Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Глядит, как на страже?
Зачем стережет
Гранитные кряжи?
3
Стоит на скале...
Средь вихрей летучих,
Корнями в земле,
Вершиною в тучах.
Встречает грозу
В холодных просторах,
А к бездне внизу
Летит
4
И гнезда в ветвях
У снежной границы,
И вечно в гостях
Залетные птицы.
И песня слышна
Вблизи небосвода,
Хмельнее вина
И сладостней меда.
5
Медведь и лиса
Совсем ошалели:
Встают чудеса
В гранитном пределе!
Шатер его весь,
Все веточки скопом,
Кто вырастил здесь
Вослед за потопом?
6
Такой же шатер
Листвы беспокойной
Растил с давних пор
Мой дядя покойный.
В таком же гнезде
Устроилась птица,
Искавшая, где
Навек поселиться.
7
Такая же здесь
Цвела вековая
Любовная песнь,
Сердца надрывая.
Явилась чума,
Вся в дымной кудели:
Сгорели дома,
И гнезда сгорели.
8
Осталась зола
От зеленокосых,
Не стало ствола —
Стал нищенский посох.
Листва унеслась,
Но ярость окрепла,
И птица взвилась
С остывшего пепла.
9
Рыданья и смерть,
Земля сиротеет,
И синяя твердь
От гнева бледнеет.
...В соцветьях горит
Ствол дерева стройный,
Под ними зарыт
Мой дядя покойный.
1946
Перевод А. Голембы
С ДОБРЫМ УТРОМ!
С ДОБРЫМ УТРОМ!
Черны глаза ее, а зубы так белы...
Мне море дарит их, как первый луч рассвета.
Она одна в волнах. Бегут, бегут валы.
И ждет она меня с улыбкою привета.
Она мне шлет из волн свой утренний привет,
И зубы жемчугом на солнце ярко блещут.
Не чайка ли кричит, шумя крылами? Нет.
Не сердце ли стучит? Нет, это волны плещут.
Трепещет платьице ее на берегу,
Средь камешков над ним легко летает ветер.
Ее приветствие я здесь подстерегу,
Незаменимое и лучшее на свете.
Вот прянул солнца луч, как дротик золотой.
И обернулся я на зов лучистый,
И зубы белые я вижу пред собой,
И «с добрым утром!»—слышу голос чистый.
1947
Перевод Л. Озерова
СОЛО
СОЛО
Когда всему молчать приходит срок
И засыпают музыканты ночи,
Всё звонче, всё отточенней сверчок
В потемках озабоченно стрекочет.
Он шелковым шуршаньем входит в сон,
Им властвует и ткет в нем всё, что хочет,
И ждет, в свою работу погружен,
Ничем не отделяя дня от ночи.
Поет он всё смелей и горячей,
Кому на горечь, а кому в усладу.
Назначен он хранителем ночей,
Он трудится — с ним никакого сладу.
Таинственен его волшебный труд,
Не знающий границ меж днем и ночью.
С причудами, а то и без причуд