Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести

Неруда Ян

* * *

Но осенью быть не хотел бы я, когда уж близки морозы. Она как дитя: небо хмурится - и сразу из глаз ее слезы. А солнце бредет, словно с палочкой, глядит оно все неприветней, встает поутру меж туманами седое, как старец столетний. И осень от холода сшится, чуть ветром повеет – согнется, в лесу зашуршит – так и кажется, что кожа о косточки трется. Пойдет чуть быстрей – задыхается. Живет, еле ноги таская. Бывает, что гневом исполнится, но злость лишь забавна такая. Для этого гнева бессильного искал и нашел я сравненье: осенняя буря – лишь отблески, а гром – только старца хрипенье.

ЗИМНИЕ

* * *

Чей

лоб приник к оконному стеклу? Чьи это очи белые зажглись там? Я вижу зиму, злую госпожу, Перстом колдующую мглистым. Немеют ноги… Ах, уйти бы прочь, Уйти бы в ночь по ледяной дороге, Но за руку берет меня зима, Безмолвно вставши на пороге. Не тронь мою горячую ладонь! Угадываю я ее желанье. Губительница! Тянется обнять, Целует, пьет мое дыханье. Освободиться! Не освобожусь. Она из уст тепло живое тянет, И чувствую, как замирает пульс, А сердце падает и вянет.

* * *

Однажды, голову склонив в печали, Читал я басню славного Крылова. Дышало правдой каждое в ней слово,- О васильке стихи его звучали. Тот василек увял до половины И, голову к стеблю склоняя низко, Вздыхал о том, что смерть подходит близко, И горько плакал о своей кончине. Вот глупый василек! Хирея цветом И голову склонив, он в то же время Для будущей весны развеял семя,- Иль глупый василек не знал об этом? Ведь о своем конце лишь тот вздыхает, Кто пустоцветом был, отцвел бесплодно. Кто не воскреснет в памяти народной,- Пусть тот пред смертью плачет и рыдает! Что ж дальше? Ничего. Ах, это чтенье! Все знают, что нельзя читать так много И думать о прочитанном с тревогой,- Полезны ли такие размышленья?

* * *

Угрюмо и молча, один на один, Борюсь я с житейской волною - Неужто ничья не желает душа В ладью уместиться со мною? Прости меня, боже, за этот вопрос, Не множь ты грехов моих, боже, Смотри: я весло над волною занес, А брызги на слезы похожи. На след за кормой я взглянул невзначай И вздрогнул от страха и горя: Над пенной волной протянулись за мной Две белые длани из моря.

* * *

Ах, когда-то был я молод, И леса благоухали, Зелень поле одевала, Небеса в лучах сияли! Сколько песен грудь вмещала, Сколько их вокруг звучало! Все, что сердце ни встречало,- Тотчас в песню превращало! Дума песней становилась, Песней звонкой и могучей, Над вершинами парила, Как орел, гонящий тучи. Как то песни звонки были! Но заглохнет звук их, верьте, Пусть и сам усну в могиле, – Но они сильнее смерти! Все прошло – настала осень, Лес лишился аромата, На лугу мороза проседь, Небо тучами объято. Осень, осень… Все угрюмо – Утро хмуро, ночи хладны, Омрачен я черной думой О могиле безотрадной. И слабеет стих унылый, И перо держать нет силы, Все, о чем теперь пою я,- Все уйдет со мной в могилу.

* * *

У ворот ветла дуплиста, Скрючена, трухлява. А когда спилить старуху - И не знаешь, право! По весне, когда сухая Ветка оживает? В летний день, когда старуху Солнце пригревает? Иль зимой, когда задремлет? Не могу решиться! Что будить! И так нам, старым, Слишком плохо спится.

* * *

Льет дождь и не стихает. Стучит по стеклам. Ночь темпа. Больной, лежу один без сна. Ночник едва мерцает. «Ты мне мигаешь, что ли, Подслеповатый огонек, Чтоб видел я, как одинок, Чтоб не забыл о боли?» Горит все хуже, хуже… «Мигаю

я, моргаю я, Чтоб знали, где постель твоя, Все те, кто там, снаружи. Не нужно света много, Чтоб ливень знал, куда стучать, Чтоб видел сыч, над кем кричать, Чтоб смерть нашла дорогу».

НОЯБРЬ

Где мой ум? Вчера лишь был со мною И исчез – куда, не знаю сам! Я боюсь, что юная плутовка Снова прибрала его к рукам! Ей ничто не дорого, не свято, Если к ней мой разум попадет,- С ним наделает она такое, Что потом сам черт не разберет. А прискучит – так его забросит, Что потом не сыщет и сама. Вот я и слоняюсь по неделям В полном смысле слова без ума!

* * *

Смерть звоном подает сигнал: «Эй, по вагонам! Час настал!» Но те, кто слышат зовы, К отъезду не готовы. Мне хуже – чемодан держу, На колокол немой гляжу И жду, чтоб звон раздался. Томлюсь я – завтра ли? сейчас? Смерть, видно, пьянству предалась. Я так ее заждался!

ПЕСНИ СТРАСТНОЙ ПЯТНИЦЫ

ЭПИГРАФ К МОИМ ПЕСНЯМ

Я песни слагаю короткие. Я – воин. Враги – перед нами. Мы чувствуем близость противника – И держим язык за зубами. Но в сердце порою врываются Огонь, беспокойство, смятенье, 11 где-то в глубинах невидимых Я чувствую слез зарожденье. Нахлынет тоска беспросветная, И мрак воцарится глубокий, И мысли стремительно кружатся, Как легкие листья в потоке. Тоска моя с поспей уносится, И вновь я, суров п спокоен, Стою на посту – неприятелю Пути преграждающий пони.

«МОЙ ЦВЕТ – КРАСНЫЙ И БЕЛЫЙ

Багряный чешский стяг со снежно-белым нолем, О, как трепещет он, как бьется, беспокоен: То, порываясь вдаль, по потру стелет складки, То, древко облепив, дрожит, как п лихорадке, Цвет настигает цвет, и бьются оба цвета, В глазах, в мозгу, в душе мелькает пляска эта! Взгляни – взметнулась ввысь пылающая кровь, И снежная ее вмиг окаймила пена, Но ветер налетел: все изменилось вновь - На снежном поле кровь увидел ты мгновенно… Голубка вдруг взвилась над красными кострами И камнем кинулась в безжалостное пламя, Вот мысль порождена, а вот погибла мысль,- Два цвета – жизнь и смерть – на знамени слились! Нет, то не просто флаг – то летопись народа: Раскроешь хроники – темнеют строк фаланги, Одни из них звучат хвалебным гимном, В других мрачнеет облик небосвода, Как будто бы одни писал небесный ангел, Другие – злобный дьявол в пекле дымном! На этот стяг похож народ страны моей, Был злом он, и добром, и демоном, и богом, Сегодня алебастра он белей, А завтра – струпом он покрыт багровым… Вот вспыхнул взор, а вот опять поблек, Да, так всегда, всегда с моим народом: Сегодня он учитель и пророк, А завтра – псам на растерзанье отдан. Вот так и мы бредем изменчивой тропой, Закаты алые вещают близость бури: Гуди, полотнище, в проталинах лазури, Бей, стяг, о древко,- это жребий твой. Две чаши полные подъемлю заодно, В них белое и красное вино, Два цвета, два огня: светите, величавы, Сквозь годы мой народ ведите к Храму Славы! И, если мир, как море, бьет о скалы, Мы, чехи,- белые и алые кораллы, И если кряжем встанет мир над океаном, Монрозом станет чех или седым Монбланом, Коль звездным небом вдруг заблещет род людской, То Марсом станет чех иль Утренней звездой! Лети, вздымайся ввысь, багряный чешский флаг! У древка твоего, как древние герои, Мы, чехи, закалив оружье боевое, Стоим с мечом в руках, всем недругам на страх! Испепеляй врагов, ты, стяг наш снежнокрылый, Орел Пршемысла, полный гневной силой, Чтоб на лугах цвели небесные цветы, Чтоб справедливых дней зарю увидел ты! Пусть в грохоте боев промчатся паши жизни, Чтоб солнце наконец взошло в моей отчизне, Чтоб над родной землей узреть нам довелось Встающий белый день в венце из алых роз!