Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

Бехер Иоганнес Роберт

IV

Не дай себя в забвение толкнуть И навсегда запомни, где ты был, С чем породнился. Все ты предприми, Чтоб не утратить связей! Переулком Броди знакомым, площадь посети, Взгляни в окно украдкой, к старым лавкам Направься медленно, запомни цены И вывеску прочти — все тот же самый Владелец?! А потом пойди к знакомым, За словом слово — и сплетется сеть Беседы неразрывной! Ты покрепче е свяжи заветными словами — И вдруг свое же слово повстречаешь, Вернувшимся

к тебе из уст других.

V

Ты слишком с почвой сросся, чтоб тебе Межа отрезала границы, — пусть Надрез глубок… О связанность с былым: Телеги у «Охотничьей сторожки» И тары-бары под дымок махорки… На рынке шум и гам! А у дантиста Сидят в приемной скулы в пухлом флюсе. «Позвольте, сударь!» — зубу козья ножка… А поле в васильках да в редких брызгах Багряно-красных маков; в ручейке Форель всплеснула — близится гроза, Над «Альпами суровыми» сгущаясь… А имена селений — сплошь на «енье», Как пенье, зренье, рвенье, как боренье.

VI

Хвала борьбе! Но кто-то должен быть, Кто сохранит и дали, дав приют Им в песне. Ведь и слово хочет зреть И ждет ухода. Мост воспоминанья! Дай по нему спасти, что любо нам И дорого: нетленные богатства Народа. Лишь от них вкушая, можем Мы жить и впредь. Борьба жалка была б И немощна, когда бы день за днем Она лишь с тем возилась, что за час Любой чужак измыслит на досуге. А так — война священна! В ней и честь, И доблести народные живут, И вся тоска великого былого.

VII

Ни звука вам не уступлю! Ни краски, Хотя б одной, не дам по доброй воле! Ни звона кос востримых, ни бренчанья Коровьих колокольцев — ничего здесь Нет вашего. И луч зари не ваш! Не ваши звезды, грозы, долы! Стрекот Цикад не ваш! И бабочка не ваша, К цветку прильнувшая! Тропу лесную — И ту мы оттягаем, каждый куст, Травинку и букашку, даже вкус Съестного! Наше пьете вы вино И нашим хлебом кормитесь! Так было. Все это мы возьмем у вас — и больше Того: наш воздух, вам дышать дающий.

VIII

Да, каждый, хоть единый раз зрачком В себя вобравший это, никогда Раз найденного не утратит. В нем Оно живет стократно: брезжут горы, Как в прошлом, и Дунай обходит Ульм Прозрачным легким обручем, в то время Как там, повыше, где стоит обитель, Еще меж скал он бьется (мнишь порой: Их не прорвет он!) и кружным путем Обходит холм, повсюду оттесняем, И иногда отпрянувшие воды Вбирает вспять, дохнув на нас стоялым, Пока другой поток не подоспеет, Не понесет его в триумфе к устью.

IX

Вот что непреходяще: эти скалы Крутые,

что, держась за корни сосен, Грозят сорваться, и над ними — сквозь Листву дерев — блеск синевы бездонной… Непреходяще: дым, прозрачной прядью Вплетенный в воздух над селом знакомым, Пред тем как сгинуть в мгле, наперерез Лучам вечерним легший в зыбку ветра… Непреходяще: крик сычей тревожных, И всюду ночь, и всюду мерный шорох, А звезды низки так, что нас, быть может, Их луч достанет. Но внезапно в мир Вошла луна, как дикое светило. Полночный лес блестит, как в лак окунут.

X

Сижу я перед домом. Много старых Знакомых вижу, проходящих мимо. И многие, меня узнав, спешат По мостику ко мне, дивятся встрече: — Откуда ты? Ну как? — О, что за ласка В рукопожатьях! Как нежны объятья, Улыбки, взоры, речи! Как близки Мы снова. Ни крупинки отчужденья. Беспечный смех! Но вдруг встает молчанье Вкруг нас. «Евгений Шёнгар тоже (тот, Из Эслингена. Помнишь?)». По долине Вдруг тишина проходит, словно в ней Дыханье ветра затерялось; травы Сгибаются, как под незримым шагом.

XI

Да, мало мы любили! Потому И терпим. Разве я вступал в беседу С тем мужичком, подвязывавшим лозы Под Кресбронном? Нет, он с своей лозою Был мне не нужен. Потому-то я И должен — на чужбине — с ним беседу Наверстывать. Я чуждый проходил И гордый знаньем, а другой, меня Чуждаясь, шел сторонкой с «лучшим знаньем» И все-то с «лучшим знаньем» этим! Каждый Был умудрен. Любви ж недоставало, Терпенья, чуткости. И дружных сборищ. И обсуждений — вплоть до дел мельчайших! — Всего, что жжет, томит и мучит душу.

XII

Все это от гордыни, столь знакомой По суетной возне пустых ничтожеств! Я легкий знал исход, когда со мной Не соглашались: гордый превосходством, Я умолкал, терпенья не имея Упорствовать, как праотцы велят: «Не отступлю, коль не благословишь!» Должно быть, лишь поверхностно я был Поранен новой правдой! Разве я Иначе так осмелился б забыться: «Или я сторож брату своему?…» Жестоко я позволил им поддаться Речам блудливым, и в потоке слов И на меня, как вал, свалилась немощь.

XIII

Нет, говорить «люблю» нам не поможет. От повторений клятва докучает, И ей никто не верит. Потому, Коль любишь лес, лелей его словами Несказанными. Делает любовь Изобретательным: и слышишь ты и видишь Немое и незримое; и мыслишь Чуждавшееся мысли. Все, что любить, С тобой общаться хочет: лист лепечет, Чуть шепчет мох, и не безмолвны камни. Как с лесом здесь, так и со всем на свете. Вещам и людям дать язык — любовью Я называю. Жить любовью — значит: Дать неосознанному ключ к сознанью.