Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести

Неруда Ян

ИТАЛЬЯНСКИЙ РОМАНС

Басси, капуцин-республиканец, Был австрийской стражей ночью схвачен, И сегодня, по решенью Рима, На заре расстрел ему назначен, Вывели. Вокруг каре сомкнулось. Поп-палач стянул веревку туго, Острым камнем шею расцарапал, Но не вырвал жалобы у Уго. «А теперь ступай,- сказал убийца,- Жалуйся у божьего порога Только вряд ли бог тебя узнает,- Да и вряд ли ты увидишь бога!» Щелкнули затворы. Вздрогнул Уго, Выпрямился гордо: «Эй, предатель, Ты небось мечтаешь, жалкий ворон, О святой небесной благодати? Врешь, палач,- Христос меня узнает, Я увижу бога – ведь у трона Он собрал героев, и над ними, Полыхают красные знамена».

ГЕЛЬГОЛАНДСКИЙ РОМАНС

Борется судно с бурей свирепой, Иоган фонарь у скалы подвесил: «Пускай разобьется в щепы!» Несется судно на свет обманный, Прямо на камни, и килем глубоко Врезалось в берег песчаный. Иоган,

довольный, свистнул по-сычьи: «Дочка моя готовится к свадьбе, В приданое ей – добыча!» И быстро лодка его, как лисица, Несется туда, где разбитое судно, Как черный гроб, громоздится. Не тратя времени понапрасну, Иоган топор свой вонзает в судно. Вдруг слышит голос неясный. «Спеши же,- грохочет эхо пустынно,- Получишь ты половину товара И золота половину!» Иоган прислушался, размышляя: «Коль мне половина одна достается, То будет моей и другая!» До берега в лодке Иоган добрался, Там ждал терпеливо, и до рассвета Он к судну не возвращался. Когда ж сквозь сумрак лучи засквозили, Топор свой снова вонзил он в судно, Но тихо там, как в могиле. Вдруг вместе с водой, забившей из трюма, Всплыл первый мертвец… Иоган, нагнувшись, Хватает его угрюмо. Лицом повернул мертвеца: «Проклятье! Не будет свадьбы – за волосы цепко Держу я мертвого зятя!»

БАЛЛАДА О ТРЕХ КОРОЛЯХ

Под визг детей и крик толпы, под грохот барабанный, Под звук воинственной трубы и флейты деревянной Три короля чужой земли Под вечер в Вифлеем вошли. И молвили: «Мы шли сюда с одной высокой целью, Чтоб паши головы склонить пред этой колыбелью». И вот, увидев хлев простой, стоящий в отдаленье, С верблюдов слезли короли и стали на колени. Покуда, расстелив ковры, Их слуги вынесли дары, Король-оратор, что стоял всех впереди, с поклоном Младенцу славу и хвалу воздал умильным тоном. «О матушка,- сказал второй,- твое дитя прекрасно, Ведь у него твои глаза – и как сияют ясно!» А третий слушал и вздыхал И так Иосифу сказал: «Да, это чудо из чудес, весь мир сегодня счастлив!» Но тут-то маленький Исус зашевелился в яслях. Сказал он: «Вы пришли сюда, терпя в пути невзгоды, Ведь даже вам милы подчас апостолы свободы. Когда ж со временем за мной Ученики пойдут толпой Вас испугает, короли, пророк из Назарета, И у доносчиков тайком вы спросите совета. Вы позабудете о том, как шли сюда когда-то, Как славословили меня, дарили шелк и злато, И вы решитесь наконец Терновый мне подать венец. И на Голгофу я взойду, камней осыпан градом, Но никого из вас тогда со мной не будет рядом!» Король-оратор набекрень свою корону сдвинул, Хотел он было возразить Иосифову сыну, Да что-то мысли не пришли. И зашептались короли: «Он плотника простого сын! К кому мы тут взываем?» Пришли со славой короли, а как ушли – не знаем.

МАЙСКАЯ БАЛЛАДА

В белой чаше пар клубится. Смотрит красная девица, Как вода ключом вскипает, Набухает, пар взметает, Пар свивается в колечки, А вода клокочет глухо, И лепечет, и лопочет, Как ночной сверчок на печке, И жужжит, как будто муха, Как возок вдали, рокочет. Звон полночный в отдаленье. Дева встала на колени И кольцо бросает в чашку. «О святая Петронила! Этой ночью, ночью майской, Сделай мне подарок райский: Мне без мужа жить не мило, Пожалей меня, бедняжку! Пусть какой угодно лада, Привередничать не стану, Я молиться не устану, Только дай- хотя б любого, Я любого взять готова, Только рыжего не надо!» Клубом пар пред девой юной, И вода клокочет яро, И доносится из пара Словно звук сереброструнный: «Оказала б я услугу, Помогла б в девичьей доле: Славно ты поешь в костеле! Я тебе дала бы друга, Да найти-то трудновато: Нынче девок многовато, Есть один, да не годится,- Парень рыжий, как лисица, Белоглазый, несуразный, Кособокий, безобразный, И к тому же этот лада…» «Вот такого мне и надо!»

РАЙСКАЯ БАЛЛАДА

Шла Мария райским садом, Каждый встречный добрым взглядом Провожал ее, крестясь, Лишь одна Елизавета Не послала ей привета, Обошла, не поклонясь. И Мария ей сказала: «Что с тобой, святая, стало? Я тебя не узнаю. Нимб твой светлый набок сбился, Мутный взор остановился - Иль не нравится в раю?» И поморщилась святая: «Ах, в раю я так скучаю! Зря слоняюсь день-деньской…» «Это мило! Ты скучаешь! Что же ты не опекаешь Души, вверенные мной?» А она в ответ, вздыхая: «Здешних женщин опекая, Лет пятьсот я тут живу, Только, как я ни старалась, Верных жен не попадалось Ни во сне, ни наяву. Правда, где-то в чешском крае Раз нашлась жена такая – Непорочна и тверда, Но пока я к ней спускалась, Чистоты, как оказалось, Не осталось и следа!»

БАЛЛАДА О ПОЛЬКЕ

Шум и гомон на деревне. Это полька в сани села, Вороные кони в пене, сбруя в лентах закипела, Вкруг нее и плеск и радость, как ручьи весною ранней, Смех, и пляска, и веселье, и народа ликованье. Села в сани – стройность в стане, в дальний город ехать хочет. «Добрый путь! Счастливой встречи!» – ей вослед струится эхо. Пусть увидят горожане, что деревня им прислала: «Руки в боки, ноги в скоке, пусть их вскружит вихорь бала!». Это только – едет полька! Снег сверкает, бич мелькает,- вот так скорость, вот так скачка! Свист летит из-под полозьев, где она – лесная спячка? Камни под гору скатились вниз тропинкою кривою, И гора, плечо поднявши, в такт качает головою. Вот какая это полька! Есть ли в мире лучше танец, Чтоб глаза зажег о звезды, чтобы с роз сорвал румянец? У нее в крови веселье и горит и не сгорает, И задор неугомонный каждой жилкою играет, Это только – мчится полька! Поздно вечером вкатили кони в пригород с разлета. О, как грустно здесь под вечер: глухо замкнуты ворота. Нет на улице ни тени, в переулках нет ни звука, Серым саваном тумана город весь покрыла скука. Полька спрыгнула на землю: «Что ж хозяин не встречает? И дверей гостеприимных мне никто не открывает?» Подошла к закрытым ставням, постучала в бревна сруба. «Принесло еще кого там?» – изнутри ей голос грубо. Это только – едет полька! «Эй, жена! У двери полька! Привечай ее под кровом, Нужно эту гостью встретить ясным взглядом, добрым словом. Мы с тобой молодожены, мы не любим тихой грусти, В наших стенах дышат дудки, в потолке играют гусли, Печь гудит у нас фаготом, двери звонки, словно скрипки, Принимая эту гостью, мы не сделаем ошибки, Обеги, жена, скорее околоток весь соседний, Созывая без разбору всех – богатый или бедный, Молви только: «В доме – полька!» Все сошлись. Бедняк склонился, и вослед его поклону Снял богач пред нею шляпу и король свою корону. В круг пошли княгиня с князем, подхватив мотив горячий. Тоник с Анежкой танцует, Йозефик кружится с Качей. Гей, смелее! Гей, быстрее! Все в движенье, все танцует. Это явь или виденье? Печка скачет, ног не чует! Стены пляшут, двери машут, семенят скамеек ножки. Бревна стен качает танец; на загнетке пляшут плошки. Это только – вьется полька!

МАЛОСТРАНСКАЯ БАЛЛАДА

Входит в Прагу молодой бродяжка, Еле тянет ноги, дышит тяжко. Он совсем уж выбился из сил. Вот дошел до моста и застыл… Посмотрел на статую святого, Что стоит степенно и сурово, И сказал, досадой обуян: «Хорошо тебе, святейший Ян! В славе ты стоишь неколебимо, И народ с поклоном ходит мимо. А чуть вечер – для тебя, безгрешный, Зажигают фонари поспешно, Ну, а я – один, как пес бездомный, Целый день брожу до ночи темной, И не чую под собою ног, И устал смертельно, и продрог. Камень – он повсюду ранит ноги: И на улице и на дороге! Где ж ночлег сегодня я достану? Где смогу хоть на часок прилечь? Хорошо тебе, святому Яну!» Но святой в ответ на эту речь Произносит с горькою обидой: «Дорогой мой, лучше не завидуй. Только с виду может показаться, Что уютен этот пьедестал. А когда бы ты со мною стал, Ты бы сам не знал, куда деваться! Если б ты увидел, глядя вниз, Как на речке, бойки и румяны, Неумолчный поднимая визг, Возятся девчонки с Малой Страны, Отжимая с шутками свое Свежевыстиранное белье, И над блеском голубой волны Их колени белые видны, И задорный хохот раздается! А когда иная чуть нагнется, Чтоб еще разок ополоснуть, Из корсажа выпирает грудь!… Нет, мой милый, я скажу по чести: Черт пускай стоит на этом месте!»

ПРОСТЫЕ МОТИВЫ

ВЕСЕННИЕ

* * *

В очках и с палкой суковатой Броду, как будто и не видя Того, что вкруг меня творится, Как будто на весну в обиде. Такую же весну я вспомнил, И сорок лет назад так было, Цвели деревья, пели птицы, И солнце ласково светило. И нынче также в хороводе, То шумным кругом, то попарно, Под пенье новой звонкой песни, Танцуют девушки и парни. Ах, все на свете неизменно Идет своим обычным ходом, А старики, мы все дряхлеем И все умнеем с каждым годом. Боюсь, что до скончанья века Все так останется повсюду, А у весны цветы и травы И молодые песни будут. Бреду я мимо молодежи, Весельем, пеньем одурманен, В очках и с палкой суковатой, С лицом недвижным, словно камень.

* * *

Когда я в зеркало посмотрюсь, Себя изучая уныло, То вижу – я действительно жив, Смерть про меня позабыла. Как выгляжу! Пусть дышу на стекло И тру его шелком… Все же Мне виден тусклый, безжизненный взгляд, Сухая, желтая кожа. Как выгляжу! Будто в тесном шкафу Висел я долгие годы И сделался затхлым, как старый фрак, Который вышел из моды. Моя борода – дрожащий пух… И, если б могла случиться Встреча с собой, я б убежал, Чтобы не запылиться.

* * *

На мир ожесточен, унес я В безлюдье гор печаль седую. Но вот весна ко мне навстречу Шлет дочку, зелень молодую. И манит зелень молодая Меня росистым слезным взглядом. Как быть мне с девочкой невинной? Возьму вот и пойду с ней рядом! И в руки мне цветы стремятся, Как только их в траве замечу, И кажется – любая травка Готова ринуться навстречу. И кажется – любая птица За мною вслед готова взвиться, И хочет каждая дубрава Мне величаво поклониться. Я тронут: вот она – сердечность! Вот искренность. И нет сомненья - Кто так простых людей встречает, Тот сам достоин уваженья. И в грудь свою смотрю я зорче, И сердце помолодело. Ну вот! Я снова с вами вместе, И нынче с вами я всецело! И ближний холм взывает к небу, Чтоб гром слова мои услышал, И, взяв свой бич, хлестнул бы звонко, Чтоб громче праздник этот вышел!