Стиль модерн
Шрифт:
Первому, кто ей приглянется, она скажет своим удивительным голоском: «Завтра, в пять часов, в большом салоне „Руайаля“ я хочу выпить с тобой, да, с тобой, чего-нибудь крепкого, в глубоком кресле, и мы будем слушать танго „Ревность“». Назавтра в назначенный час выбранный счастливец, весь дрожа, сев в глубокое кресло, начнет потягивать что-то крепкое. И тут Файя скажет: «Вставай, хватит, это отвратительное танго, я не могу оставаться в этом ненавистном салоне, идем же, я хочу увидеть море, или лучше найдем остальных…»
Скрипнул гравий. Лиана вздрогнула и подняла глаза на Файю, но та упорно нанизывала жемчужины, без сомнения, решив помотать ей нервы. Гравий скрипел под кухаркой, устало несущей к столу поднос с чаем. Стараясь не обращать внимания на подругу, Лиана налила себе чаю и окинула взглядом сад.
В глубине парка появилась спешащая фигура.
Это был Стеллио.
* * *
Неожиданно ветер донес сильный запах гвоздик и еще более одурманивающий запах лилий. Стеллио, с толстым пакетом под мышкой, — судя по всему, с платьями и журналами, — быстро шагал по лепесткам роз, усыпавшим дорожки. Он еще больше горбился, складка губ стала тоньше, чем раньше, придавая его лицу более грустное и горестное выражение.
Два месяца он не приезжал, пока однажды вечером, в отчаянии от меланхолии Файи, Лиана ему не телеграфировала, что нужно готовить новые туалеты для подруги. Он сразу же появился. «Найдите для нее что-нибудь свежее, Стеллио, более нежное. Она проведет лето здесь…»
Файя обрадовалась, вновь увидев его, но, как и следовало ожидать, у нее были свои фантазии. С этого вечера она мечтала о туниках из нансука, заказала вечерние манто из вышитого бархата, окаймленные колонком, скрученный репс, смирнскую парчу… Лиане было любопытно посмотреть, что же из этого выйдет. Без сомнения, Стеллио, чтобы удовлетворить ее прихоти, пришлось снова заняться продажей своих патриотических рисунков — единственный источник его существование во время войны, поскольку Пуаре, считавшийся мобилизованным, закрыл свой бутик, а венецианец отказывался работать на других, будь то Дома моды Ворта [61]или Дейе.
Конечно, он обежал весь Париж, чтобы исполнить ее желания.
Небрежным жестом Файя завернулась в пеньюар. Будто остерегаясь ее, Стеллио остановился в нескольких шагах.
— Приближается гроза, — сказал он после приветствия.
— Нет, — возразила Файя. — Сегодня не будет дождя.
Лиана украдкой наблюдала за Стеллио. Он подавил вздох — тоже устал уже без конца выслушивать эти отказы, отрицания, заменившие прошлое молчание Файи.
Лиана предложила ему кресло:
— Вы, наверное, выехали рано утром и, должно быть, устали. Выпейте чаю. Он хорошо заварился, почти черный, как вы любите. Это вас взбодрит.
— Все в порядке, мадемуазель Лиана. Мне просто немного жарко. Я шел от самого вокзала в Сенлисе.
— Да, до Шармаля добраться непросто. Надо было попросить какого-нибудь крестьянина, чтобы он довез вас на повозке, или одолжить велосипед. Вы очень долго шли пешком!
— Но деревни так красивы! И весь этот край…
— Край, да. Но замок! Здесь еще многое нужно сделать.
— Неважно. Мне здесь нравится.
Лиана улыбнулась. Ее нервозность понемногу улеглась. То, что кто-то разделял ее любовь к Шармалю, только радовало. Однако в прошлом году, когда Стеллио приезжал сюда вместе с остальными, Файя его не щадила. Много раз Лиана замечала, что он готов был расплакаться от ее колких насмешек. Может, ему так нравились эти страдания, что он влюбился и в то место, где их испытал?
Файя, видимо, раздраженная тем, что говорили не о ней, оторвалась от своих стекляшек:
— Ну что, Стеллио, вы привезли мои платья? Короткую тунику из переливающейся тафты? Очень скоро она мне понадобится. Привезли?
— Она не… она не закончена. Ведь это платье для танцев, мадемуазель Файя, и…
Он упорно называл ее мадемуазель Файяили говорил просто Файя, когда ее не было. Впрочем, никто не обращался к ней мадам, тем более мадам Вентру,даже слуги. Все продолжали звать ее так, как до замужества, словно хотели подчеркнуть, что замужество, беременность и рождение ребенка не изменили ее. Она оставалась золотистой феей, странной песчинкой, которая продолжала всех очаровывать вопреки всему — войне, уродствам, крови, собственной жестокости.
— Но мне нужны платья для танцев! — возмутилась она.
— Зачем? — Стеллио удивленно посмотрел на нее.
Файя равнодушно наклонилась над своей коробкой и вынула оттуда маленькую брошку в виде крокодила:
— Думаю, это будет хорошо смотреться на моем колье.
Стеллио отпил глоток чая, затем развернул пакет с платьями:
— У меня и для мадемуазель Лианы тоже есть наряды. Правда, в швейных мастерских были забастовки, и не удалось привезти все, что хотелось бы.
Файя надула губы:
— Почему вы извиняетесь? Потому что не выполнили моих пожеланий?
Кот Нарцисс проснулся и протянул, заигрывая, свою лапу к колье. Файя его грубо оттолкнула, но он вернулся и страстно повис на полах ее одежды.
— Вы раньше таким не были, — продолжала она.
Стеллио сделал еще глоток.
— Очень трудно достать нужные ткани, — поколебавшись, ответил он.
— А Вентру?
— Не так легко в наше время достать нансук или шартрез. Вы же у меня просили даже фурлану! И потом…
— Потом что?
— Вентру теперь занят другими товарами…
— Откуда вы знаете? Если так, то он ошибается. Автомобили, платья, обувь — вот что должно занимать его в первую очередь. А румяна, вы их привезли? Румяна, карандаш для глаз, помаду?
На этот раз Стеллио смело парировал:
— Видно, что вы не умираете с голоду.
Она оторвала взгляд от своих украшений:
— А вы что, умираете? Смотрите-ка, вы похудели, правда.
— Нет, я ем достаточно… — Его голос вдруг сорвался. — Лобанов вернулся.