Я к стогу сена подошел.Он с виду ласковым казался.Я боком встал, плечом повел,Так он кололся и кусался.Он горько пахнул и дышал,Весь колыхался и дымился.Не знаю, как на нем лежалТяжелый Фет? Не шевелился?Ползли какие-то жучкиПо рукавам и отворотам,И запотевшие очкиПокрылись шелковым налетом.Я гладил пыль, ласкал труху,Я порывался в жизнь
иную,Но бога не было вверху,Чтоб оправдать тщету земную.И голый ужас, без одежд,Сдавив, лишил меня движений.Я падал в пропасть без надежд,Без звезд и тайных утешений.Ополоумев, облакаЛетели, серые от страха.Чесалась потная рука,Блестела мокрая рубаха.И в целом стоге под рукой,Хоть всей спиной к нему прижаться,Соломки не было такой,Чтоб, ухватившись, задержаться!
Еще чего, гитара!..
Еще чего, гитара!Засученный рукав.Любезная отрава.Засунь ее за шкаф.Пускай на ней играетГригорьев по ночам,Как это подобаетРазгульным москвичам.А мы стиху сухомуПривержены с тобой.И с честью по-другомуСправляемся с бедой.Дымок от папиросыДа ветреный канал,Чтоб злые наши слезыНикто не увидал.
Жизнь чужую прожив до конца…
Жизнь чужую прожив до конца,Умерев в девятнадцатом веке,Смертный пот вытирая с лица,Вижу мельницы, избы, телеги.Биографии тем и сильны,Что обнять позволяют за суткиДвух любовниц, двух жен, две войныИ великую мысль в промежутке.Пригождайся нам, опыт чужой,Свет вечерний за полостью пыльной,Тишина, пять-шесть строф за душойИ кусты по дороге из Вильны.Даже беды великих людейДарят нас прибавлением жизни,Звездным небом, рысцой лошадейИ вином, при его дешевизне.
Казалось бы, две тьмы…
Казалось бы, две тьмы,В начале и в конце,Стоят, чтоб жили мыС тенями на лице.Но несравним густойМрак, свойственный гробам,С той дружелюбной тьмой,Предшествовавшей нам.Я с легкостью смотрюНа снимок давних лет.«Вот кресло, — говорю, –Меня в нем только нет».Но с ужасом гляжуЗа черный тот предел,Где кресло нахожу,В котором я сидел.
Зачем Ван Гог вихреобразный…
Зачем Ван Гог вихреобразныйТомит меня тоской неясной?Как желт его автопортрет!Перевязав больное ухо,В зеленой куртке, как старуха,Зачем глядит он мне во вслед?Зачем в кафе его полночномСтоит лакей с лицом порочным?Блестит бильярд без игроков?Зачем тяжелый стул поставленТак, что навек покой отравлен,Ждешь слез и стука и башмаков?Зачем он с ветром в крону дует?Зачем он доктора рисуетС нелепой веточкой в руке?Куда в косом его пейзажеБез седока и без поклажиСпешит коляска налегке?
БУКВЫ
В латинском шрифте, видим мы,Сказались римские холмыИ средиземных волн барашки,Игра чешуек и колец,Как бы ползут стада овец,Пастух вино сосет из фляжки.Зато грузинский алфавитНа черепки мечом разбитИль сам упал с высокой полки.Чуть дрогнет утренний туман –Илья, Паоло, ТицианСбирают круглые осколки.А в русских буквах «же» и «ша»Живет размашисто душа,Метет метель, шумя и пенясь.В кафтане бойкий ямщичок,Удал, хмелен и краснощек,Лошадкой правит подбоченясь.А вот немецкая печать,Так трудно буквы различать,Как будто маргбургские крыши.Густая готика строки.Ночные окрики, шаги.Не разбудить бы! Тише! Тише!Летит еврейское письмо.Куда? — Не ведает само.Слова написаны как ноты.Скорее скрипочку хватай,К щеке платочек прижимай,Не плачь, играй… Ну что ты? Что ты?
Сегодня снег…
Сегодня снег,Моя погода.От зимних негНам нет прохода.Холодных струйУкол нестрашныйТвой поцелуйНапомнит влажный.В снегу густомВидны пустоты,Как будто в немМерцают соты.Дары зимыПри блеске резком,Ячейки тьмыС янтарным блеском.Метет метель,Стирая дали.Играй, Адель,Не знай печали.Снежинок ройКружит, сверкая,Одна — пчелой,Шмелем — другая.Сейчас скажуВсю правду сразу,Снежок держуТак близко к глазу.Метет метель.О чем хлопочешь?Бери свирель,Играй что хочешь!Кружись, взлетай,Снежку подобно.Адель, играй!На чем угодно!
Вот я в ночной тени стою…
Вот я в ночной тени стоюОдин в пустом саду.То скрипнет тихо дверь в раю,То хлопнет дверь в аду.А слева музыка звучитИ голос в лад поет.А справа кто-то все кричитИ эту жизнь клянет.
Когда ты в Павловском дворце…
Когда ты в Павловском дворцеИскала в зеркале барочном,Роскошном, царственном, порочномСебя — как в тусклом озерцеИль где-нибудь в пруду полночном, –Рябь набегала, и в концеТой залы нам с лицом отечнымЯвлялась фурия в чепце.Потом зеркальная водаСветлела. В ней не без трудаВсплывала ты, с песком проточнымИ пузырьками пополам.Но долго жизнь казалась намТуманным делом и непрочным!
И если в ад я попаду…
И если в ад я попаду,Есть наказание в адуИ для меня: не лед, не пламя!Мгновенья те, когда я могРискнуть, но стыл и тер висок,Опять пройдут перед глазами.Все счастье, сколько упустил,В саду, в лесу и у перил,В пути, в гостях и темном море…Есть казнь в аду таким, как я:То рай прошедшего житья,Тоска о смертном недоборе.