Каждою весною, в тот же самый час,Солнце к нам в окошко смотрит в первый раз.Будет, будет время: солнце вновь придет, —Нас здесь не увидит, а других найдет…И с терпеньем ровным будет им светить,Помогая чахнуть и ничем не быть…
Зернышко
Зернышко овсяное искренно обрадовалось, —Счастье-то нежданное! Корешком прокрадывалосьСмело н уверенно по земле питательной,В блеске солнца вешнего — ласки обаятельной…Лживою тревогою зернышко смутилося:Над большой дорогою прорастать пустилося!Мнут и топчут бедное… Солнце жжет лучом…Умерло, объятое высохшим пластом!
«Что вы, травки малые, травки захудалые…»
Что вы, травки малые, травки захудалые,Вышли вдоль дороженьки под обод, под ноженьки?Капельки блестевшие, в ливне прошумевшие,Что поторопилися — в озеро пролилися?Что ты, сердце честное, миру неизвестное,Бьешься не по времени, не в роде, не в племени?
«Градины выпали! Счета им нет…»
Градины выпали! Счета им нет…Подле них вишен обившийся цвет…В царственном шествии ранней весны,В чаяньи смерти смертельно бледны,Бедные жертвы и их палачиГибнут, белея, в безлунной ночи…
«Последние из грез, и те теперь разбились…»
Последние из грез, и те теперь разбились!Чему судьба, тому, конечно, быть…Они так долго, бережно хранились,И им, бедняжкам, так хотелось жить…Но карточный игрок — когда его затравят, —По воле собственной сжигая корабли,Спокойней прежнего, почти веселый, ставитСвои последние, заветные рубли!
«Из твоего глубокого паденья…»
Из твоего глубокого паденьяПорой, живым могуществом мечты,Ты вдруг уносишься в то царство вдохновенья,Где дома был в былые дни и ты!Горит тогда, горит неопалимоТвоя мечта — как в полночи звезда!..Как ты красив под краскою стыда!Но светлый миг проходит мимо, мимо…
Кукла
Куклу бросил ребенок. Кукла быстро свалилась,Стукнулась глухо о землю и навзничь упала…Бедная кукла! Ты так неподвижно лежалаСкорбной фигуркой своей, так покорно сломилась,Руки раскинула, ясные очи закрыла…На человека ты, кукла, вполне походила!
«Где бы ни упало подле ручейка…»
Где бы ни упало подле ручейкаСемя незабудки, синего цветка, —Всюду, чуть с весною загудит гроза,Взглянут незабудок синие глаза!В каждом чувстве сердца, в помысле моемТы живешь незримым, тайным бытием…И лежит повсюду на делах моихСвет твоих советов, просьб и ласк твоих!
«Рано, рано! Глаза свои снова закрой…»
Рано, рано! Глаза свои снова закройИ вернись к неоконченным снам!Ночь, пришлец-великан, разлеглась над землей;В поле темень и мрак по лесам.Но когда — ждать недолго — час утра придет,Обозначит и холм, и межу,Засверкают леса, — великан пропадет, —Я тебя разбужу, разбужу…
«Отдохните, глаза, закрываясь в ночи…»
Отдохните, глаза, закрываясь в ночи,Вслед за тем, что вы днем увидали!Отчего-то вы, бедные, так горячи,Отчего так глубоко устали?Иль нельзя успокоить вас, очи, ничем,Охладить даже полночи тьмою! —Спишь глубоко, а видишь во сне между тем:Те же люди идут пред тобою…
«Он охранял твой сон, когда ребенком малым…»
Он охранял твой сон, когда ребенком малым,Бывало, перед ним ты сладко засыпал,И солнца теплый луч своим сияньем алымНа щечках бархатных заманчиво играл.Он сторожит твой сон теперь, когда, разбитый,Больной, уставший жить, тревожно дремлешь ты,И тот же луч зари на впалые ланитыБросает, как тогда, роскошные цветы…
Черноземная полоса
А.А. Коринфскому
«Полдневный час. Жара гнетет дыханье…»
Полдневный час. Жара гнетет дыханье;Глядишь прищурясь, — блеск глаза слезит,И над землею воздух в колебанье,Мигает быстро, будто бы кипит.И тени нет. Повсюду искры, блестки;Трава слегла, до корня прожжена.В ушах шумит, как будто слышны всплески,Как будто где-то подле бьет волна…Ужасный час! Везде оцепененье:Жмет лист к ветвям нагретая верба,Укрылся зверь, затем что жжет движенье,По щелям спят, приткнувшись, ястреба.А в поле труд… Обычной чередоюИдет косьба: хлеба не будут ждать!Но это время названо страдою, —Другого слова нет его назвать…Кто испытал огонь такого неба,Тот без труда раз навсегда поймет,Зачем игру и шутку с крошкой хлебаЗа тяжкий грех считает наш народ!
«Сколько мельниц по вершинам…»
Сколько мельниц по вершинамУбегающих холмов?Скрип, что музыка вдоль крыльев,Пенье — грохот жерновов.Вековые учрежденья,Первобытнейший снаряд!Всех родов нововведеньяИх нимало не страшат;Заповеданы издревле,Те же все, как свет, как звук.Им — что шпаги Дон-КихотовВсе усилия наук…
«Помню пасеку. Стояла…»
Помню пасеку. Стояла,Скромно спрятавшись в вербе;Полюбивший пчел сызмала,Жил тут пасечник в избе.За плетнем играли дети;Днем дымок был, лай в ночи…Хаты нет; исчезли клети;Видны: яма, кирпичи!И по ним жестка, спесива,Высясь жгучею листвой,Людям вслед взросла крапива,Покаянием и мздой!
«В отливах нежно-бирюзовых…»
В отливах нежно-бирюзовых,Всем краскам неба дав приют,В дуплистой раме кущ вербовыхЛежит наш тихий, тихий пруд.Заря дымится, пламенея!Вон, обронен вчерашним днем,Плывет гусиный пух, алея,Семьей корабликов по нем.Уж не русалок ли бедовыхНарод, как месяц тут блистал,Себе из перышек пуховыхНаткать задумал покрывал?Но петухи в свой срок пропели,Проворно спряталась луна,Пропали те, что ткать хотели,Осталась плавать ткань одна!И, эту правду подтверждая,В огнях зари летит с полейГусей гогочущая стая,Блистая рядом длинных шей.