«Стихи, достойные запрета...»: Судьба поэмы Г.Гейне «Германия. Зимняя сказка».
Шрифт:
Приятельница Ференца Листа графиня д'Агу, чей салон Гейне тоже часто посещал, писала в газетах под псевдонимом Даниэль Штерн. Накануне публикации поэмы она поместила в «Ревю де Де Монд» в начале декабря 1844 года статью, в которой постаралась подготовить читателей к восприятию поэмы Гейне. Она продемонстрировала новаторство автора «Зимней сказки», сравнив ее с уже известными французам стихами Фрейлиграта.
Фрагменты из поэмы в переводе Э. Гренье были напечатаны в той же газете, а вскоре вышло отдельное французское издание поэмы, которое затем многократно перепечатывалось. Перевод Э. Гренье, прямо скажем, не был шедевром. Kaк это было принято во Франции, «Германия. Зимняя сказка» была переведена прозой. Игра слов, идиомы, характерные немецкие выражения большей частью исчезли. Но, как утверждал Гренье, и в таком виде поэма имела грандиозный успех. Переводчик вспоминал: «Это был настоящий букет шуток, насмешек, иронии, поэтической фантазии, производивших
Наверняка переводчик несколько преувеличивал успех, во всяком случае, сам Гейне опасался, что его поэма произведет на французов не столь сильное впечатление. За год до смерти поэта во Франции в издательстве Мишеля Леви вышло собрание сочинений Гейне. Каждый том представлял собой самостоятельный выпуск, сплошной нумерации томов не было. В отдельный том — его можно было считать восьмым — издатели объединили поэмы «Атта Тролль» и «Германия. Зимняя сказка», а также «Романсеро». Гейне написал к этому тому обширное предисловие, в котором о «Германии. Зимней сказке», между прочим, говорилось: «Предлагая предисловие к поэме "Германия. Зимняя сказка", я забыл, что обращаюсь не к немецкому, а к французскому читателю, которому поэма может показаться слишком немецкой и несколько тенденциозной. Приходится признать, что в ней есть целый муравейник старогерманских аллюзий, которые требуют многих томов комментариев. Кроме того, во множестве пассажей авторская мысль вращается на вершинах буффонады и гротеска, отсутствие их во французском переводе делает мысль дряблой, почти ничтожной. Перевод — всегда затея авантюрная, особенно когда пытаются передать в прозе через особенности французского языка стихотворное произведение, основанное на германских источниках. Глубинная мысль оригинала испаряется в переводе, в нем остается только лунный отсвет, как выразился один злоязычный человек, насмехавшийся над моей переводной поэзией. Приветствую тебя, дорогой читатель, и прошу тебя, будь, как господь-бог, молчалив и снисходителен!»
Да, «Германия. Зимняя сказка» выросла на немецкой почве, в каждом стихе таился подтекст, понятный а полной мере лишь человеку, отлично знакомому со всеми проблемами и тяготами тогдашней Германии. В какой-то мере Гейне оказался прав, без комментариев не все было ясно зарубежному читателю. Но злосчастные события немецкой истории независимо даже от воли поэта сделали впоследствии его творение столь актуальным, что «Германия. Зимняя сказка» стала уже восприниматься спустя сто лет без всяких комментариев как трагический прогноз.
Парижское издание 1855 года интересно еще и тем, что Гейне дополнил здесь поэму прозаическим переводом стихотворения «В октябре 1849 года». Хотя это дополнение органически не входит в основной текст, оно чрезвычайно интересно и воспринимается как своеобразный эпилог к поэме. Рисуя образ Германии после революции, Гейне вновь сочиняет печальную зимнюю сказку. Рождество, елка, тишина, покой. Но так ли это? Воспоминание о недавней расправе над революционерами, учиненной в октябре 1849 года, тревожит воображение поэта:
Крепчайший шторм унесся прочь, И все опять молчит спросонок; И елку в праздничную ночь Зажжет Германия, большой ребенок. Семейным счастьем мы живем — Все от лукавого, что выше,— И голубь мира в старый дом Летит опять, к знакомой крыше. На лес ложится лунный блеск, Поля уютно задремали; И лишь порою — выстрел? — треск? — Быть может, это друга расстреляли.В поэме «Германия. Зимняя сказка» преобладали сатирические интонации, поэту представлялось, что все, вызывающее его гнев и насмешку, возможно, скоро будет сметено. В поэме жила надежда на близкое обновление германских устоев. В строфах, включенных во французское издание, чувствуется, что поэт в отчаянии. Он не может забыть недавней расправы над венгерскими повстанцами, ему кажется, что гибель — неизбежная участь героев, ибо так повелось из века в век:
Услышу: «Венгрия» — и вот Уж мне камзол немецкий тесен, Как будто море где-то бьет Или встречают звуки песен! И снова в сердце, как живой, Напев, что в старину певали. Железно-дикий, боевой, О том, как Нибелунги погибали. Судьба и тут и там одна, И «Песнь» былая слово в слово; Переменились имена, Но это «Воины», все те же снова. И рок один грозит бойцам — С какой ни вейся знамя страстью. Герой, но старым образцам, Склониться должен пред звериной властью.Эпилог к поэме прозвучал скорбно. Поэту оставалось жить на земле недолго, и он догадывался об этом. Но автор держится со стоическим мужеством и даже позволяет себе грустно усмехнуться над самим собой.
И хрюканье, и вой, и лай — Я задохнусь — смердят победно, Но ты, поэт, потише — знай. Ты болен — и тебе волненье вредно.Известная в прошлом веке писательница, автор «женских» романов Фанни Левальд, и ее муж, историк и писатель Адольф Штар, посетили Гейне незадолго до его кончины. В своих мемуарах они рассказывали, что поэт радовался, как дитя, французскому изданию его сочинений, но сетовал, что [86] перевод «Зимней сказки» — прозаический, из-за чего «сорок девять эффектных шуток из пятидесяти улетучились»{20}.
Собрание сочинений Гейне, включающее поэму в прозаическом переводе Эдуарда Гренье, много раз переиздавалось во Франции в прошлом веке: второе издание вышло в 1861, третье — в 1864, последнее — в 1892 году.
Одним из первых Гейне оценил Сент-Бёв; писали о его поэзии Теофиль Готье, Жюль Жанен, Жерар де Нерваль и другие.
Предваряя свои переводы из «Книги песен», Жерар де Нерваль в «Ревю де Де Монд» поместил большую статью о творчестве Гейне. Французский поэт и критик прекрасно знал немецкую литературу, ему принадлежал лучший перевод «Фауста» Гете. Неудивительно, что Жерар де Нерваль точнее других современников раскрыл значение поэзии Гейне: «Генрих Гейне не только ниспроверг историческую школу, пытавшуюся реконструировать средние века, но и предсказал политическое будущее Германии, которое он авансом высмеял»{21}. Статья относится к концу 1848 года, когда окончательно прояснился компромиссный характер революционных выступлений и германская буржуазия вступила в сговор с правительствами. Жерар де Нерваль справедливо считал, что Гейне в своих предреволюционных стихах, обличая трусливых филистеров, предсказал этот исход. Словно отвечая тем, кто и спустя столетие будет упрекать Гейне за безыдейность, близкий друг поэта говорил о щедром, отзывчивом сердце поэта, нетерпимом к лжи и фальши: «Поэзия его самого, как бы осязаемая и полная жгучей любви, отвергала фальшивые идеалы ради истинно прекрасного, отвергала религиозное лицемерие во имя искренности подлинной свободы. Нередко утверждали, что Гейне ни к чему не питает почтения, что для него нет ничего святого. Да! Он нападает именно на то, что больше всего почитают маленькие поэты и маленькие короли, то есть на лжевеличие и на лжедобродетель»{22}.
Поэма Гейне была переведена во второй половине прошлого века и на многие европейские языки. К сожалению, если лирику Гейне переводили первоклассные поэты, то за поэму брались более или менее способные стихотворцы. Так, том стихотворений Гейне на английский язык перевел Генри Лонгфелло. Он издал его в 1845 году — за десять лет до выхода своей прославленной «Песни о Гайавате». Поэму же «Германия. Зимняя сказка» на английский язык перевела только в 1892 году посредственная поэтесса Маргарет Ар-мор, ее перевод неоднократно печатался в лондонских и нью-йоркских изданиях.
В Италии большой интерес к творчеству Гейне проявлял Джозуэ Кардуччи. Виднейший итальянский поэт, лауреат Нобелевской премии в молодые годы многое воспринял у Гейне. Об этом Кардуччи рассказал в 1872 году в статье «Беседы и сентенции о Гейне», к которой приложил свой прозаический перевод главы I, XIV–XVI поэмы «Германия. Зимняя сказка». Итальянского писателя восхищает гордость и чувство собственного достоинства Гейне, его жизнерадостность, вера в революцию. Через десять лет другой видный итальянский поэт и эссеист, Джузеппе Кьярини, выпустил книгу «Тени и образы Германии» — немало страниц в ней посвящено Гейне. Дж. Кьярини первым перевел в Италии поэму «Германия» стихами. В предисловии к переводу, который вначале был опубликован в периодическом издании «Доменика литтерариа» (1883, № 33), он противопоставил гуманиста Гейне некоему сеньору, проповедовавшему культ жестокости и насилия. Итальянский читатель без труда узнавал в неизвестном пропагандиста ницшеанских идей Д'Аннунцио. Перевод Дж. Кьярини дважды публиковался в 80-е годы, но, по общему мнению, уступал переводу Саломоне Менаши, который впервые был издан в миланском издательстве «Квадрио» в 1882 году и не раз переиздавался.