Стихотворения

Джалиль Муса Мустафович

2 ноября 1943

Цветы

Ребята, на луга быстрей, Играйте, смейтесь в сочных травах! Развеселите матерей, Развейте боль свою в забавах! Цветы повсюду разрослись, Душисты, ярки, сердцу любы. Пылает мак, блестит нарцисс, Они свежи, как ваши губы. Они под солнцем расцвели, Их нежит ветер на рассвете, — То нашей матери-земли Любимые, родные дети. Война была в родном краю, Пожары были и метели. Горели воины в бою, Деревни, города горели. Была за Родину война, Земля взрастила нас борцами, И та земля напоена И кровью нашей и слезами. В крови, в слезах мы шли вперед, И победило наше дело. Весна пришла, весна цветет И

землю в пышный цвет одела. И в сердце раненом земли Победы вижу я цветенье, В цветах услышать мы смогли Родной земли сердцебиенье. Цветы земли, цветы весны, — Резвитесь, дети, смейтесь, дети! Вы — счастье, торжество страны И вести о ее расцвете. Быть может, брат ваш иль отец Погиб во имя вашей воли, Но вспоминал о вас боец В последний миг на ратном поле. Ласкайте вы цветы нежней, Дышите, дети, вешней новью, — Дарит вам радость мирных дней Земля, напитанная кровью. Вы — дети матери-земли, Вам доля трудная досталась, На той земле вы расцвели, Что нашей кровью пропиталась. О, как нам дорог ваш расцвет, Как вами родина гордится! Грядущих лет мы видим свет, Когда глядим на ваши лица. Цветите каждый день и час, Мы вас приветствуем сердечно. Свободу гордую для вас Завоевали мы навечно.

9 ноября 1943

Угощение поэта

Толпой пришли к поэту стар и млад, Уже гостями полон дом его. Поэт повел их в тот роскошный сад, Что вырастил близ сердца своего. Потом, чтоб было весело гостям, Бокалы песней он наполнил сам; Искрится это жгучее вино — В душе певца рождается оно. И молодые, и бородачи От пламени тех песен захмелели. В сердцах гостей веселые лучи От сбывшихся надежд уже запели. Из-за стола поднялся старый дед. Старик сказал взволнованно: — Друзья! Я очень стар. Мне девяносто лет. Но лучше пира не знавал и я. Судьба мне посылала много бед. Всю жизнь я шел по трудному пути. Мне удалось в твоем саду, поэт, Утраченную молодость найти.

Ноябрь (?) 1943

Случается порой

Порой душа бывает так тверда, Что поразить ее ничто не может. Пусть ветер смерти холоднее льда, Он лепестков души не потревожит. Улыбкой гордою опять сияет взгляд. И, суету мирскую забывая, Я вновь хочу, не ведая преград, Писать, писать, писать, не уставая. Пускай мои минуты сочтены, Пусть ждет меня палач и вырыта могила, Я ко всему готов. Но мне еще нужны Бумага белая и черные чернила!

Ноябрь 1943

Каменный мешок

Цепи каменного мешка Пусть твоя разорвет рука! А не сможешь, так смерть предстанет — Ведь она здесь всегда близка! Положили тебя в мешок, Завязали под злой смешок. Ставят в очередь твое тело, Чтоб смолоть его в порошок. Мелет мельница жизнь людей — Громоздятся мешки костей. Жернова ее из железа, С каждым днем они все лютей. Мельник злится, от крови пьян: Не мука — кровь течет из ран. Жадно пьет ее клоп проклятый — Бесноватый, слепой тиран. Пусть умолкнет мельницы рев! Пусть не вертит сила ветров Крылья черные! Пусть не льется Дорогая родине кровь! Развяжите горы мешков! Раздавите дом пауков! Развалите мельницу пыток Остриями гневных штыков!

Ноябрь (?) 1943

Палачу

Не преклоню колен, палач, перед тобою, Хотя я узник твой, я раб в тюрьме твоей. Придет мой час — умру. Но знай: умру я стоя, Хотя ты голову отрубишь мне, злодей. Увы, не тысячу, а только сто в сраженье Я уничтожить смог подобных палачей. За это, возвратясь, я попрошу прощенья, Колена преклонив, у родины моей.

Ноябрь 1943

Не верь

Коль обо мне тебе весть принесут, Скажут: «Устал он, отстал он, упал», — Не верь, дорогая! Слово такое Не скажут друзья, если верят в меня. Кровью со знамени клятва зовет: Силу дает мне, движет вперед. Так вправе ли я устать и отстать? Так вправе ли я упасть и не встать? Коль обо мне тебе весть принесут, Скажут: «Изменник он! Родину предал», — Не верь, дорогая! Слово такое Не скажут друзья, если любят меня. Я взял автомат и пошел воевать, В бой за тебя и за родину-мать. Тебе изменить? И отчизне моей? Да что же останется в жизни моей? Коль обо мне тебе весть принесут, Скажут: «Погиб он. Муса уже мертвый», — Не верь, дорогая! Слово такое Не скажут друзья, если любят тебя. Холодное тело засыплет земля, — Песнь огневую засыпать нельзя! Умри, побеждая, и кто тебя мертвым Посмеет назвать, если был ты борцом!

20 ноября 1943

Избранник

Много к девушке-зорьке спешит женихов Из заморской чужой стороны, Все в парче да в атласе, и грузом даров Их ладьи золотые полны. Этот — жемчуг принес, тот — бесценный алмаз. Кто ж, красавица, суженый твой? Каждый слышит в ответ непреклонный отказ И ни с чем уплывает домой. Но пришел между ними однажды поэт И принес он ей сердце свое, Только сердце, где песни, где пламя и свет… Вот счастливый избранник ее!

29 ноября 1943

Мечта

Неволя! Истомила ты меня, Не отличаю дня от ночи. Мою надежду, сердца страсть Темница тягостная точит. И сыр и мрачен этот каземат. Здесь нажил кашель я упорный. Я к двери подойду — дверь под замком, Окно — в крестах решетки черной. Ждет виселица каждый день меня, Я к ней все ближе с каждым утром. Вся жизнь моя отныне — лишь в мечте, Отрада — в сне, тяжелом, смутном. И редко сквозь решетку луч зари Пройдет сюда с теплом, с участьем. Тогда мне кажется: ко мне пришло, Платком накрывшись алым, счастье. И кажется, любимая меня Целует с пламенною силой, Вот-вот возьмет меня и поведет На торжество свободы милой. И скажет: — Не напрасно ждал, Тюрьмою и тоской окован. Я принесла тебе свободу, жизнь, Зарей зажглась в сиянье новом… Мечта, мечта! Как сладостно с тобой! Ко мне приходишь ты сквозь камни. Чтоб делал я в темнице без тебя? Хоть ты со мной! Ты так нужна мне! Я знаю: с жизнью и мечта уйдет. Зато с победою и счастьем Она зарей взойдет в моей стране, — Сдержать зарю никто не властен!

Ноябрь 1943

Любовь

Любовь так долго юношу томила, Что как-то раз, дыханье затая, «Люблю» шепнул он робко. Но от милой Капризницы не услыхал: «И я!» Была ли то уловка страсти скрытой, Иль вправду был он безразличен ей, — Не все ль равно? Любовь в душе джигита Все ярче разгоралась, все сильней. Пришла война и увела нежданно Джигита в пламя и водоворот. Любовь жила и заживляла раны, И за руку вела его вперед. Сражался на переднем крае воин За дом родной, за девушку свою. Ведь имени джигита недостоин Тот, кто не дышит мужеством в бою. Любовь была и силой и опорой, — Со страстной верой в битву шел боец. Когда зажглась заря победы скорой, Свалил джигита вражеский свинец. Последнее дыханье в нем боролось С угаром смерти. Бредил он, хрипя. — Люблю… — сказал он и услышал голос Своей возлюбленной: — И я!..

30 ноября 1943

Мой подарок

Моему бельгийскому другу Андре,

с которым познакомился в неволе. [9]

Когда б вернуть те дни, что проводил Среди цветов, в кипенье бурной жизни, Дружище мой, тебе б я подарил Чудесные цветы моей отчизны. Но ничего тут из былого нет — Ни сада, ни жилья, ни даже воли. Здесь и цветы — увядший пустоцвет, Здесь и земля у палачей в неволе. Лишь, не запятнанное мыслью злой, Есть сердце у меня с порывом жарким, Пусть песня сердца, как цветы весной, И будет от меня тебе подарком. Коль сам умру, так песня не умрет, Она, звеня, свою сослужит службу, Поведав родине, как здесь цветет В плененных душах цвет прекрасной дружбы.

9

Андре Тиммерманс — бельгийский партизан, доставивший в советское консульство в Брюсселе одну из записных книжек поэта.