Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести
Шрифт:
Это мне очень понравилось.
Подхожу к дверям тюремщика, стучу. Слышу:
– Войдите! Ах, это вы? Очень рад! – любезно приветствовал меня тюремщик.- А мы только пообедали. Чем обязан?
– Хочется немножко у вас посидеть! – отвечаю я.
– О, пожалуйста, сделайте милость, прошу! Очень приятно!
Он явно не понял. Три его дочери были уже взрослые девушки, румяные, будто яблочки наливные, живые, как ртуть, свежие, как серны.
Я их часто видел в театре, мы быстро познакомились и через четверть часа уже весело болтали. Я рассказывал им всякие анекдоты из театральной жизни, какие только знал, и мы хохотали так, что стекла
– Только не в такую, где мне пришлось бы стоять или ходить: я пришел сидеть,- сказал я.
Они засмеялись, хотя никто не понял.
Стало смеркаться, и отец заговорил об ужине, поглядывая на меня уже с некоторым нетерпением: когда же, мол, ты уберешься? Но в конце концов, сообразив, что имеет дело с бедным бродячим актером, который, видно, как раз и дожидается ужина, почувствовал жалость.
– Поужинайте с нами, сударь, если вас удовлетворит кружка нива с бутербродом.
Я согласился.
После ужина наше буйное веселье немного утихло. Мы устали. Давно пробило девять, но я не подымался. Наконец старик не выдержал.
– Не забывайте нас, сударь, приходите опять. Сам удивляюсь, как это я еще на ногах; мне уже давно пора в постель. А вы привыкли до глубокой ночи глаз не смыкать… Наверно, зайдете еще к приятелям?
– Нет, нет, я пришел сюда сидеть!
– Экий проказник!
– Честное слово.- И я рассказал ему всю историю.- Пан судья приказал мне у вас переночевать.
Девушки громко захохотали.
– Господи боже мой, что это пану судье пришло в голову? Ведь вся моя семья ютится в одной комнатушке! – воскликнул старик.
– Я тут ни при чем…
Все стали в тупик.
– Знаете что, сударь? – решил наконец тюремщик.- Ступайте-ка домой, а я скажу, что вы провели у меня всю ночь! И вообще можете больше не приходить; через несколько дней мы сообщим, что вы отбыли наказание.
После недолгих препирательств я милостиво согласился разделаться со своим наказанием, а моим коллегам пришлось провести все праздники в кутузке.
Как-то раз я попал в Прагу,- но больше меня там на сцену не заманят!
В провинции я играл всегда одни первые роли и, как говорится, законтрактовался только на них. А здесь мне давали играть одних умирающих и раненых, да еще придирались ко мне за то, что я и в этих ролях имел успех.
Критики молчали, словно набрав воды в рот; только один отдал мне должное, отозвался обо мне хорошо. Он публично хвалил мою прекрасную внешность, говорил, что я выгляжу так, будто господь бог из дерева меня выстругал. Благородная душа!
Напрасно добивался я более крупной роли. Думал, что мне наконец повезет в мой бенефис. Заказал одному поэту новую пьесу и сказал ему:
– Обязательно, чтоб была хорошая роль для меня. Понимаете, что-нибудь светское, остроумное!
– Понимаю,- ответил поэт.- Чтоб вам быть чем-нибудь необыкновенным, да?
И у него здорово получилось; я играл в его пьесе глупого слугу, которого все время колотят.
К следующему бенефису я решил написать пьесу сам. «Лучше всего взять исторический сюжет»,- подумал я и достал себе Палацкого. Но книга эта – совершенно бесполезная: всякие там мелочи да комментарии, а ни одного события, подходящего для трагедии.
В конце концов Прага мне надоела; я собрал свои пожитки и сказал:
– Adieu [2] , Прага, на тебе свет клином не сошелся!
Я пользовался исключительным успехом у женщин. Ну прямо до неприличия! Только на какую-нибудь взгляну – моя.
Не говорю уж о той молодой цыганке, которая так в меня влюбилась, что целый год бродила по следам нашей труппы: где мы ни остановимся, она тут как тут.
Я любил эту черноглазую смуглую чаровницу; мне даже казалось, что она меня околдовала; товарищи надо мной смеялись: дескать, может, это какая цыганская княжна? Конечно, я был гораздо выше этой бедняжки, но что из этого? На все насмешки я отвечал строчками из Раупаха:
2
Прощай (франц.).
Ungleich aber kann mit Ungleich nur in Liebe siche vereinen [3] .
Либо из Гоувальда:
Die Liebe fragt nicht nach der Vater Stand [4] .
Дело в том, что у нас тоже была эта привычка – в разговоре друг с другом перейти на немецкий, на язык просвещенной нации: это считалось хорошим тоном. Тут мы подражали провинциальным чиновникам; впрочем, я замечал эту манеру и у пражских литераторов.
Жениться на цыганке я, понятно, не собирался, так как разделял мнение Иффлянда:
3
Но неровни двое могут лишь в любви соединиться (нем.)
4
Любовь о предках даже знать не хочет (нем.).
Ehret die Rechte der Natur, folgt dem Zuge der Liebe, so bedurft ihr keiner Gesetze [5] .
Эта цыганка любила меня безмерно, пока наконец, вспомнив слова Тыла: «Тот, кто любит, хочет любить… и ничего больше…» – не украла мои серебряные часы и не скрылась с ними.
Когда же обнаружилось, что у многих членов нашей труппы пропали еще более нужные предметы, я понял, что мои товарищи были с ней в гораздо лучших отношениях, чем делали вид.
Самой пламенной моей страстью была «гусарская принцесса». Так называли в Л. одну барышню, которая была безумно влюблена в лейтенанта-гусара. Но только она увидела меня на сцене, ее «словно кто приковал ко мне алмазными цепями», она написала мне записочку, полную любви и запаха кофе, на чашку которого она меня приглашала. О гусаре больше и речи не было. Потом ее стали называть «театральной принцессой».
5
Уважайте права природы, следуйте влечению любви – вам не надо никаких законов (нем.).
У нее было много денег, и я искренне любил ее; но она хотела остаться свободной – «из принципа», как она говорила. Я был так влюблен, что даже посвятил ей стихотворение, очень удачное, начинавшееся словами:
Ах, что-то есть, я чувствую прекрасно…
Но в это время умер наш директор; осталась вдова с тремя детьми. Труппа не знала, что делать. В конце концов директорша вывела нас из затруднительного положения. Она позвала меня и спросила, не хочу ли я стать ее мужем.
– Надо подумать,- сказал я.