Стихотворения и поэмы

Стоянов Людмил

130. ПРОДОЛЖАТЕЛИ

Бригаде коммунистического труда депо Москва-Сортировочная

В полуразрушенной России под красным заревом знамен за всю историю впервые был этот подвиг совершен. С тех пор прошли десятилетья, но мы под знаменем родным, как продолжатели и дети, дела отцовские творим. Сегодня в замыслах народных, в рабочих душах и сердцах, приобретает тот субботник иную ширь, иной размах. Ему простору больше надо, и он, вздымая комсомол, в коммунистических бригадах своих наследников нашел. Сегодня ты, народ свершений, еще сильней и выше стал — вот это и предвидел Ленин, когда про тот Почин писал. 1958

131. КОМСОМОЛЬСКИЙ ВАГОН

Пробив привокзальную давку, прощальным огнем озарен, уже перед самой отправкой я сел в комсомольский вагон. И сразу же, в эту же пору, качнувшись и дернув сперва, в зеленых кружках семафоров пошла отдаляться Москва. Шел поезд надежно и споро, его от знакомой земли в иные края и просторы далекие рельсы вели. Туда уходила дорога, где вечно — с утра до утра — в районе большого порога сурово шумит Ангара. И где на брегах диковатых, на склонах нетронутых гор вас всех ожидают, ребята, взрывчатка, кайло и лопата, бульдозер, пила и топор. Там всё вы построите сами, возьмете весь край в оборот… Прощаясь с родными местами, притих комсомольский народ. Тот самый народ современный, что вовсе недавно из школ, как это ведется, на смену отцам или братьям пришел. И я, начиная дорогу, забыв о заботах иных, пытливо, внимательно, строго, с надеждой и скрытой тревогой гляжу на людей молодых. Как будто в большую разведку, в мерцанье грядущего дня, к ребятам шестой пятилетки ячейка послала меня; как будто отважным народом, что трудно и весело жил, из песен тридцатого года я к ним делегирован был. Мне с ними привольно и просто, мне радостно — что тут скрывать! — в теперешних этих подростках тогдашних друзей узнавать. Не хуже они и не краше, такие же, — вот они, тут! — и песни любимые наши с таким же азартом поют. Не то что различия нету, — оно не решает как раз,— ну разве почище одеты да разве ученее нас. Не то чтобы разницы нету, но в самом большом мы сродни, и главные наши приметы у двух поколений одни. Ну нет, мы не просто знакомы, я вашим товарищем стал, посланцы того же райкома, который меня принимал. 1958 Поезд «Москва — Лена»

132. ПЕРЕКРЫТЬЕ

(Из очерка)

1

Свидетель большого событья, течению дней вопреки, запомнил я день перекрытья недальней сибирской реки. Нет, это совсем не описка, не ради бахвальства строка: мне стала действительно близкой нелегкая эта река. Признаюсь, что в школьные годы, таская учебники в класс, я знал только так, мимоходом, что есть и такая у нас. Мне также случалось позднее, не путаясь даже почти, на карте, вблизи Енисея, ее равнодушно найти. Но вот я увидел воочью живую ее красоту, когда у прожектора ночью стоял на плавучем мосту. Валили, теснясь, самосвалы бетонные глыбы туда, где трудно уже клокотала и прядала набок вода. Захваченный общим движеньем, я молча смотрел, как велось гражданское то наступленье плакатов, кабин и колес.

2

Рожденный в далекие годы под смутною сельской звездой, я русскую нашу природу не хуже люблю, чем другой. Крестьянскому внуку и сыну нельзя позабыть погодя скопленья берез и осинок сквозь мелкую сетку дождя. Нельзя даже в шутку отречься, нельзя отказаться от них — от малых родительских речек, от милых цветов полевых. Но, видно, уж так воспитала меня городская среда, что ближе мне воздух металла и гул коллективный труда. И я, в настроенье рабочем входя в наступательный раж, люблю, когда он разворочен, тот самый прелестный пейзаж. Рабочие смены и сутки, земли темно-серой валы, дощатые — наскоро! — будки и сбитые с ходу столы. Колес и взрывчатки усилья, рабочая хватка и стать! Не то чтобы дымом и пылью мне нравилось больше дышать, но я полюбил без оглядки всей сущностью самой своей строительный воздух площадки — предтечи больших площадей.

3

На полке вагонной качаясь, покинув уют и семью, я ехал в Сибирь, возвращаясь, как думалось, в юность свою. Не зря же строительный опыт достался мне с тех еще пор, когда я ходил в землекопах, месил известковый раствор. Когда я весь день без обмана, сумев эту хитрость постичь, на той на козе деревянной таскал краснотелый кирпич. С работою прежней знакомый, я верил умом и душой, что буду почти что как дома на нынешней стройке большой. Но, эти портальные вышки едва увидав наяву, я обмер, как сельский мальчишка, впервые попавший в Москву. Я снизу смотрел и несмело из юности бедной своей на эти подъемные стрелы, на дело крюков и ковшей. Как будто, стеснительность пряча, один, совершенно один, стою я с лопатой и тачкой средь этих железных махин. Я в этом бы стиле и вкусе и дальше раздумывать стал, но тут самосвал Беларуси под ковш экскаватора встал. В семье тепловозов и кранов, среди рычагов и колес таким же он был великаном, нагрузку такую же нес. Растерянность кончилась сразу, механику поняв чудес, я быстро по лесенке МАЗа в кабину огромную влез… 1958 Иркутск

133. КАРМАН

На будних потертых штанишках, известных окрестным дворам, у нашего есть у мальчишки единственный только карман. По летне-весенним неделям под небом московским живым он служит ему и портфелем, и верным мешком вещевым. Кладет он туда без утайки, по всем закоулкам гостя, то круглую темную гайку, то ржавую шляпку гвоздя. Какие там, к черту, игрушки — подделки ему не нужны. Надежнее комнатной пушки помятая гильза войны. И я говорю без обмана, что вы бы нащупать смогли в таинственных недрах кармана ребячую горстку земли. Ты сам, мальчуган красноротый, в своей разобрался судьбе: пусть будут земля и работа — и этого хватит тебе. 1959

134. МАЛЬЧИШЕЧКА

В Петропавловской крепости, в мире тюремных ворот, возле отпертой камеры молча теснится народ. Через спины и головы зрителям смутно видны одинокие, голые струйки тюремной стены. Вряд ли скоро забудется этот сложенный намертво дом, кандалы каторжанина, куртка с бубновым тузом. Экскурсанты обычные, мы под каменным небом сырым лишь отрывистым шепотом, на ухо лишь говорим. Но какой-то мальчишечка наши смущает умы, словно малое солнышко в царстве железа и тьмы. И родители чинные, те, что рядом со мною стоят, на мальчишку на этого, и гордясь и смущаясь, глядят. Не стесняйся, мальчонышек! Если охота — шуми, быстро бегай по камерам, весело хлопай дверьми. Пусть резвится и носится в милом азарте своем, открывает те камеры, что заперты были царем. Без попытки пророчества я предрекаю, любя: никогда одиночество, ни за что не коснется тебя. 1959 Ленинград

135. ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Татьяне

Не надо роскошных нарядов, в каких щеголять на балах, — пусть зимний снежок Ленинграда тебя одевает впотьмах. Я радуюсь вовсе недаром усталой улыбке твоей, когда по ночным тротуарам идем мы из поздних гостей. И, падая с темного неба, в тишайших державных ночах кристальные звездочки снега блестят у тебя на плечах. Я ночью спокойней и строже, и радостно мне потому, что ты в этих блестках похожа на русскую зиму-зиму. Как будто по стежке-дорожке, идем по проспекту домой. Тебе бы еще бы сапожки да белый платок пуховой. Я, словно родную науку, себе осторожно твержу, что я твою белую руку покорно и властно держу… Когда открываются рынки, у запертых на ночь дверей с тебя я снимаю снежинки, как Пушкин снимал соболей. 1959

136. КОСОВОРОТКА

В музейных залах Ленинграда я оглядел спокойно их — утехи бала и парада, изделья тщательных портных. Я с безразличием веселым смотрел на прошлое житье: полуистлевшие камзолы и потемневшее шитье. Но там же, как свою находку, среди паркета и зеркал я русскую косоворотку, едва не ахнув, увидал. Подружка заводского быта, краса булыжной мостовой, была ты скроена и сшита в какой-то малой мастерской. Ты, покидая пыльный город, взаймы у сельской красоты сама себе взяла на ворот лужаек праздничных цветы. В лесу маевки созывая, ты стала с этих самых пор такою же приметой мая, как соловьиный перебор. О русская косоворотка, рубаха питерской среды, ты пахнешь песнею и сходкой, ты знаешь пляску и труды! Ты храбро шла путем богатым — через крамольные кружки, через трактиры и трактаты и сквозь конвойные штыки. Ты не с прошением, а с боем, свергая ту, чужую власть, сюда, в дворцовые покои, осенней ночью ворвалась. Сюда отчаянно пришла ты под большевистскою звездой с бушлатом, как с матросским братом, и с гимнастеркою солдата — своей окопною сестрой. 1959 Ленинград

137. ПАРОВОЗ

Посвящается Я. М. Кондратьеву, бывшему комиссару паровозных бригад, машинисту депо станции Москва-Сортировочная, участнику первого коммунистического субботника

1

Смену всю отработав, в полусумерках мглистых не пошли в ту субботу по домам коммунисты. Снова, с новою силой всё депо загудело: так ячейка решила, обстановка велела. Поскорее под небо выводи из ремонта паровозы для хлеба, паровозы для фронта! Пусть живительным жаром топки вновь запылают, их давно комиссары на путях ожидают. Повезут они вскоре Красной гвардии части — колчаковцам на горе, партизанам на счастье.