихий, в себя и ночь, и день вобравших, впитавших свет и осознавших тьму. Они витают для иных незримо над миром и в сердцах людей, они дождутся тех, кто осознает Заката мощь, гармонию Теней».Словно что-то щелкнуло в голове. Человек вспомнил, что его зовут Зоклас и что за последнее время он несколько раз опасно приблизился к порогу смерти, заглянул за него. Вспомнил он и то, откуда взялись в его памяти эти странные, звучашие нараспев слова. Когда-то его удивило это невнятное пророчество с единственным упоминанием слова «Закат», показавшееся абсолютно бессмысленным. Зоклас получил его вкупе с другими бесполезными сведениями из наспех сфабрикованной магической книги, за которой его посылали, — из «Гримуара Заката». Сии туманные строки приписывались перу малоизвестного мага Трильбара, который, как теперь знал Зоклас, жил сто лет назад.
И почему они настойчиво повторяются в его голове именно сейчас? А впрочем, не имеет значения…
Зоклас полностью выполз из пещеры, перевернулся на спину и обессилено растянулся на камнях. Хотелось лишь одного — бесконечно смотреть на ту исцеляющую красоту, которой делились небеса, сделать этот закат вечным, растворить в нём ту боль, что терзала сердце острыми осколками потерь и бед…
Но мысли и воспоминания не давали покоя. Зоклас не знал, где он очутился, не ведал, сколько времени прошло после того, как он провалился в Иной путь. Перед внутренним взором вновь и вновь возникал образ умирающей Сальниры, красивые и перекошенные лютой злобой лица её палачей — Просветлённых. Наверное, его прежняя душа умерла там, вместе с ней. А что сейчас внутри него? Ничто или нечто?..
После всего, что произошло, после того, как он потерял Сальниру, питавшую светом его душу, Зоклас чувствовал себя полностью опустошённым. Родина предала его, перевернув все представления о чести и долге. Служители сил Дня полностью дискредитировали себя недостойными, гнусными поступками. В этом мире не осталось больше ничего, что было бы для него ценным, что наполняло бы смыслом его жизнь. И эта пустота ощущалась всё острее с каждым мгновением. Оставалось либо сдаться, позволить ей окончательно разрушить его личность, либо наполнить её чем-то новым, чем-то, имеющим смысл.
Сдаваться Зоклас не умел…
«Ну уж нет!», — подумал он вдруг, чувствуя, как нечто, вызревающее в нём, рвётся наружу подобно извержению магического вулкана. — «Я стал разменной монетой в хитрой игре, я умер для всех, я потерял всё. День отринул меня, Ночь спасла, но я отвергаю её. Я вишу над бездной, в которую рухнул весь мой мир. Но падать не собираюсь, это было бы трусостью и бесчестием, а честь и гордость — всё, что у меня осталось. И если нет моста через эту пропасть, надо его создать!».