Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма. Собрание сочинений
Шрифт:
Л. Гомолицкий
Смерть с голубыми глазами
О творчестве С. Барта
(Доклад, прочитанный в Литературном Содружестве)
Главная тема поэзии С. Барта — смерть.
Смерть — это та его «единственная», его возлюбленная, которой он отдал без остатка всё свое вдохновение, все свои мысли и сердце.
Говорит он о жизни — и голос его сух и невнятен. Но вот, вы слышите нарастание звучания; стихотворение превращается в симфонию, слово приобретает величественную значительность… Он заговорил о смерти.
Жизнь, ее повседневность или праздничность, даже природа, даже любовь к женщине — не вдохновляют С. Барта.
Любовь для него полна
Он говорит:
Любовь… но это так печально. ……………… Всё, что вершится на путях, Что сердце жадное тревожит — Всё только прах, цветущий прах.И в другом стихотворении:
Ласкают пальцы белый прах… Но в сердце лишь осколок страсти.И понятно, раз в сердце лишь «осколок страсти» — все огорчения, бури и крушения в неверной стихии любви — только мучительны для опустошенного сердца.
Не может дать С. Барту утешения и природа. И она полна для него опасностей и страданий. Он задыхается весенним днем, — воздух слишком «колок» для его легких. Наслаждение миром — достояние тех, «кто дышать умеет».
Описания его лишены пластичности. Вступая в его мир, мы погружаемся в вихрь звуков и теней. Всё здесь ускользает от нашего прикосновения, меняя формы.
Образ и слово становятся зыбкими, теряют свое прямое значение, делаются намеками на отвлеченные представления. Но звуки колдуют, ведут, внушают — и вы забываете о нереальности вас окружающего.
Ничего не могут дать ему и люди. Мир их — «торжище шумливых площадей». В нем поэт встречает только «темные обличья хулящих мир, творящих суету». И если он спускается в него, то только для того, чтобы через скорбь сознания своей отчужденности прийти к мудрости, к высшей ступени созерцательного познания — в сущности, отрицания людского мира.
«Злая змеиная мудрая нежность» хранится в его сердце для ближнего. Но с нею ему все-таки легче в тишине своей комнаты, вдали от шума и суеты.
И представить его можно только в тишине одиночества. Вот, с полузакрытыми глазами в сумерках он раскачивается, шепча эти скупые слова:
Тихо над книгой. Ладони скрестил. В скорби и в нежности то же сиянье…Жизнь по С. Барту — игрушка неумолимого жестокого рока. Року молится он в одном из своих стихотворений:
И Палачу как скучно без затей. Как в небе много трепетных свечей. И я затеплил ярую свечу, И я всю ночь молюся Палачу: Казни меня, казнящий без вины. Казни любовь и царственные сны. Тебе тоску в награду отдаю, Безмерную и вечную — мою.Но боли скопилось уже так много, что «маленькая ложь» жизненного самообмана становится невыносимой, кажется ненужной и напрасной. И он восклицает:
Испепелить, испепелить И эту маленькую ложь — И он не сможет большеобращается к нему голос жизни. Но поэт отвечает:
Могу жалеть. «Люби меня». Нет… умереть Мне было б легче, чем любить! Испепелить!.. испепелить…Удивительно это отсутствие страха смерти у С. Барта. Жажда смерти вырастает у него в какую-то всепоглощающую страсть. Сначала, как будто, мелькают моменты колебания, сомнения. Кажется, жизнь еще не потеряла над ним власти. Но вот он точно срывается в черный провал уничтожения, сжигая в себе остатки жалости жизни и страха. И память жизни расплывается в его сознании в «полузабытое лицо».
Эта стремительность полета в бездну с удивительной силой передана им в следующем стихотворении:
Туда, туда — в безликий тлен. Избыть столикой жизни плен. Избыть себя, свой дух, свой прах, Свою истому, боль и страх. И нежность разлюбить: твое Полузабытое лицо.Пепел — его излюбленное слово. «Пепельная тень» на лице мертвеца, пепел — сгоревшая плоть… А затем — тленье, тленный, тлен. Жизнь для него — огонь, вспышка, пляска, звон, всплеск. Смерть — пепел, тленье, тлен, тишина, скованные губы, каменное надгробие.
И тишины исполнюсь я, и тленья, Сгорю дотла,говорит он о вожделенном часе смерти. И в других стихотворениях:
И тишину и исщербленный камень Назвать своим заслуженным концом. ……………… Слишком тихо у могильных плит.В агонии он слышит «смерть, идущую вдоль комнат на тихое земное торжество». Да, земное торжество смерти — тлен, пепел, тишина.
Но какой торжественной симфонией он приветствует ее приход! В лучшем своем по музыкальности и конструкции стихотворении, особенно богатом внутренними рифмами, аллитерациями и созвучиями, С. Барт так воспевает «час уничтоженья»:
Не трубы прогремят, не тру- бы озарят тревогою тот день. На восковые скованные губы Возляжет траурная тень. Тот пепел, нацелованный же- стоко и ласкою и муками земли, Расскажет вам, что я избыл все сроки И все повинности свои.Стихи С. Барта проводят через все этапы медленного угасания, покорного муке и смерти.
В доме умирающего жуткая настороженная тишина — «в шаги и шорохи вникал угрюмый ветхий дом». Приближение неизвестного чувствуется в каждом шаге, каждом движении. Кажется, проходящий по пустым залам входит в них «не один». И этот «кто-то второй» нашептывает пока еще невнятную тайну. И вдруг… смятение. Все бросаются к окну, куда вылетела жизнь и умчалась, вскочив на коня…