«Стихи, достойные запрета...»: Судьба поэмы Г.Гейне «Германия. Зимняя сказка».
Шрифт:
Гейне жил в Париже, потому что в Париже его окружали друзья, потому что Париж был тогда «циферблатом Европы», здесь он оказался в центре освободительного движения народов Европы. Н. В. Шелгунов в статье «Гений молодой Германии» справедливо заметил: «Франция с ее новыми политическими учреждениями была для Гейне той школой, в которой должна была воспитываться новая Германия, не жалкая, печальная Германия — дум, дум, дум, — а свободно чувствующая и свободно мыслящая»{6}. В этой фразе звучит явная насмешка над бездейственным немецким глубокомыслием, ибо русское слово «дум» созвучно немецкому «глупый».
Наконец, в Париже Гейне создал свой семейный очаг — благодаря Матильде Мира поэт чувствовал себя в Париже временами по-настоящему счастливым.
Возвращение в Германию было невозможно по политическим соображениям. В 183S году постановление Союзного сейма запретило все книги Гейне, в том числе и те, которые будут написаны. Именно этим запретом и объясняются строфы в самом начале «Зимней сказки» — картина таможенного досмотра на границе Франции и Германии. Дотошные таможенники ищут в чемоданах контрабанду, в том числе и нелегальные книжки. Но, по признанию поэта, его контрабанда — это контрабанда идей, это его стихи, достойные запрета… Для Гейне самая высокая оценка его творчества — именно то, что его произведения запрещают в Германии, что его стихи считают опасными феодальные правители трех дюжин карликовых княжеств разрозненной Германии. Поэт и не скрывает того, что его идеи враждебны монархии, религии и национализму.
Прусская полиция, ставя поэту в вину оскорбление монарших особ, издала приказ о немедленном аресте Генриха Гейне, едва он вступит на прусскую землю. В январе 1836 года Гейне попытался умилостивить «Высочайший союзный сейм». Он обратился с письмом, в котором просил выслушать его объяснения, обещал, что его произведения не будут выражать антирелигиозные и безнравственные настроения, а он сам готов подчиняться законам своей страны. Попытка успехом не увенчалась, его вымученное верноподданническое послание осталось без ответа, а приказ об аресте ежегодно повторялся. Гейне довольно мрачно пошутил в предисловии к поэме «Атта Тролль»: «Приказы об аресте нетерпеливо поджидают возвращения поэта на каждой станции, начиная от немецкой границы, и ежегодно в святочные дни, когда на елках мерцают уютные свечки, эти приказы возобновляются. Такая небезопасность дороги отбивает у меня всякую окоту ехать в Германию, — каждое рождество я праздную на чужбине и на чужбине, в изгнании, окончу свои дни» (т. 2, с. 182).
И все же Гейне дважды побывал на родине — в 1843 и 1844 годах. Поэма родилась в итоге первого путешествия. Стремление поэта вновь увидеть родину всегда было очень сильным. Гейне хотел повидаться с матерью, родными и друзьями, уладить дела с Кампе и просто поглядеть на те места, где прошли его юные годы. Маршрут поездки и сроки тщательно скрывались. Накануне отъезда из Парижа, 18 октября 1843 года, Гейне писал матери: «…но мы увидимся еще до весны, в этом году; ты опомниться не успеешь, как я предстану перед тобой в натуральную величину. Только это секрет — никому ни полслова. Дело в том, что я поеду не морским путем, а прямо через Германию, а так как я здесь никому об этом не говорю и поеду очень быстро, то со стороны властей опасаться нечего. Но повторяю, никому ни слова…» (т. 10, с. 143).
Однако прусский посол в Париже отказался дать визу Гейне, и поэт отправился в Гамбург через Брюссель — Амстердам — Бремен, а затем уже морем до Гамбурга. Описывая путешествие в поэме «Германия. Зимняя сказка», Гейне в обратной последовательности изобразил свое возвращение из Гамбурга в Париж: Гамбург — Бюкенбург — Кельн — Аахен. Изменены и сроки поездки, в поэме он отправляется в путь «мрачной порой ноября». Таким образом, в поэме представлено вымышленное путешествие, якобы начавшееся в Аахене и завершившееся в Гамбурге. Объясняется это, очевидно, тем, что Гейне не было никакого резона в поэме, посвященной современной Германии, изображать чужие столицы Брюссель и Амстердам. Гейне пренебрегает географией, потому что его путевой эпос, по сути, лишен местного колорита, это размышления о политическом положении в Германии.
Своему другу, историку Франсуа Минье, Гейне сообщал из Парижа 20 октября 1843 года, что завтра в шесть часов отправляется на родину. Матери он написал 18 декабря, что только что прибыл в Париж. Таким образом, путешествие продолжалось чуть меньше двух месяцев. Оно сильно утомило поэта. В письме к Матильде из Бремена 28 октября 1843 года он жаловался: «…Я только что прибыл сюда после того, как двое суток был в пути. Сейчас восемь часов утра, я нынче же вечером отправлюсь дальше и завтра прибуду в Гамбург. Да, завтра я достигну цели моего паломничества, которое было чрезвычайно скучным и утомительным. Я совершенно изнемог» (т. 10, с. 144).
Гамбургская газета «Телеграф» извещала читателей о мужественном поступке поэта: «В настоящий момент Гейне находится в Гамбурге; его больная мать хочет его повидать перед своей смертью. Прусское правительство в Париже не хотело визировать ему паспорт. Гейне ответил на это, что ему сейчас не дорога его собственная свобода и он готов пренебречь опасностью потерять ее, ему важно только, чтобы сбылось желание матери»{7}.
На протяжении всего путешествия известнейший писатель Германии опасался ареста. Назначая встречу своему другу, видному политическому деятелю Иоганну Герману Детмольду, в Ганноверской гостинице, он просит не спрашивать о нем по имени, так как там намеревается появиться инкогнито, а описать только его внешность: От первоначального плана посетить Берлин пришлось отказаться осторожности ради. К тому же путешествие стоило недешево. Поездка в почтовом дилижансе из Гамбурга до Парижа в 1843 году обходилась не менее чем в 750 франков — это примерно годовой заработок французского квалифицированного рабочего.
Переписка Гейне и Кампе позволяет восстановить историю создания и публикаций «Германии. Зимней сказки». В предисловии к поэме говорится: «Янаписал эту поэму в январе месяце нынешнего года, и вольный воздух Парижа, пронизавший мои стихи, чрезмерно заострил многие строфы» (т. 2, с. 265). В самом конце прошлого — 1843 — года Гейне сообщал, что писал стихи во время путешествия, причем стихи ему давались с большой легкостью. Вероятно, замысел поэмы возник в дороге, скорее всего на обратном пути в Париж, когда было больше непосредственных впечатлений от встреч с германскими городами. Если учесть удивительную способность Гейне сочинять не занося сразу на бумагу, а позже диктовать или записывать готовые стихотворения, то не будет ошибкой предположение, что в дороге были созданы фрагменты, а в январе поэма сложилась уже в целостное произведение. Однако отделка поэмы продолжалась с февраля по апрель, а отдельные исправления и дополнения вносились в июне.
20 февраля 1844 года Генрих Гейне сообщает Юлиусу Кампе важные сведения о первоначальном варианте поэмы: «После возвращения я много писал, например» сочинил в высшей степени юмористический путевой эпос, описание моей поездки в Германию… Вы останетесь мною очень довольны, и читатели увидят мое настоящее лицо. Мои новые стихи — совершенно новый жанр, это путевые картины, переложенные в стихи; они будут дышать более высокой политикой, чем все это пресловутое рифмованное брюзжание на политические темы» (т. 10, с. 152).
Гейне был озабочен тем, как воспримет книгу публика. Ведь уже толковали и писали в газетах, что талант Гейне исчерпал себя. В письме Гейне впервые заговорил с Кампе о цензуре, в разгар работы над поэмой ему было ясно, что напечатать поэму с разрешения властей невозможно, что «Зимней сказке» угрожают неизбежные искажения.
Об окончании работы над рукописью поэмы Гейне известил издателя письмом от 17 апреля: «Я занят переписыванием этой работы, и красивая, чистая рукопись лежит передо мною». Это рифмованная поэма, более десяти печатных листов (считая по четыре строфы на странице), и она в очень дерзкой и личной форме выражает брожение нашей немецкой современности. Поэма политическая и романтическая, и она нанесет, вероятно, смертельный удар нашей прозаически-высокопарно-тенденциозной поэзии. Вы знаете, я не хвастлив, но на этот раз я уверен, что создал вещицу, которая вызовет больший фурор, чем самая популярная брошюра, и при этом сохранит непреходящую ценность классического произведения» (т. 10, с. 154–155). Гейне мог себе позволить столь высокую оценку: весь предыдущий путь в литературе убеждал его, что он подошел к своей вершине, что он создал острое, политически актуальное произведение, которое переж ивет свое время.