Стихотворения. Пьесы

Райнис Ян

На смерть Райниса откликнулась вся Европа. Весть эту моментально узнали в Париже, Берлине, Москве, Женеве, Стокгольме, Осло, Вене, Хельсинки… В Латвии, по словам современников поэта, печаль была в каждом доме.

Со дня смерти Райниса прошло целых полстолетия, однако творчество поэта не потеряло своей первоначальной художественной силы и значимости.

В 1940 году, когда в Латвии снова установилась советская власть, Райнису посмертно было присвоено почетное звание народного поэта. Его лирическое и драматическое творчество оказало колоссальное влияние как на общественную жизнь Латвии, так и на развитие латышской литературы. Его пьесы не сходят со сцены не только латышского национального театра, но и с театральных сцен мира. Поэзия Райниса издается все в новых и новых переводах, приобретая миллионы читателей.

«Гордость латышской поэзии, удивительная лирика Райниса почитаема не только в нашей стране, величие его таланта признает весь мир», — писал Константин Федин в 1965 году, когда отмечалось столетие со дня рождение великого латышского поэта.

«Есть поэты, чье творчество подобно солнечным лучам: они зажигаю в сердцах любовь к родине и народу, утверждают триумф жизни. Такой мир представляется и поэзия великого Райниса, которую с полным основанием называют жемчужиной мировой поэзии», — говорил Мирзо Турсун-заде.

А латышский народный поэт Янис Судрабкалн писал о том, что Райнис всечасно живет с трудовыми людьми Латвии. Он один из тех латышских писателей, образы творчества и мысли которых живут в народе, его взгляды на призвание человека на земле, призывы к борьбе с тьмой и угнетателями во имя нового, свободного человеческого общества, мысли о непрестанном созидании и возрождении мира хранятся в сознании людей и помогают строить жизнь.

СТИХОТВОРЕНИЯ

ДАЛЕКИЕ ОТЗВУКИ В СИНЕМ ВЕЧЕРЕ

«… Вдали, за сотни сотен миль…»

Перевод Г. Горского

… Вдали, за сотни сотен миль, За топью, за лугом, за лесом, Лежат поля родной земли, Укрытые синью небесной, Пологом солнечно-ясным, От гроз и от ветров ненастных…

«По зимним, снежным…»

Перевод Ал. Ревича

По зимним, снежным Я шел дорогам В чужую землю, К чужим порогам. «Мир в этом мире!» — Мне пели дали, Колокола мне Благовещали. Смеясь в лицо мне, Ветра свистели, За полы рвали И прочь летели. А снег — то вьюжил, Слепящ и колок, То тихо падал На лапы елок. Мир в этом мире И песнь бурана, И сон глубокий, А в сердце — рана. А в сердце весны, А путь — к чужбине. Засыплет снег вас, Покроет иней. Унес я весны, Как память, в дали. Вы презирали их И отвергали. Я вам вернул бы, — Как дар, вручил их, Но вы от спячки Восстать не в силах… Неужто сон свой Земля не сбросит? Неужто снегом все Зима заносит? Неужто благовест Стал вечным звоном? Неужто мир ваш Стал царством сонным? Все эти годы Я жду свершений, Жду отголосков Земли весенней. Иссохшим сердцем И жадным взором Тянусь к далеким Родным просторам.

ЗА ТУМАННЫМ ОКНОМ

Человек и боль

Перевод Г. Горского

Где тебе, жалкой душе человеческой, Силой равняться с бескрайней природой? Болью, боями и хищным сомнением Ты беспредельно истерзана, бедная. Что ей, природе, боль человека?! Вся — совершенство, вся — безразличие, Вечно прекрасная, вечно холодная, Словно картины загробной жизни.

Зерна под жерновами

Перевод Г. Горского

Идеалы, сердцу милые, Честь, любовь и старые принципы — Все истерто, словно зерна, Жерновами серых будней.

Глубочайшие думы

Перевод В. Брюсова

Думы глубокие Стоном рождаются, Бредом бесформенным, Жгучим предчувствием. Думы безгранные, Сердце когтящие Словно железными Рока ударами. Нет в думах радости… Ах, убежал бы я! Но они ласково Жгут, мучат, следуют…

Сам

Перевод С. Липкина

Трудясь для мира, в яростной борьбэ Сам закаляйся, стань сильнее вдвое! И вечные откроются тебе Источник сил и поле трудовое. Но берегись, как тот, кто жалко ропщет, Себя растратить попусту… Смотри, — Толпа тебя раздавит и растопчет! Сам — думай, помогай, борись, гори, И сам ворота счастья отопри!

Суровая душа

Перевод Ал. Ревича

Рекою слез ты душу затопил, Она, как луг, впитавший влагу ливней. Ты эти слезы с детства накопил, Прилив их все сильней, все неизбывней. Иной поплакал — душу облегчил, И люди столько доброго нашли в ней: «Он так отзывчив, трогателен, мил!» Не плачешь ты, хоть слез в тебе сверх меры, — Пролей же их на чернь потоком серы!

Блудный сын

Перевод В. Бугаевского

Разбиты ноги, рубище на нем. Дождь хлещет, ветер в темноте ярится, Но все ж не думайте, что в отчий дом Усталым, жалким блудный сын стучится. Пришел он с гордо поднятым челом, И осеняет отблеск багряницы Лохмотья, вымокшие под дождем. Не преклониться он пришел пред вами — Он судия, карающий во храме.