Отшумели песни нашего полка,отзвенели звонкие копыта.Пулями пробито днище котелка,маркитантка юная убита.Нас осталось мало: мы да наша боль.Нас немного, и врагов немного.Живы мы покуда — фронтовая голь,а погибнем — райская дорога.Руки на затворе, голова в тоске,а душа уже взлетела вроде.Для чего мы пишем кровью на песке?Наши письма не нужны природе.Спите себе, братцы, — всё придет опять:новые родятся командиры,новые солдаты будут получатьвечные казенные квартиры.Спите себе, братцы, — всё начнется вновь,всё должно в природе повториться:и слова, и пули, и любовь, и кровь…Времени не будет помириться.
Послевоенное танго
Вяч. Кондратьеву
Восславив
тяготы любви и свои слабости,слетались девочки в тот двор, как пчелы в августе;и совершалось наших душ тогда мужаниепод их загадочное жаркое жужжание.Судьба ко мне была щедра: надежд подбрасывала.Да жизнь по-своему текла — меня не спрашивала.Я пил из чашки голубой — старался дочиста…Случайно чашку обронил — вдруг август кончился.Двор закачался, загудел, как хор под выстрелами,и капельмейстер удалой кричал нам что-то…Любовь иль злоба наш удел? Падем ли, выстоим ли?Мужайтесь, девочки мои! Прощай, пехота!Примяли наши сапоги траву газонную,всё завертелось по трубе по гарнизонной,благословили времена шинель казенную,не вышла вечною любовь — а лишь сезонной.Мне снятся ваши имена — не помню облика:в какие ситчики вам грезилось облечься?Я слышу ваши голоса — не слышу отклика,но друг от друга нам уже нельзя отречься.Я загадал лишь на войну — да не исполнилось.Жизнь загадала навсегда — сошлось с ответом…Поплачьте, девочки мои, о том, что вспомнилось,не уходите со двора: нет счастья в этом!
Кабинеты моих друзей
Что-то дождичек удач падает не часто.Впрочем, жизнью и такой стоит дорожить.Скоро все мои друзья выбьются в начальство,и, наверно, мне тогда станет легче жить.Робость давнюю свою я тогда осилю.Как пойдут мои дела — можно не гадать:зайду к Юре в кабинет, загляну к Фазилю,и на сердце у меня будет благодать.Зайду к Белле в кабинет, скажу: «Здравствуй, Белла!»Скажу: «Дело у меня, помоги решить…»Она скажет: «Ерунда, разве это дело?..»И, конечно, сразу мне станет легче жить.Часто снятся по ночам кабинеты эти,не сегодняшние, нет; завтрашние, да:самовары на столе, дама на портрете…В общем, стыдно по пути не зайти туда.Города моей страны все в леса одеты,звук пилы и топора трудно заглушить:может, это для друзей строят кабинеты —вот построят, и тогда станет легче жить.
Я пишу исторический роман
В. Аксенову
В склянке темного стеклаиз-под импортного пивароза красная цвелагордо и неторопливо.Исторический романсочинял я понемногу,пробиваясь как в туманот пролога к эпилогу.Были дали голубы,было вымысла в избытке,и из собственной судьбыя выдергивал по нитке.В путь героев снаряжал,наводил о прошлом справкии поручиком в отставкесам себя воображал.Вымысел — не есть обман.Замысел — еще не точка.Дайте дописать романдо последнего листочка.И пока еще живароза красная в бутылке,дайте выкрикнуть слова,что давно лежат в копилке.Каждый пишет, как он слышит.Каждый слышит, как он дышит.Как он дышит, так и пишет,не стараясь угодить…Так природа захотела.Почему?Не наше дело.Для чего?Не нам судить.
Пожелание друзьям
Ю. Трифонову
Давайте восклицать, друг другом восхищаться.Высокопарных слов не стоит опасаться.Давайте говорить друг другу комплименты —ведь это всё любви счастливые моменты.Давайте горевать и плакать откровенното вместе, то поврозь, а то попеременно.Не нужно придавать значения злословью —поскольку грусть всегда соседствует с любовью.Давайте понимать друг друга с полуслова,чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова.Давайте жить, во всем друг другу потакая, —тем более что жизнь короткая такая.
Божественная суббота, или стихи о том, как нам с Зиновием Гердтом в одну из суббот не было куда торопиться
Божественной субботыхлебнули мы глоток.От празднеств и работызакрылись на замок.Ни суетная дама,ни улиц мельтешнянас не коснутся, Зяма,до середины дня.Как сладко мы курили!Как будто в первый разна этом свете жилии он сиял для нас.Еще придут заботы,но главное в другом:божественной субботынам терпкий вкус знаком!Уже готовит старостьсвой непременный суд.А много ль нам досталосьза
жизнь таких минут?На пышном карнавалеторжественных невзгодмы что-то не встречалибожественных суббот.Ликуй, мой друг сердечный,сдаваться не спеши,пока течет он, грешный,неспешный пир души.Дыши, мой друг, свободой…Кто знает, сколько разеще такой субботойнаш век одарит нас.
«Я вновь повстречался с надеждой — приятная встреча…»
О. Чухонцеву
Я вновь повстречался с надеждой — приятная встреча.Она проживает всё там же — то я был далече.Всё то же на ней из поплина счастливое платье,всё так же горящ ее взор, устремленный в века…Ты наша сестра, мы твои молчаливые братья,и трудно поверить, что жизнь коротка.А разве ты нам обещала чертоги златые?Мы сами себе их рисуем, пока молодые,мы сами себе сочиняем и песни и судьбы,и горе тому, кто одернет не вовремя нас…Ты наша сестра, мы твои торопливые судьи,нам выпало счастье, да скрылось из глаз.Когда бы любовь и надежду связать воедино,какая бы (трудно поверить) возникла картина!Какие бы нас миновали напрасные муки,и только прекрасные муки глядели б с чела…Ты наша сестра. Что ж так долго мы были в разлуке?Нас юность сводила, да старость свела.
«Чувствую: пора прощаться…»
Чувствую: пора прощаться.Всё решительно к тому.Не угодно ль вам собратьсяу меня, в моем дому?Будут ужин, и гитара,и слова под старину.Я вам буду за швейцара —ваши шубы отряхну.И, за ваш уют радея,как у нас теперь в ходу,я вам буду за лакеяи за повара сойду.Приходите, что вам стоит!Путь к дверям не занесен.Оля в холле стол накроетна четырнадцать персон.Ни о чем не пожалеем,и, с бокалом на весу,я в последний раз хореемтост за вас произнесу.Нет, не то чтоб перед светомбуйну голову сложу…Просто, может, и поэтомвам при этом послужу.Был наш путь не слишком гладок.Будет горек черный час…Дух прозренья и загадокпусть сопровождает нас.
«Шарманка старая крутилась…»
Шарманка старая крутилась,катилось жизни колесо.Я пил вино за вашу милостьи за минувшее за всё.За то, что в прошлом не случилосьна бранном поле помереть,а что разбилось — то разбилось,зачем осколками звенеть?Шарманщик был в пальто потертом,он где-то в музыке витал.Моим ладоням, к вам простертым,значенья он не придавал.Я вас любил, но клялся прошлым,а он шарманку обнимал,моим словам, земным и пошлым,с тоской рассеянной внимал.Текла та песня, как дорога,последних лет не торопя.Все звуки были в ней от Бога —ни жалкой нотки от себя.Но падали слова убого,живую музыку губя:там было лишь одно от Бога,всё остальное — от себя.
Римская империя
Римская империя времени упадкасохраняла видимость твердого порядка:Цезарь был на месте, соратники рядом,жизнь была прекрасна, судя по докладам.А критики скажут, что слово «соратник» — не римская деталь,что эта ошибка всю песенку смысла лишает…Может быть, может быть, может, и не римская — не жаль.Мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает.Римляне империи времени упадкаели что придется, напивались гадко,а с похмелья каждый на рассол был падок —видимо, не знали, что у них упадок.А критики скажут, что слово «рассол», мол, не римская деталь,что эта ошибка всю песенку смысла лишает…Может быть, может быть, может, и не римская — не жаль.Мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает.Юношам империи времени упадкаснились постоянно то скатка, то схватка,то они в атаке, то они в окопе,то вдруг — на Памире, а то вдруг — в Европе.А критики скажут, что «скатка», представьте, не римская деталь,что эта ошибка, представьте, всю песенку смысла лишает…Может быть, может быть, может, и не римская — не жаль.Мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает.Римлянкам империи времени упадка,только им, красавицам, доставалось сладко —все пути открыты перед ихним взором:хочешь — на работу, а хочешь — на форум.А критики хором: «Ах, форум! Ах, форум! —вот римская деталь!Одно лишь словечко — а песенку как украшает!..»Может быть, может быть, может, и римская — а жаль…Мне это немного мешает и замысел мой разрушает.